лучам. Как его корни превращают бассейн с сакральной мозаикой в дрянную
грязную клумбу. Как воды священного бассейна поглощаются герверитским
вязом и новые ростки рвутся наружу, измазанные бурой глиной.
мироздание, чья ткань сейчас была раздираема корнями зловещего дерева,
выросшего в противоестественном месте с противоестественной быстротой.
водой. На воде. Война с Братом по Слову, звезднорожденным. Вот каков он -
этот странный знак. Сколь много в нем горя. О любезный брат мой, Шет оке
Лагин, что же натворил ты. Сиятельный князь Варана, Пенный Гребень
Счастливой Волны!" - в сердцах вскричал Элиен, но уста его не проронили ни
звука.
ног.
в помутневшую от глины воду бассейна упало несколько скупых капель крови.
охватывавших Калладир со стороны Пояса Усопших. Вид, открывающийся с
холма, был величественным, торжественным и тревожным.
осталось совсем немногое. Гавань была затянута сиреневой дымкой, но она не
помешала Герфегесту разглядеть главное. Корабль, обещанный Горхлой,
действительно был на месте. Палуба его не стала мраморной, а паруса не
превратились в обвисшие зеленые сопли.
Алустрала. Безбрежный сап-фирово-синий океан был спокоен. И совершенно
пустынен. Только на юго-западе у самого горизонта виднелась цепь далеких
островов. Архипелаг Лорну-ом, владения Пелнов. По крайней мере, когда
Герфегест покидал Алустрал, Лорнуом принадлежал Пел-нам.
который, отойдя на несколько шагов в сторону, внимательно и, как
показалось Герфегесту, встревоженно ощупывал иссохшую землю холма.
привыкнуть к тому, что все зло в мире помечено тавром черных лебедей.
Горхла, подымаясь на ноги. Сквозь его пальцы медленно сочилась серая
земляная пыль.
Горхла, покосившись на свой топор.
воспоминание. Кипарисы, гул сотен шмелей над огромными цветами, имен
которых он не знал ни тогда, ни теперь, жирные улитки, оставляющие на
камнях длинные слизистые следы. Вовсе не противные, как считают многие. В
особенности харренскиедамы. В Харрене улитка - тварь очень непристойная,
милостивые гиазиры.
многих и многих Конгет-ларов. Герфегесту не за что было любить Пелнов. Но
острова архипелага Лорнуом, прозванные Шмелиными, были красивы. Почему
нужно уничтожать красоту?
единственным из них, кто не побрезговал сесть прямо на острые каменные
обломки, покрывавшие вершину холма. Встреча со Слепцом не пошла ему на
пользу. Он был мертвенно бледен, с трудом переставлял ноги, и на исходе
каждого дня Горхла и Герфегест попеременно подставляли ему плечо, чтобы он
мог хоть как-то идти. Позавчера Герфегеста навестила вполне уместная мысль
о том, что, возможно, стоит осторожно задушить Двалару на рассвете. Он с
ужасом прогнал ее прочь, впервые за время пути отдав себе отчет в том, что
все больше и больше становится человеком Алустрала.
туда, где их ждал корабль.
время чувствовал опасность, ее источник пока не желал проявить себя.
к массивному кольцу на железном стержне. Стержень уходил прямо в каменный
монолит пристани.
это "морская колесница" - большая диковинка даже для Алустрала. Корабль не
был ни гребным, ни парусным. В него запрягались исполинские каракатицы.
Мачта, рассчитанная на небольшой косой парус, впрочем, была. На всякий
случай.
отверстием, по форме напоминающим трехлучевую звезду.
видел что-то похожее. Конечно, когда они дрались с людьми Гамелинов! На
нижнем конце длинного древка был металлический наконечник, сведенный из
трех выступающих острых ребер. Его Горхла использовал для колющих копейных
ударов.
громкий щелчок. Цепь со звоном упала на пристань.
колесница" была палубным кораблем. В трюме хранилась сбруя для каракатиц,
стояли несколько кувшинов в человеческий рост, имелось вдосталь орехов и
вяленого тунцового мяса. "Вполне императорская роскошь", - подумал
Герфегест, припоминая рассказы Элиена о путешествии на корабле эверонотов.
Это было всего лишь восемь лет назад, а кажется - прошла вечность.
борту любой утлой посудины в большей безопасности, чем на берегу. И если
грюты, например, полагают лучшим ковром - степь, а пологом шатра - небеса
Асхар-Бергенны, то люди Алустрала считают лучшей музыкой плеск волн за
бортом корабля, а лучшим благовонием - соленый морской ветер.
щеках Двалары проступил румянец.
нерешительности над сбруей каракатиц. - Подбери свое хозяйство и волоки
эту парашу наверх.
"хозяйство". В Доме Конгетларов это называется "яйца".
закреплена за поворотную балку посреди корабля, благодаря чему опытный
Пастырь мог управлять скоростью и направлением движения. Эта балка,
насколько помнил Герфегест, называлась Пастырями запросто - "воротило".
скользкие шеи под здоровенные, обшитые кожей хомуты. Относительно этого у
Герфегеста имелось более чем приблизительное представление. Теперь он с
немалым интересом наблюдал за Горхлой.
сумой, оказалась длинная флейта с шестью отверстиями. Рядом с "воротилом"
над палубой выступал на высоту человеческого роста медный изогнутый
раструб, обращенный к корме. Горхла встал рядом с ним и поднес флейту к
губам.
быстрых, отрывистых, резких нот, которые вознеслись, казалось, к самым
небесам. Горхла отнял флейту от губ и прошептал короткое заклинание. Потом
заиграл снова.
непропорционально огромные для карлика вены. Он стал похож на странное, ни
с чем не сообразное растение, оплетенное хищными толстыми лианами. Через
несколько минут он прекратил игру и приложил ухо к медному раструбу.
- шепнула Киммерин Гер-фегесту.
замок пальцами. Пристально поглядел на Герфегеста.
похоже, если только мы побыстрее не уберемся отсюда, мы встретимся с тем,
что пробудило в них страх, лицом к лицу. Достань Семя Ветра, Рожденный в
Наг-Туоле.
цепочке. Провернув ее, как некогда показал Горхла, извлек Семя. Он уже
давно не видел его. С того самого дня, как погибла Тайен.
камней берет редкий черный алмаз. Прищурив глаз, Горхла внимательно изучил
серую сущность.