Чтение 22–й страницы книги ~Последний полустанок~

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Здесь Багрецов мечтает о космических лучах и небесном

золоте. Мечты эти, по мнению Бабкина, абсолютно

безответственные. А потом нашим друзьям пришлось

встретиться с жестокой реальностью, и оказалось, что не

всякий орел - птица.

Бабкин знал, что первая конструкция диска управлялась с земли по радио.
То же самое осталось и в "Унионе". Но мог ли он предполагать, а тем более
Багрецов, что Борис Захарович будет испытывать телеуправление на такой
маленькой высоте?

Сейчас диск просто падает. Уже видны пузырьки на зеленой воде. Багрецов
закричал, и в ту же минуту появился Тимофей.

- Прыгай, Димка! Прыгай! Доплывем...

Вода приближается, закроет люк, тогда не вынырнешь. Бабкин трясет Димку
за плечи, а тот смотрит в одну точку и молчит.

- Доплывем... Близко, - уговаривает и тащит его за собой Тимофей.

- Не умею. Плавать не умею! - со злостью и отчаянием выкрикивает
Багрецов. - Что ты от меня хочешь? - бросился от люка и исчез в темноте
коридора.

Но что это? Диск на мгновение повис в воздухе и стремительно пошел
вверх.

Пенные узоры волн расплывались, становились все меньше и меньше.

Облегченно вздохнув, Тимофей хотел было поискать Димку, но тот уже
стоял рядом, прижимая к животу увесистый аккумулятор.

- Вот... вроде балласта.

Как потом выяснилось, Багрецов хотел выбросить из кабины испорченные
аккумуляторы.

Бабкин успокоился, тихая радость словно обволакивала все его существо.

Молодец Димка! Головастый. Здорово придумал. Кто же знал, что Борис
Захарович проверяет телеуправление? Чуть в воду диск не загнал. Ошибись он
на десяток метров, пришлось бы несчастным пассажирам рыб кормить. Правда,
Димка успел бы выбросить балласт. Хорошо, что не выбросил. Надо же
выяснить, что случилось с аккумуляторами, кто их поставил и кто за это
дело должен отвечать?

- Отнеси аккумулятор. Чего стоишь? - сказал Бабкин хмуро, все еще
переживая возможную неприятность. - Погоди, а паспорт от него где?

У каждой из банок должен быть целлулоидовый квадратик, на котором
записывались основные данные аккумулятора: сколько циклов он прошел, то
есть сколько раз заряжался и разряжался, когда он был заряжен последний
раз и прочие показатели. Все это скреплялось подписью проверяющего. В
данном случае подписи на попорченных банках были неразборчивы. Но Вадим
все же успел оторвать паспорта от банок и сунуть их в карман, чем и
заслужил молчаливое одобрение Тимофея.

На старое место Вадим аккумуляторы не поставил - так, на всякий случай,
а привязал их галстуком к стойке каркаса.

Возвратившись к люку, Вадим предложил:

- А что, если как-нибудь добраться до радиостанции и дать радиограмму?

- Зря ты отсюда не выпрыгнул, - со злостью прервал его Тимофей.

Вадим обиженно заморгал.

- Что же тут особенного?

- Ничего. Чудная твоя голова. Пока все идет нормально, а из-за твоей
дурацкой радиограммы, которую ты и передать-то как следует не сумеешь, все
дело прикончится. Сразу же на землю посадят.

- А ты этого не хочешь? - спросил нетерпеливо Вадим.

- А ты?

Особого удовольствия Вадим от полета не испытывал, тем более после
того, как диск чуть не нырнул в воду. Но признаться в этом не мог.
Все-таки они не зря здесь остались. А вдруг опять какой-нибудь аккумулятор
подведет?

Не дождавшись ответа, Тимофей спустился по лесенке, - хотелось узнать
направление полета. Вадим лег на живот и, опершись подбородком на холодный
край люка, смотрел вниз.

Море покрылось голубоватой дымкой, и тень диска растаяла. Только сейчас
Вадим убедился, как точно можно управлять этой оригинальной летающей
конструкцией. Уменьшил объем - и диск пошел вниз. Отпустил стягивающие
рычаги - и он сразу же взлетает вверх. Дирижабль? Как это Тимка сказал? "У
жабы - жабры"?.. А если иначе: "Бывают жабы в дирижабле", или так: "Самым
лучшим в мире жаб... будет этот дирижабль..." Можно и по-другому: "Мы
ослабли, перезябли, пролетая в дирижабле". Чепуха. "Перезябли" - это для
рифмы. Пока совсем не холодно.

- Ветер с севера! - подняв голову, крикнул Бабкин.

Приглядевшись, Вадим заметил, что бугорки волн освещались заходящим
солнцем.

Сильный ветер гнал "Унион" на юг. Отблески солнца на волнах ясно
указывали, куда он летит.

Возникло неприятное ощущение. Ведь это первый дальний перелет после
переделки диска. А вдруг откажет система управления? Вдруг он опять начнет
снижаться? Надо быть готовым ко всему.

- Сколько часов ты сможешь продержаться на воде? - уныло спросил Вадим.

- Не знаю, не считал.

Вадим досадовал на себя, что до сих пор не научился плавать. Сразу же
пойдет на дно, как чугунная чушка.

И все-таки Вадим не верил этому, гнал от себя тревогу - зачем же
мучиться попусту? - и втайне лелеял надежду, что в "Унионе" есть двигатели
и что Борис Захарович действительно сможет посадить диск на ракетодроме
Набатникова.

- Зря ты меня пугал, Тимка, - начал Вадим. - Уверен, что двигатели
здесь остались.

Тимофей говорил, что раньше в диске были космические уловители
Набатникова, Находились они наверху и через сложные фокусирующие
устройства передавали принятую энергию в камеры, куда закладывались разные
химические элементы. На земле наблюдали за самыми ничтожными их
изменениями. Вадим знал, что можно превратить один элемент в другой,
например металл литии в газ гелий, а Набатников решил заняться чудесными
превращениями более стойких элементов с помощью космической энергии.

Мечтатель Багрецов представлял себе будущий, необыкновенный мир. Люди
уже изучили природу невидимых частиц и овладели полностью атомной энергией.

Начались чудесные превращения вещества. Интересно, что скажет Тимка?

- Вообрази себе, - крылато взмахивая руками, продолжал Вадим, не
замечая, что у Тимофея не сползает с лица скептическая усмешка. - В
специальные камеры диска наливается, предположим, ртуть. Диск летит вверх
на тысячу километров, где с помощью космических уловителей Набатникова
ртуть превращается в золото. Ну, а потом ничего не стоит диск опустить на
землю...

Каково?

Опять молчит Тимофей. А ведь такая изумительная идея! Но вот он
перестал иронически улыбаться, сейчас что-нибудь скажет по существу.

- Теперь я понимаю, почему тебе не везет, - ни с того ни с сего
заключил Тимофей. - Всю жизнь будешь одиноким, если годам к шестидесяти,
когда у тебя появятся настоящие деньги, за тебя не пойдет какая-нибудь
кукла, вроде...

Вадим сжал кулаки.

- Опять?

- Да что, мало ли таких? Я твою Римму и вспоминать не хочу. А только
знай, что романтиков и чудаков девушки не любят. Им нужны люди
поспокойнее. И рыцарство твое они презирают, и твое волнение... Ты же
ничего не можешь скрывать - ни восхищения, ни радости... Даже ревность из
тебя прет наружу.

- Ну и пусть! - Вадим хрустнул пальцами и закинул руки за голову. -
Почему ты за всех говоришь? А Римму не трогай. Я же о твоей Стеше ничего
не сказал.

Тут пришлось и Тимофею обидеться.

- Спасибо за сравнение.

Неожиданный толчок, свист, шипение форсунки. В открытый люк врывается
ветер и мчится дальше по коридору.

Но вот все стихло. Диск летит уже по инерции. Видно, Дерябин, стоявший
за пультом радиотелеуправления, несколько изменил направление полета и
выключил двигатели "Униона". Теперь можно не опасаться, что он опустится
на чужом берегу.

- Я же говорил, что двигатели остались, - умиротворенно проговорил
Вадим, наклоняясь вниз, точно он мог их увидеть. - Тимка, смотри, орел!
Неужели орлы так далеко залетают? Рыбу он, что ли, высматривает?
Сумасшедшая птица!..

Бабкин нехотя посмотрел вниз. Действительно, распластав широкие крылья,
неподалеку парил орел. Казалось, что ветер его несет вслед за диском.

Всем корпусом наклонившись над люком, Вадим пригляделся и с тревогой
обернулся к Бабкину.

- Мне что-то не нравится эта птичка. Из-за такой вчера самолет разбился.

- У нас скорость другая... Не столкнемся. Правда, я слыхал, что орлы
иногда нападали на планеристов. Но здесь мы в безопасности.

- Да я не о том. Приглядись получше.