Чтение 22–й страницы книги ~Пистолет с музыкой~

Она вошла следом за мной.

- Пэнси сказала, вы были у нее дома.

- Верно. Заезжал по делу.

Я сел за стол, протер деревянную поверхность рукавом, достал новый
флакон порошка и высыпал добрую порцию. Я давал Челесте понять, что в
данный момент она не находится в центре моего внимания. Она молча сидела в
кресле по ту сторону стола и ждала, пока я нанюхаюсь.

- Голодны? - спросил я.

Она мотнула головой так, будто вопрос напугал ее. Я позвонил вниз и
заказал пиццу. Мне пришлось поспорить, чтобы они согласились положить
грибы в маленькую пиццу, но в конце концов они уступили. Я отодвинул
телефон, откинулся в кресле и стал наслаждаться ощущением, производимым
зельем. Словно смотришь на мир сквозь розовато-кровавую пелену. Челеста
уселась поудобнее и в конце концов снова закинула ногу на ногу, что быстро
переключило мое внимание на нее.

- Где вы были, когда я заезжал к вам? - спросил я.

- Вы задаете слишком много вопросов. Я пугаюсь.

- Попробуйте ответить на один. Я слышал, это помогает.

Она посмотрела на меня.

- Я... мне позвонил Гровер Тестафер. Мы встречались за ленчем.

- Зачем?

- Он хотел поговорить о своей практике - насчет доли Мейнарда. Он хотел
поговорить о брате Пэнси и о вас...

- Вы выигрываете что-нибудь от смерти Мейнарда?

Она резко глянула на меня, и я на мгновение увидел перед собой ту
волевую женщину, с которой впервые встретился на Кренберри-стрит. Потом
она снова пригладила перья, и ее голос зазвучал спокойно, как всегда.

- Не совсем. Мне, наверное, надо будет обратиться к адвокату. Я не хочу
иметь к этому отношения. У Мейнарда был стабильный доход, но мало
расходов...

- Звучит так, будто вы неплохо в этом разбираетесь.

- Я не разбиралась, пока Гровер не просветил меня сегодня.

Я прикинул хронологию. Гровер был дома, пугая меня своим
электропистолетом в одиннадцать - а ко времени, когда я подъехал на
Кренберри-стрит, Пэнси Гринлиф уже валялась одна, накачавшись Вычистителя.

Это означало, что Тестафер сможет ссылаться на Челесту в качестве алиби
по убийству овцы. Это означало также, что Челеста была где-то, занимаясь
чем-то еще, перед ленчем с Тестафером.

Ход моих мыслей был прерван стуком в дверь. Я крикнул, что открыто, и
мальчишка-разносчик из пиццерии с белой картонной коробкой вошел и положил
ее на стол. Пока я рылся в карманах в поисках чего-нибудь мельче
энгьюиновых сотен, он не сводил взгляда с Челесты Стенхант. Я заплатил, и
он отчалил. Пицца была горячей, но, судя по корочке, ее подогревали второй
раз, а грибы были не втоплены в сыр, а просто накиданы сверху. Я откусил
пару раз и отложил ее обратно, потеряв к ней интерес.

- Ну, что вам? - спросил я. - Дело закрыто.

- Я... я не знаю, как это делается, - ответила она. - Я хочу нанять
вас.

- Это еще зачем?

- Я не верю, что Мейнарда убил брат Пэнси. Мне страшно. - Она растянула
последнее слово так, чтобы оно включало в себя все возможные двусмысленные
обещания. - Мне нужна ваша защита.

- Вы обращались в Отдел?

- Не понимаю.

- Энгьюина обвинили во всех смертных грехах. Если бы вы заявили Отделу,
что считаете его невиновным, это могло бы возыметь некоторое действие. В
конце концов вы жена.

- Я вдова. - Она улыбнулась, но невесело.

- Вдова, - повторил я. - И вам нужна защита. От кого?

- От того, кто убил Мейнарда. Мне кажется, вы единственный, кто еще
хочет найти его.

- Жаль, но я теряю к этому интерес. Слишком уж результаты не окупаются.

Мне пришлось разыгрывать циника. Мне нужны были ее деньги, и по
возможности больше, и она, как и я, знала об этом.

Ее голос снова завибрировал - похоже, она включала этот эффект при
необходимости.

- Если вы не хотите помочь...

- Сначала вам надо рассказать все, что вам известно. Отвечайте на мои
вопросы. Считайте это проверкой. И если у вас все получится, обсудим
условия.

- Я расскажу вам все, что знаю.

- Постараюсь не смеяться над этим. Ладно, отвечайте. Что такого сделала
Пэнси Гринлиф, что ей достался в качестве платы дом на Кренберри-стрит?

Челеста улыбнулась мне, но я не улыбнулся в ответ. Она сглотнула и
ответила:

- Она работала на Денни Фонеблюма. Он купил ей дом. Он любит проявлять
заботу о людях.

- Что она делала для него?

- Я не знаю.

- Он снабжает ее наркотиками.

- Мне не хотелось бы показаться глупой, мистер Меткалф, но мне
казалось, наркотики продаются свободно. Их покупают в порошечнях.

- Не тот сорт, что употребляет Пэнси. Говорите, Челеста.

На этот раз она смотрела на меня без улыбки, а многозначительные намеки
в ее тоне совершенно исчезли.

- Он дает их ей. Он убьет меня, если узнает, что я вам сказала.

- Я это и без вас знаю.

- Для Денни это не имеет значения. Уже одно то, что я рассказала вам
что-то...

- Его деньги идут отсюда?

- Я... я почти ничего не знаю про его дела. Так спокойнее.

Я снял с пиццы гриб и положил его в рот.

- Давайте-ка сменим тему. Вы вышли за Стенханта, Фонеблюм купил Пэнси
дом, доктор Тестафер оставил практику - все это произошло одновременно.
Что случилось два с половиной года назад?

Она подумала.

- Когда мы с Мейнардом решили пожениться, Гровер решил, что может уйти
на пенсию и передать практику - он давно уже собирался это сделать.
Мейнард не давал ему определенного ответа, пока не обзавелся семьей.

- А что с Пэнси?

- Вы придаете слишком большое значение случайным совпадениям. Тут нет
никакой связи. - Она произнесла это твердо, но ей было явно не по себе.

- Чем вы занимались до встречи с Мейнардом?

- Я... я жила на Восточном побережье.

- Ну и как там?

- Простите?

- Я спросил, ну и как там? Не отвечайте, если не знаете, как ответить.

Она удивленно подняла глаза. Я встал со своего места, подошел к двери и
распахнул ее.

- Ступайте домой, Челеста. Вы продолжаете врать. Мы попусту теряем
время.

Она встала, но не для того, чтобы уходить. Она прилепилась ко мне
наподобие большой, в человеческий рост переводной картинке, активно ища
точки соприкосновения по всей поверхности и воздействуя на них до тех пор,
пока они не среагировали. Ее рот слился с моим, и аромат ее заполнил мои
ноздри. Она обвила мою шею руками и приподнялась на цыпочки, чтобы
дотянуться до моего лица. Нас разделяли два или три слоя одежды, но,
клянусь, я ощущал, как ее соски считают мне ребра и горят на моей груди.
Мои руки вылезли из карманов и охватили ее за выпуклые ягодицы, прижимая
ее бедра к моим и заставив ее язык еще глубже залезть мне в горло.

Я ощутил между нашими животами что-то твердое вроде колбасы или
отвертки, и на короткий момент подумал, что у нее там пистолет. Правда,
потом сообразил, что этот абсурдный предмет не что иное, как мой
собственный пенис, не воспринимаемый мной чувственно, но физически никуда
не девшийся и совершенно возбужденный. Все, что я чувствовал, это обычное
женское возбуждение - словно зацепление мягких, медленно вращающихся
шестеренок. Возможно, я смог бы при желании заняться с ней любовью, хоть и
не почувствовал бы того, что, по ее мнению, должен был бы чувствовать.
Мысль об этом, возможно, подействовала на меня настолько очевидно, что она
спрятала свой язык, отступила на шаг и удивленно посмотрела на меня.

- Конрад".

Я не произнес ничего. Поцелуй потряс меня больше, чем мне хотелось бы.
Он швырнул меня в давно ушедшее время, когда мои шляпу, плащ и имя носил
кто-то совсем другой. Челеста наполнила меня желанием, хотя на деле я
жаждал вовсе не Челесты. С Челестой я никогда не смогу вернуть то, что мне
нужно. Возможно, этого вообще не вернуть, а возможно, и нет, во всяком
случае, не с Челестой.

Все, что она могла, - это разбудить разочарование и гнев. Прижимаясь к
Челесте бедрами, я отчетливо понял, что ее возбуждает опасность, а если и
не опасность, то что-то столь же извращенное. Мне вдруг захотелось ударить
ее так же сильно, как только что хотелось трахнуть, и, возможно, она этого
тоже хотела, если действительно хотела хоть что-нибудь.

И я ее ударил. Возможно, это я умею делать лучше, чем то, другое. Я
наотмашь ударил ее по губам тыльной стороной ладони - меня столько раз
били так, - и она в ужасе попятилась, пока не упала в пыльное кресло в
углу. Я вернулся к столу, сел и уронил голову на руки.

Минуту спустя она поднялась и подошла к столу. Я думал, она собирается
ударить меня, но вместо этого она достала деньги и швырнула их мне.

Я посмотрел сквозь пальцы. Две тысячи долларов, четырьмя бумажками по
пятьсот.