Чтение 22–й страницы книги ~Братья по разуму~

- Может, решила, что я твой конвоир. Да мало ли что ей в голову взбрело... Уф... На чердаке она сидит, - Игорь прятался за Вестгейта, изо всех сил стараясь быть маленьким. - Не знаю, что делать. Кляксой ее нельзя, не откачаем потом. Может, Волкова позвать?

- Откуда ты знаешь, где она сейчас? - поинтересовался Вестгейт просто для того, чтобы хоть как-то участвовать в происходящем. Он видел, что Игорь серьезно испуган, и чувствовал себя полным идиотом.

- Чую, - объяснил Игорь. - Вот дурацкая ситуация! Ну не хочу я убегать, понимаешь? Именно сейчас - не хочу

- Да что тебе стоит? Упал в кусты, и дело с концом.

- Сам ты упал. Не хочу и не буду. В этот момент откуда-то спереди раздался топот. Кто-то бежал неторопливой тяжеловатой рысью им навстречу.

- Та-ак... - протянул Игорь, крепко сжимая в руке кляксу. - Собаку Баскервилей видел? Сейча-ас... Расслабься на всякий случай.

- Ее ты тоже учуял? - спросил Вестгейт, не зная, что и думать.

- Не-а. Тут все в ее следах. Под ноги смотреть надо. Туман впереди был плотнее, доставал почти до пояса, и когда в нем возникла здоровенная черная башка с белой промоиной на носу, Вестгейт невольно вздрогнул.

- Ух ты! - воскликнул Игорь, и Вестгейт почувствовал в его голосе радостную интонацию. А Игорь сунул кляксу в карман и протянул собаке руку, тыльной стороной кисти вперед. Большой влажный нос уткнулся в нее и с шумом потянул воздух.

- Обалдеть! - сказал Игорь растроганно. - Ты только посмотри!

- Я тебя загораживаю, - напомнил Вестгейт.

- Спасибо, больше не нужно. Видишь, за нами пришли, нас признали безопасными. Все в порядке, она уже не хочет стрелять. Просто наблюдает. Но задницу я этой девице еще надеру за самодеятельность. А вот этой девице... Ох ты, моя лапушка, какая же ты прелесть!

Вестгейт оглянулся. На какой-то миг ему показалось, что в далеком чердачном окне действительно блестит мощная оптика. Потом он вспомнил, что современные прицелы не бликуют, и в задумчивости потер нос. В этот момент его толкнули в бедро, он покачнулся и едва устоял на ногах. Снизу вверх на него смотрели пытливые и внимательные собачьи глаза.

- Какой окрас роскошный! - восхищался Игорь. Он сидел на корточках рядом с собакой, и головы их были почти на одном уровне.

- Это что? - спросил Вестгейт, наблюдая, как его обнюхивают. Собака была не так велика, как чудовищные псы лесника Максакова, но явно принадлежала к близкой им породе. А окрас у нее действительно оказался необыкновенно красив. Нереально, как с картинки. Спина и бока черные, рыжие подпалины, белая грудь, четко очерченные белые носочки и кончик хвоста. Шерсть у псины была длинная и шелковистая, уши висячие, а в изучающих Вестгейта глазах светился подозрительно откровенный интеллект.

- Бернский зенненхунд. Дальний родственник тех крокодилов, что ты на хуторе видел. Чудесная сучара. Только - очень крупная. Наш друг, господин Хайнеман, всегда любил больших собак. И обязательно длинношерстных.

Вестгейт отрешенно посмотрел в туман. Игорь понял, что он думает о своем, и принялся за собаку. Сначала он ее осторожно погладил по спине, затем по голове, почесал за ушами. Собака воспринимала его прикосновения с олимпийским спокойствием. И таращилась на Вестгейта.

Игорь встал.

- Ну, - сказал он собаке. - Пошли? Словно дождавшись команды, овчарка тут же повернулась и исчезла в тумане. Игорь восторженно цыкнул зубом.

- Что-то мне нехорошо, - заметил Вестгейт.

- Пойдем! - сказал Игорь. - Немного осталось. Сколько мы с тобой километров отмахали...

- Пойдем, - согласился Вестгейт. - Но как-то мне все это удивительно не по душе.

- Да, обстановочка нервозная, - кивнул Игорь. - Может, и хорошо, что у нас оружие забрали. А то бы ты собаку шлепнул...

- А ты бы в женщину стрелял, - парировал Вестгейт.

- Она же тебе не понравилась! - рассмеялся Игорь.

- Наоборот. Очень даже понравилась...

- Никогда я в женщину не выстрелю, - твердо сказал Игорь. Подумал и добавил: - Первым.

Подул легкий ветерок, и туман начал расползаться. Тропинка круто свернула вправо, и сейчас же перед братьями открылся берег озера. К широкому дощатому причалу было пришвартовано несколько потрепанных моторных лодок и новенький скутер. У входа на причал монументальной глыбой сидела давешняя собака и смотрела на братьев. А дальше, на самом краю, у воды, спиной к берегу, стоял Волков.

Машинально Игорь поднял руку к лицу, чтобы заслониться от невидимого мягкого щупальца, проникшего в его мозг. У него вдруг неприятно заломило виски, а картинка перед глазами покрылась рябью.

- Здравствуй, папа, - глухо, будто сквозь вату, донеслось откуда-то сзади.

Волков не обернулся.

Игорь сощурился, пытаясь восстановить зрение.

А собака хрипло рыкнула и прямо из положения сидя прыгнула вперед. Не на Игоря. Мимо него.

Даже если бы Игорь не был парализован энергетической атакой, он ничего не успел бы сделать. Все случилось в какие-то доли секунды. Раздалось громкое шипение, и справа от Игоря ударила ярко-зеленая молния. Страшно, почти по-человечески закричала собака. Что-то с шумом упало на землю. А сверху обрушилась тишина.

Игорь устало присел на песок и достал сигареты. То, что сейчас произошло, его не касалось, в этом он был уверен. Преодолевая навалившуюся вдруг апатию, он закурил и, не затягиваясь, пустил дым через нос, чтобы забить доносящийся сбоку отвратительный запах паленого мяса. Смотрел он только вперед, на причал, по которому не спеша приближался Волков. Немолодой, грузный и совершенно чужой Игорю человек.

Волков подошел к Игорю и сел напротив, тоже прямо на землю.

- Что у него было? - спросил Игорь, качнув головой в ту сторону, где сейчас лежал - это Игорь знал точно - Вестгейт. Вопрос был только в том, уже он мертв или еще нет.

- Лазер в предплечье, - ответил Волков, в упор разглядывая Игоря. - Слушай, а я ведь тебя визуально не узнал. Как ты вырос...

- Собаку жалко.

- Она выполнила работу, для которой и была запрограммирована. Служить и защищать. Каждый должен выполнять свое предназначение.

- Вы могли успеть раньше, чем она прыгнет, - сказал Игорь, отводя взгляд. Ему не нравился Волков и не нравилось то, что вышло из этой встречи. Еще Игорь был зол на себя. Неизвестно, сколько лет Вестгейт носил имплантированный в руку излучатель. Но гипнотическую установку на убийство он получил несколько дней назад. Когда Игорь вернулся со встречи с Королевым и нашел Вестгейта спящим без задних ног.

- Может быть, - сказал Волков надменно, тоном старшего. - А может быть, и нет. Как ты себя чувствуешь?

- Лучше, - сухо ответил Игорь. Волков "отпустил" его, но пережитый шок все еще отдавался где-то в затылке неприятной ломотой.

- Что у тебя в кармане? - спросил Волков. Игорь молча достал черный мячик и не глядя сунул его Волкову в руки, втайне надеясь, что клякса сейчас покажет этому супермену, где раки зимуют. Но клякса повела себя нейтрально. Волков покатал ее в ладони и вернул Игорю, никак не комментируя свои впечатления.

- Ты очень похож на свою мать, - сказал он.

- Да, - Игорь щелчком выстрелил окурок далеко в воду. Он чувствовал себя опустошенным и совершенно не знал, что теперь говорить и вообще как вести себя дальше.

- Что у тебя с рукой? - спросил Волков.

- Где? А... Наручники. Ерунда, пройдет.

- Долго вы добирались. Я ждал вас гораздо раньше.

- Да вот так...

- Ладно... - Волков потер глаза ладонью, вздохнул, и Игорь почувствовал, что этот человек сейчас обескуражен ничуть не меньше его самого. Волкову точно так же нечего было сказать. Молчание становилось тягостным.

- Вы знаете, зачем мы здесь? - решил помочь отцу разрядить обстановку Игорь.

- Ты должен говорить мне "ты".

При иных обстоятельствах Игорь объяснил бы Волкову, кто кому что должен, в доступных выражениях. Но сейчас он сказал только:

- Мне нужно привыкнуть.

- Да, конечно, - сказал Волков. - Я все знаю. "Интересно, о чем это он, - подумал Игорь. - Спорим, не о том, что мне нужно привыкнуть".

- Вы поможете нам? - спросил он.

- Незачем, - ответил Волков. - Забудь об этом.

- Там люди. Там очень много людей.

- Да забудь ты. Там ничего нет.

- Это как? - удивился Игорь. На мгновение ему показалось, что сбылся прогноз Дяди и на злосчастный Каледин сбросили бомбу.

- Это я организовал, - объяснил Волков. - Мне нужно было вытащить тебя к себе. А ты мог сюда попасть только в одном случае - если бы тебя прислал за мной Проект. И я создал такую ситуацию, когда тебя прислали. Вот и все. А в этой деревне, как ее там, сейчас все уже в порядке.

- Интересно, - пробормотал Игорь. Это действительно было интересно. А к тому же еще и страшно. И совершенно непонятно. А еще противно.

На тропинке послышались шаги.

- Пойдем, - сказал Волков, поднимаясь на ноги. - Отнесем его.

Игорь встал и с ненавистью уставился Волкову в затылок. Влепить в него пулю у Игоря вряд ли хватило бы злости, но чем-нибудь тяжелым он бы сейчас по этой голове с удовольствием врезал.

Зареванная Ирина сидела на корточках над телом собаки и тихо скулила. Видно было, что она хотела бы ее потрогать, но прикоснуться к обугленной дымящейся морде у нее не хватает духу. Рядом на земле валялись складные носилки.

- Берта исполнила свой долг, - провозгласил Волков, подходя к девушке. Игорь подумал, что, если этот Зевс-громовержец не перейдет на человеческий тон, он точно его пристукнет.

Вестгейт лежал навзничь, и правый рукав его куртки слегка тлел. Игорь встал на колени рядом с братом и с глубочайшим облегчением разглядел, что тот дышит, не часто, но ровно Игорь потянул к себе носилки и развернул их.

- ...а потом вернемся и похороним ее, - объяснял Волков - Не надо плакать, ничего уже не сделаешь. Умереть за хозяина.

- Перестаньте, - попросил Игорь неприязненно, с трудом перекатывая Вестгейта на носилки. - Давайте понесли.

Волков что-то недовольно хрюкнул, но подошел и взялся за рукоятки.

- Большой вырос, - сказал он с удовлетворением. Игорь душераздирающе вздохнул. Его не покидало ощущение, что он участвует в каком-то дурацком спектакле. Раньше, когда вокруг творилось черт знает что, этого ощущения почему-то не было. Оно возникло только сейчас, в конце пути.

ГЛАВА 18

ВОСЬМОЕ ИЮНЯ, ДЕНЬ

Прикрыв глаза и сложив руки на животе, Игорь полулежал в шезлонге на заднем дворе и старательно делал вид, что отдыхает. Волков с телефоном на поясе бродил туда-сюда по участку и с кем-то оживленно беседовал по-французски. С его роскошным прононсом и словарным запасом полагалось бы говорить очень быстро, помогая себе бурной жестикуляцией. Но Волков заложил руки за спину, а фразы бросал, словно кирпичи, - вещал с Олимпа.

Через открытое настежь кухонное окно было слышно, как что-то там парится, варится и жарится и тихо напевает Ирина. Госпожа Хайнеман оказалась хирургом местной клиники, и дома ей полагалось держать экспресс-кабинет. Она еще продолжала всхлипывать, когда Вестгейта положили на операционный стол, и Игорь с большим сомнением наблюдал, как трясущиеся руки настраивают аппаратуру. Он не без основания подозревал, что если эта неуравновешенная барышня час назад целилась в спину человеку, который ей ничего плохого не сделал, то убийце любимой собаки она может запросто что-нибудь отпилить. Слава богу, его опасения не оправдались, и теперь обезоруженный Вестгейт лежал в спальне на втором этаже. Он по-прежнему был в коме, и Игорь по собственному опыту знал, что шевелиться бедняга начнет не раньше чем дня через три.

Волков переключил телефон и заговорил по-немецки. Чтобы хоть чем-то себя занять, Игорь сунул в зубы сигарету. Он всячески старался ни о чем не думать, и ему опять с непривычки было скучно. Стоило Игорю хоть на минуту собраться с мыслями, как его тут же охватывало глухое раздражение. И причиной его был Волков. Этот человек Игорю категорически не нравился. Он был совершенно не похож на того Волкова, о котором Игорю рассказывали.

И ненормальный Дядя, и вполне адекватный Королев, да и все, кого Игорю доводилось расспрашивать о Волкове раньше, дружно рисовали в своих воспоминаниях совершенно иную фигуру. Волков-легенда был в первую очередь симпатяга и умница. Он легко, мощно и свободно мыслил, щедро раздавая направо и налево великолепные идеи, часто парадоксальные, но всегда остроумные. Еще он умел слушать и понимать. А еще он был шутник, интеллектуальный хулиган, "пламенный борец с идиотизмом" и порядочный раздолбай. Его все любили.

Этот Волков оказался совершенно другой. Во-первых, он не разговаривал, а либо вещал свысока, либо отдавал приказания. Во-вторых, у него оказалась неприятно манерная и полностью клишированная речь. Он использовал банальные словосочетания и театральные интонации. Как дешевый провинциальный актер, который перенес со сцены в жизнь не самый удачный образ. А главное - этот Волков не принимал чужую точку зрения. Вообще. То ли он понял о жизни что-то самое главное, и теперь все, кто не разделял его убеждений, были на его взгляд ущербными недочеловеками. То ли он просто...

- Как самочувствие? - спросил Волков. Игорь встрепенулся и открыл глаза.

- Да нормально. Мне кто-нибудь объяснит, что происходит?

Волков подтащил второй шезлонг поближе и уселся напротив Игоря. Тот поморщился от жжения в переносице. Волков периодически выстреливал в атмосферу мощный энергетический разряд. Похоже, сбрасывал лишнее напряжение.

- Ситуация под контролем, - важно заявил Волков. - Угрозы больше нет. К сегодняшнему дню полностью раскрыт и нейтрализован чудовищный заговор против человечества.

- Это я догадался, - фыркнул Игорь. - А в чем он состоял, хотелось бы знать?

- Идея возникла еще полвека назад. Организация, которая раньше называлось Проект, а позже Служба, пыталась захватить мировое господство. В конце прошлого века упор делался на массовую психотронную обработку, а сейчас - на выборочное зомбирование ключевых фигур. Старая концепция предполагала, что нужно все новые и новые территории накрывать психотронным колпаком и таким образом подчинять всех, кто попадется. Насаждать искусственное преклонение и обожание. Насильственно внедрять идеи в головы. Конечно, такая стратегия не могла себя оправдать. Жертвы облучения постепенно сходили с ума, и контролировать их становилось невозможно. Проект из-за этого и потерпел неудачу. Но Служба, организованная на его руинах, выбрала более эффективную методику. Как раз появились современные технологии - например, дистанционная нейрохирургия. И началось выборочное подчинение интересам Службы ключевых фигур международного сообщества. А для прикрытия, чтобы их преступные инициативы находили поддержку у простых людей, были подключены масс-медиа. И всю нашу многострадальную планету захлестнул искусственно наведенный психоз...

- "Русская культурная экспансия"?

- Безусловно. Но, кстати, первыми заметили неладное не культурологи. И даже не политики. И те и другие сами оказались под воздействием этого безумия. О том, что происходит нечто ужасное, стали говорить экономисты. И аналитики секретных служб. Очень уж много денег потекло в Россию. Огромные, нереальные суммы. Даже больше, чем Россия могла переварить.

- И чем все это могло кончиться? - спросил Игорь, изо всех сил пытаясь удержать на лице выражение почтительного внимания.

- Ты должен знать, что мечта Службы - тотальный контроль. Но таким, как ты, насколько я знаю, идею контроля подавали в ложном толковании. Якобы русские заботятся о мировом благе. Сдерживают агрессивные режимы, подкармливают "третий мир", подавляют терроризм, улучшают экологию... Не так ли? И хотя эта работа ведется тайно, но идеи носятся в воздухе. Человечество интуитивно догадывается, что некая крепкая рука ведет его прямиком к безграничному счастью. И на бессознательном уровне планета чувствует, что это рука Москвы. Поэтому так легко внедрились в умы и "культурная экспансия", и всеобщее обожание всего русского, и каждого русского человека в отдельности. Великий народ-страдалец, самый гуманный и самый мудрый, взвалил на свои плечи заботу об установлении Золотого Века!

Волков по-прежнему вещал с постамента, но сейчас в его словах был нескрываемый сарказм. И радость победителя.

- Я понимаю, что тебе непросто принять это, - продолжал он. - Ты чувствуешь себя причастным... Ты не казнись. Это было не в твоей власти. А чтобы во всем разобраться, подумай сам, какого безумного влияния добилась Россия ко вчерашнему дню. Без одобрения русских ни одно государство и пальцем не шевельнет.

- Я не вижу главного, - сказал Игорь медленно и задумчиво. - Я не вижу цели. У любого завоевателя помимо личного комплекса Наполеона есть еще и совершенно четкие задачи политического и экономического плана. Ну, засосала Россия громадные инвестиции. И что?

- Ты не понимаешь, - усмехнулся Волков. - Экономика, политика - это все следствия. Повод к захвату власти может быть только один - личные амбиции. А ложь, которой их прикрывают, всегда ложь, и ничего больше. Конечно, с каждым веком она становится более правдоподобной. Но ты четко разделяй две вещи. Одно - что ваш Папа говорит в Кремле. И другое - что он думает на самом деле.

- Папа не Наполеон, - отмахнулся Игорь.

- Ты не понимаешь, - повторил Волков. - Любой Папа всегда Наполеон. Вне зависимости от того, чем он командует, - полком или секретным агентством. А ваш Папа настоящий дьявол. И если бы мы не вмешались, через год в Кремле сидел бы именно Папа. И заодно на всей Земле.

Игорь заложил ногу на ногу и скрестил руки на груди. Волков очень сильно давил на него своим яростным энергетическим потенциалом. Судя по всему, он пытался транслировать Игорю свои эмоции. То есть хотел заставить Игоря поверить в свою правоту, подчинить себе, превратить в послушно кивающую тупую куклу. Намеренно он делал это или по привычке, Игорь не знал. Но в том, что любой другой человек на месте Игоря был бы уже целиком и полностью согласен с мнением Волкова, Игорь не сомневался. Ему стало грустно и захотелось сменить тему. Волкова он ни в чем не винил, понимая, что сенс не всегда может контролировать себя. Но он не верил ни единому слову этого человека.

- Почему вы ушли тогда? - спросил Игорь.

Волков моргнул, сел прямее и нервно дернул головой.

- Ему нужно было мировое господство, - сказал он. - И он чуть было его не захватил. Вся планета была бы порабощена, сама этого не зная. И вся она работала бы не на Россию, нет. Только лично на него. Понимаешь? А он бы упивался властью. Огромные силы пришлось задействовать для того, чтобы уничтожить агентурную сеть. Но дело нельзя считать завершенным, пока этот человек жив. Он дьявол. Мы раскрыли глаза Кремлю и натравили на Службу русскую Безопасность. Впервые в истории все контрразведки в мире работают сейчас заодно, выкорчевывая Службу из политики, финансов, промышленности, культуры, да просто из умов людей. Но Папа еще жив. Его боятся тронуть. Представляешь?

Игорь озабоченно глядел на Волкова.

- Но мы эту проблему решим, - сказал тот. - Я и ты. Больше никто и не сможет. Ты вызовешь его на встречу, а я с ним разберусь. Вот так.

Игорь запустил руку за голову, снял резинку с хвоста и встряхнулся, отчего волосы рассыпались по плечам. Волков посмотрел на его прическу с явным неодобрением, но промолчал.

- Мне неизвестны ваши планы, - сказал Игорь с достоинством. - Но в любом случае вам придется быть чертовски убедительным, чтобы я сыграл на вашей стороне.

- Не понимаю.

- Я больше не хочу слышать ни о Службе, ни о Проекте, ни о каких-либо других тайных организациях. У меня от них мурашки по коже. Кстати, можете довести до сведения ваших хозяев, что единственная фирма, которой я расскажу все, - это русская Безопасность. При первой же возможности я ей сдаюсь.

- Это не профессиональный жест, - упрекнул его Волков. - Говоря такое вслух, ты ставишь себя под удар. Как раз после такого заявления они тебя и застрелят. Чтобы ты русским лишнего не сболтнул.

- Не застрелят. Вы не позволите. Я вам нужен, не так ли?

- Игорь, ты действительно ничего не понимаешь. Разумеется, пока ты работаешь на меня, тебе ничего не угрожает. Но если ты начнешь играть в свою игру, я уже не смогу тебя защитить. И тебя действительно убьют.

- Вот и хорошо, - сказал Игорь безмятежно. - Поэтому будьте добры, ведите себя со мной поаккуратнее. Без давления.

- Мы должны спасти мир от угрозы, - заявил Волков. - Она еще не вполне устранена. Это наш долг, понимаешь?

- Ага, - кивнул Игорь, встал и пошел к дому, на ходу заново укладывая волосы и стягивая их резинкой. Волков, нехорошо прищурившись, посмотрел ему вслед, и под лопаткой у Игоря неприятно кольнуло.

* * *

Вестгейт лежал на спине, укрытый до подбородка одеялом. Судя по закрепленным на спинке кровати приборам, жизнь в нем едва теплилась. Игорь со вздохом приподнял одеяло, посмотрел на длинный шов у брата на предплечье и выругался.

- Все обойдется, - сказал он Вестгейту, как будто тот мог его слышать. - Денька через три проснешься и будешь как новенький. Эх, братишка... До чего же все не вовремя... - Он достал из кармана дышащую теплом кляксу, побеседовал с ней и сунул под одеяло. Посмотрел, как под тканью прокатился бугорок, выбирая позицию, снова вздохнул и вышел из спальни. "Если клякса найдет с биополем Алекса хороший контакт, он очнется уже через сутки. И тогда я буду не один. А вместе мы обязательно что-нибудь придумаем".

- Здорово, доктор! - сказал Игорь в спину Ирине, накрывающей на стол в кухне. - А как же клятва Гиппократа?

- О чем ты? - удивилась Ирина, поднимая на него глаза. Взгляд у нее был виноватый.

- Какая сволочь мне в спину целилась с чердака?

- Ничего я не целилась... - пробормотала девушка, краснея. И вдруг замерла, склонив голову набок, словно прислушиваясь. Из-за стены Игоря обдало холодом. Он повернулся, безошибочно определил направление сигнала и сделал в ту сторону неприличный жест.

Ирина тихо всхлипнула, как человек, которого держали за горло, а потом отпустили. Прошла в угол, открыла шкафчик и выставила на стол бутылку виски.

"Вот как это у нас делается... - подумал Игорь. - Бедная ты марионетка. Но пристрелить ты меня хотела по собственной инициативе. Почуяла, что я опасен для здешней идиллии. Хорошо же тебе мозги зафачил господин Хайнеман. Выдрессировал лучше, чем покойницу Берту".

- Тебе налить? - спросила Ирина дружелюбно, словно Игорь ей ничего обидного не говорил.

- Потом, - сказал Игорь. - Давно вы вместе?

- Пять лет. Я здесь на стажировке была. Слушай, я это правда, что Алекс его сын?

- Угу.

- Как нехорошо получилось, да? Только приехал и заболел. И откуда у него такое нервное истощение... А Игорь не разрешает позвать терапевта, говорит, и так справимся.

- Да, все нормально, - Игорю вдруг захотелось поскорее уйти, и он заторопился к выходу.

- Обед через двадцать минут, - сказала Ирина ему вслед. Игорь выскочил на крыльцо, тяжело дыша. Волков по-прежнему сидел в шезлонге. И улыбался. Игорь сжал кулаки, подошел к нему и сел напротив. Ему невыносимо хотелось что-то сделать. Что-нибудь ужасное. Например, убить Волкова, погрузить Вестгейта и девушку в машину и рвануть проселочными дорогами в ближайший аэропорт. Угнать самолет - и в Россию. А там Безопасность, она не выдаст.

Не так уж и безнадежно выглядел этот план, если бы не одно "но". Игорь хорошо знал, как опасно поднимать руку на форсированного экстрасенса. Даже в мыслях. И даже ему, Игорю Бойко, мысли которого форсированный сенс читать не может. Последнее он наконец-то установил совершенно точно.

- Так все-таки? - спросил Игорь. - Что там было двадцать лет назад?

- Что? - удивился Волков.

- Почему вы тогда ушли со Службы? Вы уже подозревали, что она замышляет?

- А-а... - сказал Волков. - Вот ты о чем. У меня не было другого выхода. Ты ведь из Спецотдела, ты должен знать, кто я.

- Кстати, вам низкий поклон от Королева.

- А, этот тупица... Помню, как же. Так вот, когда я почувствовал свое истинное предназначение, я был поначалу неосторожен. И тогдашнему Папе, редкостному подлецу, немедленно донесли, что я не такой, как все. Он вызвал меня и приказал сотрудничать в новом качестве. Такая жуткая грязь - внутренняя слежка и кодирование сотрудников. Конечно, я отказался. Во-первых, я тогда еще этого не умел. А во-вторых, это в любом случае не соответствовало моим представлениям о совести и чести. Он настаивал, я пытался что-то ему объяснить... И тут увидел, почувствовал, что с того момента, как я сказал "нет", нормальной жизни у меня не будет. Впереди был шантаж, причем очень жестокий. Я увидел это совершенно ясно. Тогда я оттолкнул этого человека и ушел...

- Он умер от рака через год, - вставил Игорь.

- Знаю. Он меня разозлил. А на следующий день ко мне явился этот дьявол, нынешний Папа, который тогда ходил еще в "шестерках". И он сказал мне открытым текстом, что теперь любое мое неосторожное движение плохо кончится для твоей мамы и для тебя. Ты меня понимаешь?

Игорь задумчиво кивнул. Волков уже снял давление - видимо, догадался, что у Игоря частичный иммунитет к энергетическому воздействию. С ним действовали только самые грубые методы, такие, как откачка энергии, например. Или агрессивная блокировка сознания. То, что несколькими днями раньше делал бородатый черт в московском дворе. И пару часов назад - сам Волков.

А сейчас Волков нагло врал. Их общий тезка, нынешний Папа, двадцать лет назад просто не мог сказать Волкову ничего подобного. Он еще не был допущен к тематике категории ЭКСТРА. И ходил не в "шестерках", а в психологах.

- Что мне оставалось делать? - сказал Волков с неподдельной горечью. То ли он искренне верил в свою ложь, то ли хорошо играл. - Я понимал, что от меня теперь не отстанут. Я поговорил с твоей мамой... Конечно, ей было нелегко все это принять, но я ее убедил. И ушел. Долго скитался по разным странам. А десять лет назад осел вот здесь. Организовал свою жизнь так, что меня никто не мог взять за живое. И уже сам диктовал условия тем, кто готов был хорошо заплатить за мои услуги...

- ...и на прошлой неделе взломал блокировку одному пожилому шведу, - закончил Игорь за него. Волков снисходительно рассмеялся.

- Ты и представить себе не можешь, как долго готовилась эта операция, - сказал он. - Несколько лет жизни я положил на то, чтобы восстановить баланс сил в мире. Все западные психотехнологии разработаны по моей подсказке. Всему, что умеют эти тупоголовые европейцы, их научил я. И если бы не грамотно спланированное противодействие, Служба проглотила бы весь мир и не поперхнулась бы.

- Ну, у вас не все прошло гладко. Вы надеялись перевербовать агентов Службы, а их пришлось отстреливать. Сколько людей погибло? Сто? Двести? Тысяча?