можно было бы изменить, кого-то спасти, чего-то избежать... Но они кружили,
кружили над огромными, на сотни километров протянувшимися равнинами,
заросшими высоченными, чуть не в рост взрослого человека, травами, и никак
не могли найти даже следа присутствия человечества.
И какие цвета тут только не вспыхивали под солнышком - и нежно-сиреневый, и
белый, и желтый, даже коричневый в розоватых разводах... Но преобладающими
были, конечно, зеленые и серые тона местных листьев. А впрочем, попадались
такие пятна, что просто в глазах рябило - как, например, от интенсивного
голубого, со стекольным блеском, цветка, который, распустив свои зонтики
выше остальной травы, закрывал все в округе, как маскировочная сеть.
поражая жизненной силой и красотой. Но ветра не было, они просто росли,
вонзаясь в низкое, серое полдневное небо. Это зачаровывало, как какой-нибудь
шаманский напев, как журчание реки на камнях, как топот тысяч ног невесть
откуда и куда переселяющегося народа.
разнообразии Полдневья. И еще, конечно, в том, что слабым человеческим
разумом с ним не потягаешься - в каждой своей частице оно превосходило любые
доступные людям представления и, кружа, уводило в пропасть, в неведомое,
откуда и выбраться-то почти невозможно...
размышления Антон, который ушел назад, помогать Винторуку, но, видимо, время
от времени отходил от котельного экватора передохнуть и выглянуть в
иллюминатор.
кончились. Ростик, вяло потянувшись, попробовал подначить:
Или глубже, чем казалось сначала, их задевало чувство уязвимости и
одинокости под этим миром, над этими бесконечными слоями разноцветного
растительного моря.
пожаловался Ким.
Рост.
с каким лесом не сравнится, - слегка начальственно пояснил Антон.
мелькнула узенькая и показавшаяся короткой, не более сотни метров, ленточка.
тут, слыхал, ее Цветной назвали. Нетрудно догадаться - почему.
сотнях километров, вставало за кормой серо-голубой стальной стеной. Но уже
не очень широкой, по крайней мере не всеохватной. Рядом с ним уже изрядный
кусок пространства занимал полуостров Бегимлеси...
правом берегу, с его стороны. Потом Рост достал бинокль, негромко, но
уверенно скомандовал:
осмотрись.
Специально для таких вот глупых и решительных?
железок, а немного позже и клацанье предохранительной планки "калаша".
Ростик вспомнил, что Антон так и не подобрал себе плазменного ружья
пурпурных, остался верен человеческому оружию.
сдавал экзамен на вождение с поставленным на приборный щиток стаканом воды,
стал ходить кругами около пологого холма, на самой верхушке которого были
выстроены многочисленные соломенные навесы и даже какие-то глиняные
сараюшки. Наверное, это и была пресловутая бумажная фабрика. От реки ее
отделял километр с небольшим.
обжита, даже с высоты без труда читались пробитые тропинки - к реке, к
относительно ровной площадочке на запад от холма, где, вероятно, в обычное
время находились автомобили, к овражку, где были устроены жилые бараки, и
чуть в сторону, к вековечному домику с плоской, словно срубленной наискось
крышей. Должно быть, у дураков мысли действительно сходятся, потому что Ким
тут же проговорил:
вселенную нас занесло, а сортир в своей основе неизменен. Ого, да он тут
внушительный, на полдесятка посадочных мест с каждой стороны.
увидеть в такой траве, или ее вовсе не было. Поэтому, покружив еще немного,
Ростик приказал:
поднимаешься и летишь рядом. Невысоко, с визуальным контактом, но рядом.
насколько Ким сердит, потому что заговорил с ошибками и чем-то отдаленно
похожим на горловой, щелкающий акцент. - Если они вас вязать станут, я
должен буду повздыхать и на Боловск податься?
сверху, от их летунов.
помине нет.
истертом кожаном шлеме и вполне дружелюбно ответил:
Винт останется.
относительно неплохо просматривались. Конечно, в этой траве можно было
по-пластунски подобраться чуть не к самому котлу с кашей почти любого сколь
угодно тщательно охраняемого лагеря, но делать было нечего.
гораздо выше других окрестных холмиков, хотя было их тут немало.
Остановившись, Ростик осмотрелся еще раз. Да, трава, трава и холмы. Чуть
дальше к реке - небольшое углубление, а за ними - снова холмы. Может, и
повыше тутошнего, а впрочем, нет. Не повыше, уж очень легко читались поля за
тем холмиком, так что следовало признать - место было выбрано с умом.
Научились со временем...
сорок, полосой чуть ли не вскопанной земли. Стебельки тут поднимались не
выше щиколотки, приходилось только удивляться трудолюбию бумажников. И почти
сразу стало ясно, зачем это устроено.
голосом. Впрочем, забрала он пока не опустил, с его чувством опасности это
что-то да значило.
из сырой, необожженной глины. В следующей сараюшке не оказалось даже чанов.
Так и пошло, то какое-то очень самодельное оборудование, то ничего.
Исключение составили козлы, поверх которых, как столешницы, лежали плотно
сбитые, довольно гладкие доски с клиновыми струбцинами, в них чувствовалась
работа рубанком... Вдруг Ким закричал:
понял, как на него давило это безлюдье.
с полдюжины ребятишек. Все они были связаны травяными веревками, многие,
особенно ребятишки, оказались без сознания. Разрезая путы, прикладывая
горлышко своей фляги к губам самых слабых, Рост с друзьями провозился минут
десять, пока наконец пленники не начали заботиться о себе сами. Матери
принялись обихаживать детей, мужики организовались, чтобы сбегать за водой,
кто-то отправился в казармы притащить тряпок для перевязки - среди пленных
оказалось немало изрядно побитых, у одного нестарого мужичка, кажется, были
сломаны ноги.
изрядно похожий на того, который во время войны с губисками подсказал
Ростику, что стрелять нужно в хвост лодок. Впрочем, это мог быть и не он
Ростик хотел спросить его о том эпизоде, но забыл, слишком много было
работы. А едва стало полегче, старичок подошел к Ростику, взглядом опытного
человека выделив в нем командира, и повел совсем другую тему:
сколько по-прежнему осматривался.