Чтение 22–й страницы книги ~Приют кошмаров~

просто потому... - Билли умолкла.

- Почему?

Она слегка отвернулась, чтобы смотреть не на Бюллера, а в стену.

- Все так запутано. Я думала, что уже пережила это... Ну, что ты
искусственный... Мне казалось, что это для меня уже ничего не значит...

- А оказалось - значит?

Ее прерывистый вздох прозвучал почти рыданием.

- Когда мы вышли из спальных камер в последний раз, ты казался таким
холодным. Таким отстраненным. Я ничего не понимала. Я и сейчас не понимаю,
что произошло, Митч? Ты изменился? Или это случилось со мной?

Митч присел на тюфяке, и простыня, соскользнув, окончательно
задрапировала его металлические конечности, оставив на виду лишь обнаженный
прекрасно вылепленный торс. Он был для нее сейчас совсем человеком. Но
именно - был. Да и то не таким, как она сама.

- Нас старались сделать во всем похожими на людей. В результате мы
настолько же далеко ушли от первого поколения синтетических существ, как они
- от роботов. Мы почти люди. Знаешь, что забавно: когда мы еще только лежали
влажные после чанов, уже пошли слухи, что следующее поколение будет не
только абсолютной копией живых людей, выношенных в матке, но они даже и сами
будут думать, что они настоящие люди. Им в память заложат программы
воспоминаний о детстве, о семье. Анатомически тоже все будет безупречно,
включая и циркуляцию окрашенной жидкости, которую на первый взгляд не
отличишь от крови. Словом, они будут не только выглядеть людьми, но и сами
верить, что они люди. Разумеется, в них были бы вложены Законы Функций, но
новые андроиды просто сочтут это личной этикой. У них будет своя
энергосистема, способность воспринимать пищу, кислород, производить
нормальное очищение организма, определенные естественные циклы. И по всем,
по всем практическим предназначениям они будут людьми, за исключением...
функций воспроизведения. Зато во всем остальном - сильней, быстрей и
прочней.

- Митч...

Андроид, не обращая внимания, продолжал:

- Разумеется, тут же возник вопрос: а зачем? Если вам нужны настоящие
люди, не проще ли производить их старомодными способами или хотя бы в
искусственной матке? Ответ был таков: андроида легче списать в расход. Он
может выполнять любую грязную и опасную работу, которую настоящие люди
делать не хотят. В условиях радиации, при исследовании враждебных миров, во
всевозможных акциях по освобождению или уничтожению. Да, новые андроиды
стали бы самим совершенством. Их принимали бы в обществе, они жили бы, не
оскорбляя ничьих тонких чувств. И при этом всегда оставались бы изгоями.
Вечные третьесортные граждане... Нет, даже не граждане, а собственность
граждан, рабы, послушные, как псы, готовые броситься вперед по первой же
команде хозяина...

- Господи, Митч!..

- Я еще не закончил... Чтобы создать эти "счастливые" модели, нужно было
много экспериментировать. Смешивать в нужной пропорции множество
человеческих эмоций, чтобы андроиды могли смеяться в нужных местах, плакать,
когда надо, и даже влюбляться, если это необходимо... И вот мы здесь, с
тобой. Ты и я. Эксперимент удался. Мои чертовы "гормоны" сделали то, что им
полагалось, и я влюбился в тебя. Но все дело в том, что, кроме
эмоциональности, у меня достаточно других способностей. И я могу посмотреть
на происходящее со стороны.

- И ты возмущен мной из-за этого чувства? - после долгого молчания
спросила у него Билли.

- Нет. Не тобой. Видишь... я... я люблю тебя. Я негодую на тех, кто
сделал меня таким. Они не дали мне ни опыта, ни руководства, никакого
способа разумно подойти к тому, что со мной творится.

Билли тихо и грустно улыбнулась. Но его глаза были зорче, чем у человека,
и он заметил реакцию девушки на свое признание.

- Я сказал что-нибудь смешное? - В голосе его прозвучал гнев.

- В некотором смысле. Мне тоже никто не давал ни опыта, ни способов
работы с моими чувствами, Митч. Любовь и логика несовместимы. Ты ищешь некую
гладкую тропку, чтобы пройти по ней как машина. Но так не бывает у нас,
настоящих людей. Наша любовь, как правило, грязна, хаотична, а порой даже
болезненна и уродливо страшна.

- Но у вас по крайней мере есть выбор.

- Кто заставил тебя так думать? В некоторых случаях у нас точно так же
нет возможности выбирать, как и у тебя.

- Но ты можешь уйти. Ты совсем не обязана любить меня.

- От тебя я, быть может, и могла бы уйти, Митч, но от своих чувств - уйти
невозможно. Именно поэтому я не могу сейчас ни за что поручиться. Я могла бы
покинуть тебя, но то, что я к тебе испытываю, все равно останется со мной.

- Вот этого я не понимаю...

Между ними воцарилось молчание. Ах, если бы он признался ей во всем еще
до того, как начался их роман. Если бы Билли только знала! Ведь она же не
мракобес какой-нибудь, она справилась бы, приняла бы его таким, какой он
есть.

"А ТАК ЛИ? ТЫ УВЕРЕНА, БИЛЛИ? УВЕРЕНА?"

И в этом заключался весь ужас ситуации. Она не была уверена. Совсем не
была.

***

Спирс сидел на корабле, ожидая, пока закончится эта проклятая буря.
Дурак, он ведь отлично знал, что усиливается солнечная активность. Экраны
фиксировали мощные завихрения. Так что после расправы с дезертирами
необходимо было немедленно поднимать задницу и возвращаться на базу. Они
успели бы, если бы поспешили.

Ладно. Что сделано, то сделано. Нечего рыдать над потерянными
мгновениями. Лучше с толком использовать время, которое есть сейчас. Спирс
имел про запас несколько военных сценариев, которыми он и хотел теперь
заняться. В компьютере находилась последняя запись обучения солдат чужих.
Конечно, солдаты они пока еще, можно сказать, никакие. Но они ими станут.
Это всего лишь вопрос времени. А когда они будут готовы, ничто во всей
вселенной не сможет им противостоять. Слово Спирса будет иметь больше веса,
чем слово Божье, когда он приведет эти войска в форму. Да, конечно.

Это только вопрос времени.

Глава 14

Человек, несущий огненный топор из дюралевой стали, двигался осторожно и
пригнувшись.

- Вон ту, - крикнул он кому-то.

Через секунду появился второй человек. Этот нес маленькую лопатку с
зеленой пластиковой ручкой. Оба выглядели совершенно по-разному, хотя одежда
обоих пришла уже в полную негодность. На первом болталась кожаная
безрукавка, бывшая, вероятно, когда-то черной, но сейчас выцветшая на солнце
до светло-серого. Второй носил темно-голубую нейлоновую ветровку с
капюшоном.

- А ты уверен? - засомневался Нейлон.

- Не уверен. Но зато, если это правда, мы точно пожируем. Давай-ка,
пошли, копальщик! - буркнула Кожа.

Они находились около полуразрушенного здания. Стальная дверь прямо за их
спинами была еще цела, но покрыта ржавчиной. Судя по всему, ее уже не раз
пытались вскрывать.

- Господи, да знаешь ли ты, сколько времени потребуется, чтобы
докопаться! - пробормотал Нейлон.

- Знаю, Но если этот чертов военный склад тут, то мы накопаем около тонны
консервов и множество бутылей чистейшей воды. Тогда мы сможем уйти обратно в
свои Тайные Подземелья и больше уже не беспокоиться ни о чем.

Нейлон подцепил лопатой немного перемешанной с какими-то обломками земли
и ссыпал все это в сторону:

- Тайные Подземелья... И ты веришь в эту ерунду?

- Я верю в то, что могу купить самую хорошенькую женщину в городе за пять
банок неотравленной еды, а за сотню - десятки вооруженных солдат. А с
грузовиком, полным протеинами военного производства, я, черт побери, смогу
выбраться с этой планеты. Так что заткнись и копай живее! - И Кожа принялся
энергично орудовать топором, используя его как грабли, чтобы расчистить
пространство и от кирпичей и камней.

- Ладно. А где Пети?

- На стреме стоит, идиот. Там, в городе.

Нейлон покосился на остатки дома на противоположной стороне улицы - три
или четыре этажа, истерзанные, словно некая доисторическая скала, только не
ветром и дождем, а бомбами и огнем.

- Но я его не вижу.

- И не должен. Это он должен видеть тебя, как и любого другого, кому
взбредет в голову прошвырнуться по улице. Ты что же, думаешь, я стал бы тут
рыться едва ли не среди бела дня, ничем не прикрыв задницу, а?

Нейлон пожал плечами, промолчал и снова занялся своим делом. Далее все,
что они говорили, полностью заглушалось скрежетом и грохотом.

- Эйми, что ты делаешь? - Говорившего видно не было, да и голос его
звучал едва слышно.

- Смотрю видик, дядюшка Барт. Слышно все-все, что они говорят, и кажется,
что они совсем рядом с нами.

- Тебе не следует смотреть на это, Эйми. Твоя мать стала бы ругаться.
Ну-ка, дай сюда камеру.

Изображение заметалось, какое-то время показывая куски земли вперемешку с
детскими ножками. Затем камера снова уткнулась в двух мужчин, но уже немного
под другим углом.

- Всем стоять! - раздался вдруг низкий голос, и секундой позже на экране