когда внезапно умру, вернусь в Землю Родительницу. Однако пока я жив,
смерть ему не угрожает. Страшное это предсказание. Пенге Афра поселил меня
на хорошей земле, одарил богатством, людьми. А я поклялся не драться ни с
человеком, ни со зверем, не заплывать на большую глубину, не выходить во
время бури. Я обучал молодых борьбе, но сам не выступал против них с
кароггой. Я ел медвежьи лапы, но не ходил на ловлю с копьем. Я возвышался
над всеми силами, будучи Листом, Братом Деревьев. И над человеческими
законами, ибо оберегало меня уважение и слово бана.
благородные братья, вновь отметили своего избранника, и я отпил с ним
кровь, и мы поклялись в нерушимом братстве. Нас соединила дружба, большая,
нежели кого-либо на свете.
его приказу. Не понимаю зачем, но охотно узнал бы правду. Однако прежде
всего я должен отомстить. Кровь за кровь.
Чтобы отомстить, ты, в соответствии с обычаями, должен убить бана
собственными руками. Нож, который ты держишь, должен перерезать ему
глотку, либо вспороть живот, либо твои пальцы должны сжать его горло. Но
ведь ворожба говорит, что бан умрет только после того, как умрешь ты.
Этого я не понимаю. Ты хочешь, чтобы я после твоей смерти убил бана? Но
ведь тогда не исполнится пророчество, твой брат останется неотмщенным,
опозоренным. Но и ты тоже не можешь убить бана сам, потому что вначале он
прикончит тебя...
придумаешь, как взяться за дело.
он был молод и силен, и подаваемые ему Листом травы действовали быстро и
эффективно, но пока он остался в укрытии, а переодевшийся в деревенскую
одежду Дорон отправился в город.
них, описывая, какие пытки ожидают Острого и его приспешников. Множество
людей задержались в городе, да и новые торопились застать последние дни
ярмарки. Сейчас в городе было очень людно. Толпы шатались по улицам,
толкались на площадях, стычкам и дракам не было конца. Гвардия разошлась
по казармам, готовясь к отходу, который намечался сразу же по завершении
зрелища. После последней облавы исчезли помощники Шепчущих.
возбуждения, вызванных предвкушением кровавого зрелища, звучали страх и
ненависть. В их словах Острый становился не только учителем, не только
стражем памяти о предках. Понемногу о нем начали говорить как о друге,
близком товарище, действовавшем от их имени, за них поднимавшем
вооруженную десницу на сборщиков бана. Он стал даже знаменитее Белого
Когтя. И вот теперь его привяжут к столбу, а на его теле палачи станут
демонстрировать народу свое искусство. Страшная судьба! И в людях вскипала
горячая злоба, все большая неприязнь к бану, ненависть к Гвардии.
по-разному, предполагали, что и старый мэтр Дорон, и молодой Ольгомар
скрываются где-то в лесу.
отправились к Священному Гаю поклониться Деревьям, подтвердить свою дружбу
и услышать пророчество для Ольгомара.
распространяемые, кружили по городу, вызывая страх. Говорили, будто
гвардейцы, мстя за свое поражение на турнире, напали на Листьев и
прирезали их где-то в лесу. Или просто похитили, чтобы привезти в Гнездо и
бросить к ногам Матери. Слыша такое, люди скрежетали зубами, их руки сами
сжимали рукояти палок.
подслушивая перешептывания торговцев. В полдень снова наблюдал за обходом
стен Горчема, а к вечеру отправился в обратный путь. Через два дня бан
должен умереть.
Почему они назвали меня предателем и покрыли позором мое имя?
должен тебе помочь.
изменить судьбу? Я должен встретиться с Острым, объяснить ему все, узнать,
почему он меня обвинил.
отправиться в долгий путь. Я должен туда вернуться.
узнать, кого из твоей группы схватили городовые. Только потом можно будет
что-то установить. Впрочем, думается, это не самая удачная мысль.
находиться в руках палачей или подыхать от яда оборотника, ты ни с того ни
с сего появляешься целехонький и здоровый. Кто тебе поверит? Подумают, что
тебе помогли знахари бана и ты расставляешь очередную ловушку. Так что не
спеши.
делиться с юношей. Возможно ли, чтобы Острый не различил предателя? Ведь
он - Шепчущий, человек, владеющий магией, умеющий заглянуть человеку в
мысли и душу. А может, именно поэтому? Может, подготавливая разум Магвера
к овладению собачьим телом, он что-то увидел, предчувствовал? Может,
почуял в мыслях след предательства, может, скверные намерения, может,
другое решение?
причину, из-за которой Острый мог назвать тебя предателем?
такое, что дало ему повод к подозрениям. Или о чем-то таком подумал. Он
уловил твои мысли и чувства. Ведь он должен был прощупать твой ум, прежде
чем научил нападать на другие разумы, даже собачьи. Может, отыскал в твоих
желаниях что-то такое, что его удивило. Подумай, вспомни...
человек, который знает, что говорит, и не испытывает никаких сомнений.
Неожиданно он что-то припомнил, стиснул губы.
задумываться, мне кажется, будто бы что-то было...
Удивление и тревога появились на его лице.
выспрашивал, потом, увидев, что Лист не желает рассказывать, перестал.
Однако его любопытство возрастало. Лист не бросал слов на ветер, видимо,
придумал что-то удачное. Но ведь это не умещается в голове - убить
человека, не имея возможности это сделать, пока ты жив сам. На удивление
накладывалось сожаление. Магвер так хотел, чтобы Дорон ему поверил! Ведь
достаточно было одного дня, чтобы Магвер стал предан Листу телом и душой.
Как раньше в Остром, так теперь в Листе он видел олицетворение давней
мудрости, праведной мощи, понимания мира. Насколько же различными были два
эти мужчины, и все же похожими. Оба накладывали на человека невидимые узы,
опутывали звучанием своего голоса, взглядом, малейшим жестом. Их можно
было любить или ненавидеть. И когда мир Магвера рухнул, когда он
почувствовал себя преданным всеми - появился Лист. Спас от верной и
мучительной смерти, кормил, поил, давал отвары из трав. Слушал и объяснял.
Этого было достаточно, чтобы Лист занял в мыслях Магвера место, опустевшее
после Острого.
телеги тянулись длинными обозами с солью и шкурами, зерном и кремнем.
Толпы заполняли улицы, ведь нечасто доводилось видеть в Даборе полудиких
лесных людей из-под Урегги, гордых вассалов Ассальдона с островов на
Мокрадлах, холопов из Ариема. Часть товаров, плоды тяжких трудов народа
Лесистых Гор, отберут посланцы Города Ос.
чтобы возить его еще и из Даборы. Достаточно кремня поставляли копи у
подножия гор Марке-Диб. Гвардейцы забирали у приезжих луки и йопаны,