Чтение 22–й страницы книги ~Стальное сердце~

Восполнить потери или хотя бы свести их к минимуму не удалось. События развивались стремительно, а Проект все еще оставался "без рук". Провал августовского путча в Москве поставил Государственную Контрольную Службу СССР на грань полного краха. Ввиду угрозы раскрытия Проект отдал приказ на самоуничтожение ряду ответственных партийных работников, сжег архивы и встал на консервацию. Положение усугубляли перебои с финансированием. К концу 1991 года численность активных сотрудников Проекта упала до ста человек. Основным их занятием было заметание следов.

Владимир Владимирович Рябцев был помещен в психиатрическую клинику с диагнозом "шизофрения" и грифом "нецелесообразность переписки".

Федор Алексеевич Полынин скончался от обширного инфаркта.

Иван Иванович Гаршин успешно продолжал работу на должности заведующего отделом науки одной из авторитетнейших газет.

Нина Андреевна Самохина получила годовую оценку по поведению "неудовлетворительно", но тем не менее была переведена в десятый класс.

Трагически погибшая в возрасте двадцати двух лет Ольга Викторовна Астахова, случайная жертва бандитской "разборки", была похоронена на Хованском кладбище города Москвы.

Сергей Тимофеевич Костенко покончил жизнь самоубийством выстрелом в голову из охотничьего ружья.

Личные дела наблюдаемой группы "Дети" не были уничтожены чисто по инерции, из-за своей особой ценности. Что делать с оставшимися Детьми, никто в управлении Проекта не понимал. Эти четверо мутантов паранормальных способностей никогда не проявляли. Но за ними было положено следить. А теперь их бросили на произвол судьбы - пусть себе живут. И они жили, не зная, что невидимая петля, с детства лежавшая на их шеях, впервые слегка распустилась.

Файл 105, объект "Мастер", был отчислен со второго курса факультета журналистики МГУ за академические задолженности и систематическое непосещение занятий.

Файл 116, объект "Волк", поступил на факультет международного права МГИМО.

Файл 117, объект "Лариса", поступил в Литературный институт.

Файл 200, объект "Малыш", перешел на второй курс физико-математического факультета МГУ.

ЭПИЛОГ

23 апреля 1992 года.

Москва, ул. Моховая, 20

Зайцев и Смолянинов вышли с факультета журналистики и остановились чуть левее от дверей под темным пятном на стене. Они достали сигареты и Смолянинов дал Зайцеву прикурить. Тот благодарно кивнул, задрал голову, осмотрел пятно и цыкнул зубом.

- Как время летит, а? - заметил он.

Смолянинов тоже посмотрел наверх и понимающе хмыкнул. Еще совсем недавно на месте пятна красовалась белая с золотом мемориальная доска в честь товарища Суслова. В первый раз ее облили чернилами еще задолго до августовского путча, развала страны, КПСС и КГБ. Тогда доску отмыли. Но акты вандализма приняли хроническую форму, и доску заколотили фанерой. А теперь и вовсе сняли.

- Н-да... - Зайцев обвел тоскливым взглядом факультетский двор и вздохнул.

- Что-то здесь не так, а?

- Гниет факультет, - кивнул Смолянинов. - Эх, помню старые добрые времена... Когда с пятого курса уходили в "академку" люди с тридцатью шестью "хвостами". Абсолютный рекорд университета. А обмывать дипломы шли в зоопарк. Представляешь, каково - напоить моржа портвейном, кидаться пустыми бутылками в слона, загоняя несчастное животное в дальний угол вольера... Прибегают менты, начинают всем руки крутить, а девочка в белом платьице, совершенно невинной внешности, этакая старшеклассница, падает задницей в лужу и оттуда ментам прокуренным голосом заявляет:

"А я вас всех на х...ю вертела".

Зайцев от души расхохотался.

- Да уж... - с трудом выдавил он. - Знай наших...

- Фирма, - гордо сказал Смолянинов, разглядывая обшарпанные стены факультета. - А сейчас просто бардак. Кругом "бычки" валяются, девицы ходят какие-то тусклые, хоть вообще не смотри...

- А правда, что в Ленинской аудитории прямо на лекции на заднем ряду трахались? - спросил Зайцев.

- Говорят... Хотя я слышал, что не в Ленинской, а в Коммунистической, на балконе. Не знаю, не участвовал. Хотя... Нет, у нас, конечно, факультет был лихой. Но здесь же все безобразия афишировались, их никто не стеснялся, А что творилось на других "факах", мы просто не в курсе. Черт его знает, какие там нравы. У меня приятель один, ты его не знаешь, подцепил как-то девчонку с "психа". Красивую - жуть. И зашел с ней ближе к вечеру сюда, на лестницу боковую, - Смолянинов отвернулся и посмотрел в направлении лестницы. Лицо его приняло вдруг тоскливое и мечтательное выражение. - Покурить в тепле зашел. Так она его прямо на лестнице отымела, повернулась и ушла. А он, как в анекдоте, скакал за ней, держа штаны, и орал "Тебя зовут-то как?!"

- Так это же психфак... - произнес Зайцев глубокомысленно.

- А человек до сих пор переживает, - заметил Смолянинов.

Зайцев очень внимательно на него посмотрел, но задавать вопросов не стал.

- Пошли? - спросил Смолянинов.

- Пошли. А... О! Кирилл! Гляди!

От проспекта Маркса к факультету поднималась колоритнейшая пара. Впереди, засунув руки в карманы, шагал высокий молодой человек с очень приятным, только, может быть, чересчур высокомерным и отстраненным лицом. Во рту у него дымилась сигарета. Сбоку из-под дорогой модной кожанки свисал, болтаясь, сложенный вчетверо поводок.

В двух метрах позади молодого человека тяжеловатой походкой следовала громадная собака. Не высокая или длинноногая, а именно очень большая, с по-человечески широкой грудью и почти медвежьей головой. Шерсть у собаки была серо-стальная с мелкими черными подпалинами. На голове вместо ушей торчали меховые кисточки. Хвост загибался кверху, глядя прямо в небо, и рассыпался длинными "перьями".

Куривший во дворе народ будто по команде застыл и уставился на собаку. Несколько стаек первокурсников, кучковавшихся на подъеме, загораживая диковинной паре дорогу, дружно заткнулись и организованно сползли с асфальта на газон.

- Коронный номер, - сказал Зайцев так гордо, будто это он сейчас ледоколом раздвигал толпу, не обращая внимания на то, как ведет себя сзади опасный, судя по всему, зверь.

- Поганый номер, - заметил Смолянинов. - Вот как она сейчас кого-нибудь цапнет...

- Не-а. И не думай.

- Ну да! Что я, "кавказов" не знаю?

- Эту не знаешь. А потом, Витька по собакам мастер.

- Пижон он, - процедил Смолянинов неприязненно. Между тем молодой человек вплотную приблизился к скоплению народа у ступеней факультета. Он остановился, выплюнул сигарету, звонко щелкнул языком и хлопнул себя левой рукой по бедру. Собака немедленно догнала хозяина, подобралась к ноге, и молодой человек небрежно зацепил двумя пальцами кольцо на ее ошейнике. Разглядев в стороне от толпы Зайцева, он помахал ему и, пожимая руки и раскланиваясь, легко рассек толпу надвое. Студенты улыбались и кивали, но протянуть руку к собаке никто не рискнул.

- Привет, - сказал молодой человек, подходя к Зайцеву. Они обменялись рукопожатием. Смолянинов тоже небрежно сунул парню руку и отметил, что лицо его расслабилось и стало вполне человеческим. "Пижон страшный", - повторил Смолянинов про себя.

- Это называется Виктор Ларин, - представился ему молодой человек. - А это называется Чуча.

- Кирилл, - кивнул Смолянинов.

- Я знаю, - сказал Ларин просто. - Я только думал, что ты уже завязал со всем этим... - он махнул рукой в сторону факультета.

- Да нет, не получается. Родители достают.

- А кого они не достают? - осведомился Зайцев. Он осторожно гладил Чучу по мощному загривку и весь просто светился от счастья.

- А ты на каком сейчас курсе? - спросил Ларин Смолянинова.

- Да вот... Оказался почему-то на пятом, - Смолянинов коротко хохотнул. - Хотя был уверен, что еще на четвертом.

- Н-да... А я вот был уверен, что я на третьем. А оказалось - ни на каком.

- Выперли? - удивился Смолянинов.

- Вроде того. Я им создал такие условия, при которых меня пришлось выпереть. Не могу я здесь больше. Чтобы в зимнюю сессию опять историю КПСС сдавать? На фиг, слуга покорный. А ты в курсе, кто теперь заведует кафедрой рекламы и экономической журналистики? Мужик, который до этого заведовал кафедрой партийно-советской печати. Все, не буду я здесь учиться. Противно. Окончательно факультет сгнил.

Смолянинов пожал плечами, достал сигареты и протянул Ларину. Парень начинал ему нравиться.

- Спасибо, у меня свои. Ты где сейчас? С Олежкой вместе? Завидую. Дай вам бог удачи, господа.

- А ты как? Что там вообще творится в старой доброй газетенке?

- А... - Ларин неприязненно скривился. - Делят шкуру неубитого медведя. Соревнуются, кто больше акций хапнет.

- Как у тебя с Гаршиным? - спросил Зайцев. Он по-прежнему не мог оторваться от Чучи, теперь он чесал ей за ухом. Собака приоткрыла рот и вывалила язык. Хвост ее по-прежнему смотрел вверх, свидетельствуя, что его обладательница находится в прекрасном расположении духа.

- Погано, - выплюнул слово Ларин, отпустил Чучу и полез за сигаретами. - Забодал он меня, - признался он, выпуская дым. - Тему психотроники фактически закрыл. Сказал, что если я о ней еще хоть раз заикнусь, то поставит вопрос о моей профпригодности. Кстати, это очень хорошо, что я тебя встретил. Вот, посмотри, - Ларин сунул руку за пазуху и достал несколько сложенных вчетверо листков.

Зайцев с трудом отлип от собаки, развернул листки и сказал: "Ого!" Смолянинов глянул ему через плечо. "А-а..." - протянул он разочарованно, отвернулся, высмотрел кого-то в толпе и отошел. Ларин молча курил. Зайцев листал документ.

У него в руках было постановление Комитета Верховного Совета СССР по науке и технологиям от 4 июля 1991 года. Название документа было "О порочной практике финансирования псевдонаучных исследований из государственных источников".

В постановлении утверждалось, что несколько общесоюзных министерств затратили пятьсот миллионов рублей на лженаучные и антинаучные разработки по "спинорным (торсионным) полям". Министерства были введены в заблуждение аферистами от науки, утверждавшими, что с помощью генераторов этих полей ("психотронных генераторов") можно создать оружие нового поколения, позволяющее на расстоянии управлять поведением человека. В качестве заказчиков работ в постановлении назывались Министерство обороны, Минатомэнергопром, КГБ СССР и Военно-промышленная Комиссия Кабинета Министров СССР. А первым в списке из более чем двадцати исполнителей стоял отлично знакомый Зайцеву киевский Институт проблем материаловедения АН Украины. В свое время один из работников этого института проболтался, что в институтских лабораториях начато мелкопоточное производство боевых психотронных генераторов. Зайцев бросился в Киев, но руководство института ловко выставило болтливого сотрудника психом, а Зайцева - дураком.

- Вот блядство! - рявкнул Зайцев.

- Ты читай, читай.

- Откуда это?

- Член-корреспондент Александров добыл.

- Вот уж кто счастлив...

- Это точно. Так и сияет. Ну, его можно понять. Не каждому ученому выпадает счастье разоблачить лженауку. Да, он говорит, что это постановление было с подачи отделения общей физики и астрономии Академии наук. Это так, для справки. Ты читай, читай.

Зайцев, не отрываясь от постановления, сунул в рот сигарету, прикурил от протянутой Лариным зажигалки, промычал "спасибо" и продолжил чтение. Дальше ничего особенного в постановлении не было. Главным виновником безобразия объявлялся Межотраслевой научно-технический центр "Вент", он же бывший Центр нетрадиционных технологий ГКНТ СССР. И по одной только линии Министерства обороны Центр хапнул двадцать три миллиона.

- Ты до центра "Вент" доехал? - спросил Ларин. - Так вот, мне Александров их программу работ показывал. И я своими глазами видел раздел, где прямо говорится о... - Ларин задрал глаза к небу, вспоминая, - ..."дистанционном медико-биологическом и психофизическом воздействии на войска и население торсионными излучениями и защите войск и населения от таких излучений". Вот так-то. Что скажешь?

Зайцев посмотрел в конец постановления. Комитет по науке и технологиям требовал от финансирующих "лженаучные разработки" организаций представить в Верховный Совет СССР подробные отчеты. Зайцев сложил бумаги и вернул их Ларину.

- А что я должен сказать, Витька? - спросил он. - Ты сам все знаешь. Страны такой - СССР - больше нет, Верховного Совета ее нет, и Комитета такого, значит, тоже нет. Вместо КГБ - ФСБ. Все архивы наверняка сожгли. Особенно кагэбэшные. Ничего ты больше не найдешь.

- Слушай ты, профессионал, - сказал Ларин. - Что мне делать-то?

- Забыть, - посоветовал из-за спины Ларина подошедший Смолянинов. Ларин неодобрительно глянул на него через плечо.

- Ты помнишь Тима Костенко? - спросил Ларина Зайцев. - Хотя нет, ты же его не видел.

- Я ему звонил один раз. Но он был пьяный в говнище и меня послал. Сказал, что ему это расследование поперек горла.

- Вот именно, - кивнул Зайцев. - Это он нам с тобой говорил. Легенда у него была такая. А на самом деле он продолжал копать. И знаешь, где он сейчас?

- Догадываюсь, - процедил Ларин. - Лечится от алкоголизма.

- Нет, - грустно сказал Смолянинов. - Лечится от мании преследования.

- Ты серьезно? - тихо спросил Ларин, оборачиваясь к нему. Смолянинов со вздохом кивнул.

- На все сто, - подтвердил за Смолянинова Зайцев. - Он в больнице, и выйдет из нее вряд ли.

- Это расследование - чистой воды гроб, - объяснил Смолянинов. - Никакой возможности узнать правду. Даже не для публикации, а так, для себя. Конечно, никто за эту тему не брался. А Тимка полез. Очень жалко его. Это гроб, - повторил Смолянинов, поднимая руку, чтобы утешительно хлопнуть Ларина по плечу. Снизу раздался короткий рык, и Смолянинов руку поспешно отдернул.

- Фу, - сказал Ларин собаке. - Как не стыдно.

- А Тимку действительно жалко, - вздохнул Зайцев. - Талантливый был парень. Но сломался на этом деле.

- Откуда ты знаешь, что он в психушке? - вдруг спросил Ларин.

- Его отец сказал. Я Тимофея искал, хотел к нам позвать на работу, и отец мне обстоятельно все изложил. Про бред преследования и прочие дела.

- Как это он так... - пробормотал Ларин и глубоко задумался.

- Может, он с самого начала был немножко того, - предположил Смолянинов. - Хотя нет, нет... ничего похожего.

- Если сначала ничего и не было, так потом стало, - кивнул Зайцев. - Тимка довел себя до такого нервного истощения, когда и нормальный "съехать" может, а тема у него как раз подходящая была. У Тимки развился бред преследования, такой же, как и у зомби, с которыми он работал- Вполне закономерно.

- Заразился... - Смолянинов невольно поежился.

- Не знаю, господа, - покачал головой Ларин. - Страшное дело, конечно. Жалко мужика. Но и тема страшная. Должен же кто-то ее разрабатывать...

- Ты пойми, балбес, - Зайцев умоляюще прижал руки к груди. - Даже если что-то там и было, ты уже ничего не докажешь. А главное - в любом случае нету больше по этой теме ни заказчиков, ни исполнителей. Деньги в стране кончились. И страна другая. Не нужно ей психотронное оружие. И не будет его больше никто делать. Потому что спроса нет.

- А насчет "тему разрабатывать", - заметил Смолянинов, - это ты не беспокойся. Среди нашего брата психов достаточно. Так что о теме кто-нибудь да позаботится.

Ларин снова покачал головой.

- Положим, сейчас мне все равно Гаршин кислород перекрыл, - сказал он. - Но где-нибудь через полгодика...

- Да ради бога, - перебил его Зайцев. - Только не забывай Тима Костенко.

- Между прочим, они похожи, - заметил Смолянинов. - И очень.

- Да, что-то общее просматривается, - кивнул Зайцев.

- Только этот недоверчивый, - усмехнулся Смолянинов.

Ларин улыбнулся и хотел, видимо, съязвить, но тут собака, которую он по-прежнему одной рукой придерживал за шиворот, громко взвыла и, приседая на задние лапы, рванулась к ступеням факультета. Ларин едва успел обернуться и поймать в объятья высокую темноволосую девушку.

- Танюшка... - Он поцеловал ее, поставил на ноги и повернул было лицом к коллегам, но девушка упала на корточки и обняла за шею собаку, которая тут же попыталась, радостно подвывая, облизать с ее лица косметику.

-Это любовь! - объяснил присутствующим Смолянинов. Девушка бросила на него снизу вверх задорный взгляд и распрямилась. Собака уткнулась ей носом в колени, продолжая исступленно вилять задом. Студенты вокруг смотрели кто на девушку, кто на собаку. Вдали кто-то восхищенно аплодировал.

- Господин Зайцев, господин Смолянинов, Таня, - представил их друг другу Ларин.

- И Чуча! - заявила девушка. - Привет! Журналисты дружно раскланялись.

- Ну что? - обернулась девушка к Ларину.

- Пошли? - заговорщически подмигнул он ей. - Вы извините, мы пошли. И спасибо, господа. Я ваши советы учту. Думаю, я даже им последую. Счастливо. Увидимся, да, Олег?

- Я тебе позвоню на той неделе, - кивнул Зайцев.

- Берегите себя, - улыбнулся Смолянинов, хищно глядя на девушку.

- До свидания, - улыбнулась Таня в ответ. - Эй, ты! - она пихнула коленом Чучу. Собака подняла голову и оскалилась. Это было очень похоже на улыбку. Таня пошарила рукой под курткой у Ларина, выдернула поводок у него из-под пояса и застегнула карабин на кольце ошейника собаки. Ларин еще раз кивнул друзьям, обнял Таню за плечи, и троица двинулась за угол. По меньшей мере половина толпящегося во дворе народа смотрела им вслед.

- Что ты думаешь об этом? - спросил Смолянинов.

- Ларина здесь терпеть не могут, - ответил Зайцев. - Она самая красивая девушка на его курсе. А может, и на всем факультете.

- Да нет! - отмахнулся Смолянинов. - Что ты думаешь о психотронике?

Зайцев удивленно посмотрел на него.

- Что с тобой, Кир? Ты же всегда говорил, что это бред...

- А я и сейчас так считаю,

- Ну и...

- Почему такие вот ребята, молодые, чистые, как Тимка, как этот...

- А мы с тобой, значит, старые и грязные?

- ...почему они так настырно лезут туда, куда не надо? - закончил мысль Смолянинов. - Хоть им кол на голове теши.

- Во-первых, они еще не профессионалы. Во-вторых, они работать не хотят. В-третьих, им очень хочется нахрапом пролезть в знаменитости. Мне продолжать? - спросил Зайцев неожиданно жестко.

- А ты злой, оказывается, Заяц, - искренне удивился Смолянинов.

- Ты видел хоть раз, чтобы Костенко дежурил по отделу? Или в типографию бегал, или "свежей головой" был? Ни разу. И Витька - это Костенко номер два. Он скорее в психушку готов, чем за станок.

- Заяц, ты очень злой! - сообщил ему Смолянинов. - И ты циник!

- Такие из принципа ставят перед собой задачи, на которые нет ответа! - гнул свое Зайцев, потихоньку разъяряясь.

- Фу! А еще Зайцев! Волчара ты позорный!

Зайцев сник.

- Я хочу понять, отчего мы с тобой не беремся за такие дела, - объяснил Смолянинов. - А если беремся, то не доводим до конца. У тебя сколько публикаций было по "Программе "Зомби"?

- Ну, восемь... или девять.

- Кстати, у Костенко ни одной.

- Нет, была одна. Первая. Там стояло две подписи, моя и его.

- Вот именно. У него, который все придумал, одна. А у тебя двадцать. И он в больнице, а ты здесь. Почему? Сказать?

- Ну скажи. Тоже мне...

- Потому что его интересовал результат. А тебя - публикации. Ты как только уперся в стенку и понял, что писать больше не о чем, сплавил тему на сторону. Ларину вот этому. А Тимке нужен был результат, он боролся за идею, понял?

- Ну и что? - резонно спросил Зайцев.

- Да ничего! Просто ты профессионал, а он нет. Вот и все.

- Так я это сам говорил.

- А я с тобой и не спорю.

- А о чем мы тогда?..

- Я разобраться хочу, - жестко произнес Смолянинов.

- Ладно, - Зайцев невоспитанно сплюнул под ноги и прикурил новую сигарету от окурка. - Понял я тебя, Кир. Понял. Значит, так. Рассказываю один раз. Я сплавил эту тему Ларину потому, что почувствовал, что мне страшно. Все, я это сказал. Вслух. Ну что, съел?

Смолянинов молчал.

- И потом, там действительно был тупик, - объяснил Зайцев. - Я на самом деле уперся в стену. Дальше информация кончалась. Меня футболили из инстанции в инстанцию, никто не хотел со мной говорить. Ну, я и...

- Нашел того, кому было не страшно, - кивнул своим мыслям Смолянинов.

- Пожалуйста, - развел руками Зайцев. - Пожалуйста.

- Олежка, тебя ведь никто ни в чем не обвиняет, - улыбнулся Смолянинов. - Извини, я просто что-то задумался обо всем этом... Мне казалось, что у тебя есть ответ. А ты и сам ничего понять не можешь.

- Страшно было. И Костенко тоже боялся. Он сам мне говорил. Да все боялись, Кир! Все! Даже Гульнов боялся, который вообще был в стороне. Знаешь, как он озверел, когда нас цензура прикрыла?! А ведь он неспроста тогда рогом уперся. Он тоже понял, какая это страшная тема и как больно за нее можно получить. А Тимофей, между нами говоря, повел себя, как сука высокомерная! Глядел на нас свысока и хихикал - мол, побойтесь с мое, мужики... Он-то думал, я этого не вижу...

Смолянинов встрепенулся и хитро глянул на хмурого Зайцева.

- А пошли-ка мы с тобой кофейку долбанем! - процитировал он шутку с факультетского капустника.

- По чашечке! - подхватил Зайцев.

- Кружечек по восемь! - завершил диалог Смолянинов.