Чтение 22–й страницы книги ~Амулет Самарканда~

- Тихо! Впереди летит патруль. С севера на юг.

Я указал на щель в живой изгороди. Вдалеке среди облаков виднелась стайка скворцов. Мальчишке наконец-то удалось отплеваться.

- Я их не вижу.

- На пяти прилегающих планах видно, что это фолиоты. [Примечание: Такая разновидность демонов. У них пять глаз: два на голове, два по бокам и один... ну, скажем так - когда фолиот наклоняется, к нему трудно подобраться незамеченным.] Можешь не сомневаться. Дальше нам придется держаться осмотрительнее.

Скворцы скрылись в южном направлении. Я осторожно поднялся на ноги и оглядел горизонт.

- Нам лучше сойти с дороги. Здесь мы слишком заметны. Когда стемнеет, мы сможем подобраться к поместью поближе.

Мы со всеми мыслимыми предосторожностями просочились через дыру в живой изгороди и, обойдя поле по краю, укрылись под деревьями, в относительной безопасности. Ничего угрожающего заметно не было - ни на одном плане.

Через лес мы пробрались без приключений. Спустя некоторое время мы уже сидели, затаившись, на опушке и рассматривали раскинувшийся перед нами край. Местность немного понижалась, и потому нам открылся превосходный вид на осенние поля - вспаханные, бурые, с лиловым отливом.

Поле тянулось примерно с милю, а дальше вставала старая кирпичная стена, обозначающая границу владений, обветренная и полуразрушенная. За ней высились темные ели; там начиналось поместье Хедлхэм. Над елями поднимался красный купол (его было видно на пятом плане). Пока я наблюдал за ним, купол исчез, а несколько мгновений спустя чуть дальше возник другой, синеватый (на шестом плане).

Среди деревьев виднелась высокая арка - должно быть, официальный въезд на земли поместья. Сквозь арку проходила дорога, прямая, словно стрела. В полумиле от того места, где мы стояли, рядом с маленькой дубовой рощицей, был перекресток: там сходились дорога, ведущая к поместью, грунтовка, по которой мы шли, и еще две дороги - не знаю уж, куда они вели.

Край солнца еще виднелся над деревьями; мальчишка сощурился, присматриваясь к чему-то.

- Это и есть часовой?

Он указал на пенек, торчащий между нами и перекрестком. На нем примостилось нечто неясное - неподвижный черный силуэт.

- Он самый. А еще один только что материализовался на краю вон того треугольного поля.

- Ой! А первый исчез!

- Я же тебе говорил: они материализуются в произвольной последовательности. Мы не сможем предсказать, где и когда они будут появляться. Видишь этот купол?

- Нет.

- Тогда грош цена твоим линзам. - Мальчишка выругался.

- А ты чего ожидал? У меня нет такого зрения, как у тебя, демон. Где этот купол?

- Не скажу. Грубость до добра не доводит.

- Не мели чушь! Мне нужно знать!

- А какое до этого дело демону?

- Где он?!

- Смотри под ноги. Ты на что-то наступил.

- Да скажи же наконец!

- Я, кажется, уже как-то упоминал об этом. Мне не нравится, когда меня называют демоном. Тебе ясно?

Мальчишка глубоко вздохнул.

- Ясно.

- Это так, к твоему сведению.

- Ладно.

- Я - джинн.

- Ну ладно, ладно! Где купол?

- В лесу. Он сейчас находится на шестом плане. Но он скоро переместится.

- Нам трудно будет пробраться.

- Да. Именно для этого и ставится защита. - Лицо мальчишки было серым от усталости, но на нем читалась всё та же мрачная решимость.

- Итак, цель ясна. Эти ворота отмечают официальный вход в поместье - единственное отверстие в защитных куполах. Именно там они проверяют всех входящих. Если мы сможем пробраться за ворота, то окажемся внутри.

- Морально готовые к тому, что нас в любой момент могут скрутить и прикончить, - заметил я.- Ура.

- Вопрос в том, как нам туда пробраться...

И мальчишка надолго умолк. Он сидел, прикрыв глаза рукой, и смотрел, как солнце исчезает за лесом, а поля окутывают холодные зеленые тени. Часовые то возникали, то исчезали (мы сидели слишком далеко от них и запаха серы не чувствовали).

Затем наше внимание привлек шум, доносящийся откуда-то издалека, со стороны дороги. Примерно в миле от нас на той дороге, что уходила к горизонту, объявилась машина, смахивающая на черный спичечный коробок. Она петляла между живыми изгородями и властно сигналила на каждом повороте. Машина подъехала к перекрестку, притормозила - водитель благоразумно убедился, что навстречу никто не движется, - и свернула направо, к Хедлхэму. Когда она направилась к воротам, двое часовых стремительно метнулись к ней через темное поле, их одеяния реяли за ними, словно изорванные отрепья. Часовые добрались до живой изгороди, окаймляющей дорогу, но перескакивать не стали, а двинулись вдоль дороги следом за автомобилем, который был уже недалеко от ворот. Почти стемнело, и разглядеть что-либо удавалось с трудом. Машина остановилась перед воротами. Что-то приблизилось к ней. Часовые застыли под деревьями. Машина проехала сквозь арку и скрылась из вида. Часовые унеслись обратно в поля.

Мальчишка уселся прямо и потянулся, разминая руки.

- А вот и подсказка, - сказал он. - Теперь понятно, что нам нужно делать.

Местом засады был избран перекресток. Любой машине приходилось здесь притормаживать во избежание возможного столкновения. А от ворот поместья перекресток закрывала густая купа дубов и лавра. Она же предоставляла нам укрытие на время ожидания.

Соответственно, мы отправились туда ночью. Мальчишка полз вдоль края живой изгороди, окаймляющей дорогу, а я порхал впереди в облике летучей мыши. Ни один часовой не материализовался поблизости. Ни один наблюдатель не пролетел над нами. Мальчишка дополз до перекрестка и спрятался в подлеске за самым большим дубом. Я повис на ветке - на страже.

Мой хозяин спал - или пытался уснуть. Я же созерцал ночную жизнь: стремительные движения совы и какого-то мелкого грызуна, шуршание ежей в кустах, рысканье беспокойного джинна. Задолго до рассвета облака разошлись и засияли звезды. Может, Лавлейс сидит сейчас на крыше и пытается постичь, что говорят созвездия? Интересно, а что они ему говорят? Стало ощутимо холоднее. Землю покрыл искрящийся иней.

Мне вдруг пришло в голову, что мой хозяин должен здорово страдать от холода.

Примерно с час я тешился этой мыслью. Но затем мне в голову пришло еще кое-что. Он мог на самом деле замерзнуть до смерти в своем укрытии. А это уже было бы скверно: мне тогда вовеки не выбраться из проклятой жестянки. Я неохотно спланировал в кусты и осмотрел мальчишку. К моему облегчению, он всё еще был жив, хотя и начал синеть. Нат закутался в куртку и забился в груду палой листвы. Листва постоянно шуршала, поскольку мальчишку била дрожь.

- Давай я тебя согрею, - шепотом предложил я.

Мальчишка мотнул головой: трудно было сказать, то ли он отказывается, то ли так сильно дрожит.

- Что, нет?

- Нет.

- Почему?

Он с трудом разомкнул намертво стиснутые зубы.

- А вдруг они заметят?

- Ты точно отказываешься не из гордости? Не потому, что брезгуешь принять помощь от мерзкого демона? [Примечание: Еще какого мерзкого! Напомните мне как-нибудь - я вам такого расскажу...] Ты сторожнее с этим заморозком - так можно и отморозить себе кой-чего. Мне доводилось видать такое.

- От-тстань!

- Ну, твое дело.

И я вернулся на дерево. Некоторое время спустя небо на востоке начало светлеть. Мальчишка чихнул разок - но всё остальное время упрямо хранил молчание, замкнувшись на своей добровольно избранной тяжкой доле.

С наступлением рассвета облик летучей мыши стал выглядеть недостаточно убедительным. Я спрятался в кустах и превратился в мышь-полевку. Мальчишка сидел всё на том же месте; он напрочь окоченел, и у него потекло из носа. Я примостился на соседней веточке.

- Не нужен ли тебе носовой платок, о мой господин? - поинтересовался я.

Мальчишка с трудом поднял руку и вытер нос рукавом. Потом шмыгнул носом.

- Что-нибудь уже произошло?

- Ты недостаточно хорошо вытер левую ноздрю.

- На дороге!

- Нет. Еще слишком рано. Если у тебя осталось что-нибудь из еды, поешь сейчас. К тому моменту, как появится первая машина, нам надо быть наготове.

Как выяснилось, нам вовсе не обязательно было спешить. Все четыре дороги были пусты. Мальчишка доел остатки еды, потом уселся под куст, прямо на мокрую траву, и принялся следить за одной из дорог. Похоже, он всё-таки простыл: его била дрожь, и он никак не мог ее унять. Я пробежался вокруг, присматриваясь, нет ли где какого подвоха, потом вернулся к мальчишке.

- Не забывай, - сказал я, - остановившийся автомобиль не должен исчезать из виду дольше чем на несколько секунд, иначе кто-нибудь из часовых может заподозрить неладное. Нам нужно проникнуть в машину сразу же, как только она окажется на перекрестке. Тебе придется двигаться быстро.

- Я буду готов.

- Я имею в виду - по-настоящему быстро.

- Я же сказал, что буду готов.

- Ладно, ладно. Но мне приходилось видать улиток, которые тебя опередили бы. А теперь ты еще и заболел - из-за того, что ночью отказался от моей помощи.

- Я не заболел.

- Извини, но как-то не верится. Слишком уж ты громко стучишь зубами.

- Со мной всё в порядке. Оставь меня в покое.

- Эта твоя простуда может нас здорово подвести, когда мы проберемся в дом. Лавлейс может выследить нас по следу из соп... Тихо! Слышишь?

- Что?

- Машина! Приближается. Отлично! Она затормозит прямо здесь. Жди моего приказа.

Я поспешно пробрался сквозь высокую траву на другую сторону рощицы и пристроился на грязном крутом склоне над дорогой, за большим камнем. Шум мотора становился все громче. Я оглядел небо: наблюдателей не было видно, а деревья закрывали машину от поместья. Я изготовился к прыжку...

И поспешно спрятался обратно. Нет, не катит. Сверкающий черный лимузин. Автомобиль волшебника. Не стоит и пытаться - слишком уж рискованно. Машина пролетела мимо - только галька брызнула из-под колес да в воздухе повисло облако пыли, только взвизгнули тормоза да сверкнул капот. Я успел краем глаза заметить пассажира: какой-то незнакомый мужчина, одутловатый, губастый, с прилизанными черными волосами. Ни беса, ни какого иного охранника я не заметил, но это еще ничего не значило. Нет уж, устраивать засаду на волшебников я не собираюсь.

Я вернулся к мальчишке. Тот застыл, скорчившись под кустом.

- Не то, - сказал я. - Волшебник.

- Я не слепой! - неприязненно фыркнул он. - Я его знаю. Это Лайм, один из дружков Лавлейса. Уж не знаю, зачем он ввязался в заговор - он не особенно силен. Я однажды напустил на него несколько мелких демонов - он потом распух, словно воздушный шарик.

- Что, вправду? - Надо признать, это произвело на меня впечатление. - И что же было дальше?

Мальчишка пожал плечами.

- Они меня отлупили. А это кто едет? - Из-за поворота показался велосипед. На нем восседал приземистый полный мужчина; он вертел ногами, словно вертолет пропеллером. Над передним колесом велосипеда была прикреплена здоровенная корзинка, накрытая плотной белой тканью.

- Мясник, - сказал я. Мальчишка снова пожал плечами.

- Может быть. Ну что, берем его?

- Ты сможешь надеть его одежду?

- Нет.

- Тогда пускай едет. Будут и другие варианты.

Раскрасневшийся, взмокший велосипедист доехал до перекрестка, притормозил на мгновение, вытер пот со лба и двинулся в сторону поместья. Мы смотрели ему вслед. Точнее, мальчишка неотрывно смотрел вслед корзине.

- Надо было его взять, - тоскливо протянул он. - Очень есть хочется.

Прошло некоторое время, и мясник-велосипедист поехал обратно. Он крутил педали и насвистывал. Корзинка его опустела, а вот бумажник, несомненно, потяжелел. Мясника сопровождал один из часовых, двигавшийся огромными неравномерными скачками вдоль живой изгороди; в солнечном свете тело и изорванное одеяние часового казались полупрозрачными.

Мясник уехал прочь. Мальчишка с трудом подавил позыв чихнуть. Часовой исчез. Я взобрался на верхушку колючего куста и огляделся. Небо было ясное. Зимнее солнце пригревало не по сезону жарко. Дороги были пусты.

За следующий час перекресток миновали еще две машины. Первая - фургон торговца цветами. Его вела неряшливого вида женщина с сигаретой в зубах. Я уже готов был ринуться на нее - и тут заметил боковым зрением троих часовых в обличье дроздов, лениво проплывавших над рощицей. Они бы точно всё засекли. Я спрятался и пропустил женщину.

Дрозды улетели. Но следующий проезжий тоже нам не подошел. Это опять была машина волшебника - дорогой автомобиль с открытым верхом, да и ехал он со стороны поместья. Лицо водителя было почти полностью скрыто шляпой и защитными очками. Я успел разглядеть лишь рыжеватую бородку, короткую и аккуратно подстриженную, - и он уже унесся прочь.

- Кто это был? - поинтересовался я. - Еще один соучастник?

- Первый раз вижу. Возможно, это тот самый, который приехал вчера вечером.

- Кто бы он ни был, он в поместье не задержался.

Мальчишка в расстройстве ударил кулаком по земле.

- Если мы не проберемся внутрь в самое ближайшее время, начнут прибывать остальные гости! А нам еще нужно успеть выяснить, что тут происходит. Ах, если бы только я был могущественнее!

- Извечный крик души всех волшебников, - утомленно заметил я. - Потерпи.

Он посмотрел на меня зверем и огрызнулся:

- Чтобы терпеть, нужно время! А у нас его нет!

Но на самом деле мы поймали свой шанс всего лишь двадцать минут спустя.

Снова послышался шум подъезжающей машины. Снова я пробрался на другой край рощицы и выглянул из-за гребня насыпи. И мгновенно понял, что наше время пришло. Это был фургон бакалейщика, высокий, прямоугольный, свежевымытый, с аккуратными черными крыльями. На борту у него красовалась горделивая надпись: "Скволлс и сын, бакалея из Кройдона, вкусная еда для всех".

К моему великому облегчению, похоже было, что в кабине восседают сами Скволлс и сын. Вел машину лысый мужчина постарше, а рядом с ним сидел бодрый юнец в зеленой кепке. Оба были полны энергии и явно принарядились ради великого дня; лысина старшего блестела, будто отполированная.

Мышь, притаившаяся за камушком, начала разминать мышцы.

Фургон подъехал поближе; из-под капота неслось подвывание и дребезжание мотора. Я взглянул в небо. Ни дроздов, ни прочей пакости. Всё чисто.

Фургон подъехал к роще, и деревья заслонили его от ворот Хедлхэма.

Скволлс и сын опустили стекла, чтобы подышать свежим воздухом. Сын напевал себе под нос что-то веселенькое.

Когда они уже наполовину миновали рощу, сын услышал где-то сбоку негромкий шорох. Он посмотрел направо.

И увидел, что прямо на него по воздуху в позе атакующего каратиста несется полевая мышь.

Мышь влетела прямиком в открытое окно. Ни Скволлс, ни сын не успели даже пальцем пошевельнуть. В кабине завертелся неизъяснимый водоворот, да так, что она закачалась из стороны в сторону. Фургон слегка отклонился и подъехал к земляной насыпи у края дороги, где и притормозил. Мотор чихнул и заглох.

На мгновение воцарилась тишина. Потом дверца со стороны пассажирского места отворилась. Из кабины выпрыгнул мужчина, до чрезвычайности похожий на Скволлса, нырнул обратно и вытащил недвижные тела Скволлса и сына. Сын лишился большей части одежды.

Перетащить эту парочку через дорогу, на насыпь и в глубь рощи было делом нескольких секунд. Я спрятал их в зарослях ежевики и вернулся к фургону. [Примечание: Факварл сказал бы, что проще всего было бы сожрать их, а Джабор и говорить бы не стал, а просто сожрал. Но я не любитель человечьей плоти - у меня от нее сущность болит. Это всё равно что есть морепродукты скверного качества: вся скопившаяся в них грязь оказывается во рту.]

Тут-то и началось самое неприятное. Джинны и автомобили просто не совмещаются между собой. Очень уж противно чувствовать себя заключенным в жестяной колпак и окруженным со всех сторон вонью бензина, машинного масла, искусственной кожи, людей и их изделий. Невольно начинаешь думать, какая же это слабая и ничтожная тварь - человек, раз он для путешествий на дальние расстояния нуждается в таких жалких приспособлениях.

А кроме того, я просто не умею водить машину. [Примечание: Мой единственный опыт вождения относится ко временам Великой войны, к тому ее периоду, когда британская армия стояла в тридцати милях от Праги. Какой-то оставшийся безымянным чешский волшебник приказал мне украсть некие документы. Их хорошо охраняли, и, чтобы миновать вражеского джинна, мне пришлось въехать в британский лагерь на санитарной машине. Водитель из меня паршивый, но во всяком случае так у меня появилась достаточно убедительная маскировка (я заполнил санитарную машину солдатами, которых сбил по дороге). Когда я въехал в лагерь, солдат потащили в госпиталь, а я под шумок смылся и украл планы грядущей кампании.]

И тем не менее я снова завел мотор и как-то умудрился вырулить от обочины обратно на середину дороги. А потом - и к перекрестку. На всё это ушло не более минуты, но я, честно признаться, уже начал психовать: какой-нибудь глазастый часовой мог задуматься, отчего это фургон так долго не показывается из-за деревьев. На перекрестке я притормозил, быстро огляделся по сторонам и наклонился к окну.

- Быстро сюда!

Кусты лихорадочно зашуршали, и вот мальчишка рванул дверь на себя и ввалился в кабину, пыхтя, словно загнанный слон. Дверь захлопнулась. Секунду спустя мы уже покатили дальше и свернули на дорогу, ведущую к Хедлхэм-Холлу.

- Это ты? - спросил мальчишка, уставившись на меня.

- Кто же еще? Переодевайся, и поживее. Часовые вот-вот доберутся до нас.

Мальчишка забарахтался на сиденье, сдирая свою куртку и стараясь дотянуться до одежды Скволлса-младшего - рубашки, брюк и зеленой куртки. Каких-нибудь пять минут назад всё это было чистеньким и аккуратным; теперь же вся одежда была напрочь измята.

- Быстрее! Они приближаются!

И действительно, через поле с обеих сторон, подскакивая, неслись часовые. Черные отрепья реяли на ветру. Мальчишка возился с рубашкой.

- Здесь пуговицы тугие! Я не могу их расстегнуть!

- Надевай через голову!

Часовой, который слева, приближался быстрее. Я видел его глаза - два черных овала с горящими в глубине крохотными огоньками. Я попытался прибавить скорость, но нажал не на ту педаль; фургон задрожал и чуть не остановился. Мальчишка как раз в этот момент просовывал голову в воротник рубашки и влетел носом в приборную доску.

- Эй! Ты что, нарочно?!

Я отыскал нужную педаль. Мы снова поехали быстрее.

- Скорее натягивай куртку, или нам конец. И кепку.

- А брюки?

- Забудь про брюки. Времени нет. - Мальчишка управился с курткой и как раз успел натянуть кепку на взъерошенные волосы, когда часовые нагнали нас. Они остались по ту сторону изгороди, но их блестящие глаза были прикованы к нам.

- Не забывай - нам не положено их видеть, - сказал я. - Смотри вперед.

- Я и смотрю.

Тут его посетила очередная мысль.

- А они не догадаются, кто ты такой?

- Они недостаточно сильны для этого.

Я от души надеялся, что это правда. Мне показалось, что это гули, [Примечание: Гуль - мелкий джинн довольно неприятной разновидности. Любит лакомиться людьми. Потому из гулей и получаются хорошие часовые - если их предварительно хорошенько разозлить. Они видят лишь на пяти планах. Я же выглядел как Скволлс на всех планах по седьмой включительно.] но в наше время ни в чем нельзя быть уверенным. [Примечание: Всем просто не терпится возвыситься. Букашки мечтают стать мулерами, мулеры - фолиотами, фолиоты - джиннами. Некоторые джинны мечтают стать афритами или даже маридами. И все это - совершенно зряшные мечты. Превзойти пределы, отведенные твоей сущности, невозможно. Зато многие обожают таскаться в облике существ, более могущественных, чем они сами. Ну, а если ты и без того хорош, ты, естественно, не захочешь ничего менять.]

Некоторое время мы ехали в сторону гряды деревьев и оба смотрели строго вперед. Часовые по-прежнему сопровождали машину.

Затем мальчишка снова заговорил.

- А что мне делать с брюками?

- Ничего. Обойдешься тем, что уже есть. Мы вот-вот подъедем к воротам. Во всяком случае, твоя верхняя половина выглядит достаточно прилично.

- Но...

- Расправь куртку и разгладь все складки, которые найдешь. Итак, я - Скволлс, а ты - мой сын. Мы везем в Хедлхэм-Холл всякие продукты ко дню конференции. Кстати, хорошо, что вспомнил - нам бы лучше выяснить, что же мы на самом деле везем. Глянь, а?

- Но...