Чтение 22–й страницы книги ~Ученик~

Я прекрасно знал, где находится дом, который мне назвал дед Антип, и поэтому решил пройтись до него пешком, в надежде несколько успокоиться и сосредоточиться. На улице было еще светло. Возле платформы Выхино вовсю шумел и суетился диковатый коммерческий рынок, на котором торговали всем чем угодно. Народ ехал сюда в надежде подешевле купить что-то из еды и из тряпок.

Пройдя по подземному переходу под железнодорожным полотном, я увидел маленький лоток, за которым толстая. румяная, аккуратная тетка в белоснежном фартуке торговала тортами. Мне подумалось, что, несмотря на все опасности предстоящего визита, я все-таки иду в гости, и с пустыми руками являться как-то неудобно. Я выбрал торт покраше и протянул деньги. Тетка продемонстрировала мне мою покупку и, завязывая коробку, вдруг улыбнулась и игриво так сказала:

- Что, молодец, к зазнобе в гости направляешься? - и. не дожидаясь от меня ответа, добавила: - Не дрейфь, все в порядке будет, не съест она тебя, тортом обойдется! - И засмеялась.

- С чего это вы решили, что я боюсь? - обиженно поинтересовался я.

- Уж больно ты какой-то побледневший. Прям как баба после аборта. И трясешься весь. Глянь на руки-то...

Я посмотрел на свои руки, сжавшие узелок бечевки. Они действительно весьма ощутимо подрагивали. Подняв глаза, я увидел, как тетка задорно и ободряюще мне подмигнула. Лукавые морщинки побежали из углов ее глаз, напомнив мне яркие, молодые глаза деда Антипа.

Пройти мне оставалось совсем немного, так что минут через пятнадцать я уже подходил к указанному дому. Две семнадцатиэтажные башни, стоявшие углом, значились под номером семнадцать. Мне нужна была та, которая располагалась боком к улице. Обойдя ее справа, я вошел в подъезд. Несмотря на то, что жил дед Антип на одиннадцатом этаже - довольно высоко, я, неожиданно для самого себя, прошел мимо лифта и начал подниматься по лестнице. Похоже, мое подсознание тоже желало по возможности оттянуть неизбежную встречу. Мои ноги медленно переступали со ступеньки на ступеньку, а перед глазами также медленно проплывали примитивные граффити, украшающие большинство московских лестничных клеток. Хорошо еще неприличных надписей и рисунков было относительно мало. Интеллигентный дом попался.

Не доходя двух-трех ступенек до площадки между третьим и четвертым этажами, мои ноги вдруг прилипли к полу, а руки завибрировали гораздо интенсивнее, чем когда я покупал торт. Я увидел, что на подоконнике, глядя в пропыленное стекло на двор, сидит молодой, еще не до конца выросший кот, абсолютно черного цвета. Кончик хвоста, аккуратно обвивавший задние лапы, почему-то отсутствовал. Я тряхнул головой, словно отгоняя призрак, и тут кот обернулся в мою сторону. На меня уставились с некоторой, вполне достойной опаской, знакомые, ярко-изумрудные глазищи.

С трудом переставляя ноги, я прошел оставшиеся до площадки ступеньки и опустился на колени возле подоконника. Нет, я не ошибался, эту полную достоинства морду мне никогда не забыть. И пусть этот кот был гораздо меньше размерами, но передо мной, без всякого сомнения, сидел Ванька... Маленький Ванька, боевой кот в четыреста тридцать четвертом поколении.

- Ванька... - тихо и хрипло проговорил я, - Ванечка...

Кот недовольно дернул ухом, поднялся, потянулся, выгнув спину, и медленно направился в мою сторону.

- Ванька... - снова проговорил я. Пол подо мной резко накренился, и я ухватился рукой за подоконник, чтобы не свалиться.

- Ванька!.. - заорал я на весь подъезд вдруг прорезавшимся голосом и тут же спохватился, ведь он меня не узнает. Он меня просто-напросто НЕ ЗНАЕТ! Он меня никогда НЕ ВИДЕЛ! Не видел в моем теперешнем виде!

В отчаянии я замотал головой, а кот, пройдя по подоконнику, еще раз внимательно на меня посмотрел и вдруг потерся головой о мою упертую в подоконник руку.

- Ванька!.. - снова заорал я и, оставив торт на полу, схватил кота в охапку и прижал его к себе. Видимо, сильно прижал. Кот коротко мявкнул и, извернувшись, мазнул меня лапой по физиономии. Но при этом ОН НЕ ВЫПУСТИЛ КОГТИ!

- Ванечка... - твердил я, тиская кота, гладя его за ушами и целуя его усатую морду. Котяра жмурил свои зеленые глазищи, толкал меня лапами в лицо и грудь и, клянусь всеми святыми, он при этом улыбался.

Наконец я немного успокоился, подхватил свой торт и, прижав Ваньку к груди, двинулся вверх по лестнице. И только тут я почувствовал, что совершенно спокоен, уверен в себе и счастлив, как только может быть счастлив человек на этой Земле.

Я бодро, совершенно не запыхавшись, взобрался на одиннадцатый этаж и позвонил в обитую темно-коричневым дерматином дверь, на которой красовалась бронзовая цифра "43".

Дверь тут же открылась. На пороге стоял дедок из метро, втравивший меня во всю эту историю.

"Ну дед... Ну... Поговорим..." - подумал я.

- А, Илья! Проходи, проходи. - Голос деда Анти-па был знакомо ласков и в то же время несколько напряжен. Как будто он ожидал увидеть не меня, а совершенно другого человека. Или меня, но значительно изменившегося.

Войдя в прихожую, пахнущую какой-то высушенной травой, завядшими цветами и летучим медовым душком, я услышал, как где-то в другой, далекой комнате часы тяжело и торжественно отбивают девять часов. Девять часов вечера.

Я протянул седому чистенькому старику коробку с тортом и пластиковый пакет.

- Вот книжечка ваша. И кроме того, я взял на себя смелость прихватить еще и торт в знак благодарности за предоставленную возможность прочитать столь интересную книженцию, - несколько вычурно проговорил я с легким поклоном.

Приняв из моих рук поклажу, дед улыбнулся и ответил:

- Я смотрю, ты и Ваньку с собой притащил. Ишь как он к тебе прижался, и не оторвешь!

- Это я к нему прижался... - уточнил я, поглаживая кота, который запустил когти в мою рубашку и довольно помуркивал.

- Ну что ж, пойдем-ка на кухню. Я и самоварчик поставил. Чайку попьем, побеседуем.

Дед двинулся по коридору в сторону запаха свежеиспеченного хлеба. Я потопал за ним. Кот поднял голову, широко раскрыл глаза, метнув зеленую искру не хуже моего изумруда, и принюхался. Мы вступили в большую, по московским меркам, кухню, обшитую светлым, отливающим янтарем, деревом. Самоделошная мебель из того же дерева, плотно встав вдоль двух стен, оставляла середину пустой и просторной. В углу располагался аккуратный угловой диванчик. К нему был придвинут большой овальный стол, подпертый с другой стороны двумя небольшими, но массивными табуретами. На столе стоял дымящийся, похоже, только что закипевший самовар, большой заварочный чайник, в пару к нему сахарница и молочница, две большие, расписанные крупными голубыми цветами, чайные пары и два огромных блюда, наполненные пирожками, крендельками, ватрушками и другой снедью домашней выпечки, в двух небольших фарфоровых креманках желтел разносортный мед. Мой казавшийся таким красивым торт мгновенно потерялся на этом, пахнувшим русским духом, столе.

- Я вообще-то и ждал вас двоих, - заявил дед. - Нет, думаю, эти двое друг мимо друга никак не пройдут. Так что для Ваньки у меня тоже угощение припасено.

В углу, возле батареи, на куске клеенки, на небольшой тарелочке лежал кусок свежей печенки, а рядом стояла мисочка с густой сметаной. Я поставил Ваньку на пол и с трудом разжал руки, словно опасаясь, что, если я его сейчас отпущу, он просто пропадет. Но кот встряхнулся и целеустремленно направился к предложенному угощению.

- Вот пример здорового рационализма, - одобрил поведение Ваньки дед. - Прошу, Илья, последовать примеру вашего друга. - И он указал мне на диван. Я протиснулся за стол.

Дед уже наливал крепкий чай.

- А чай у меня хороший, "Ахмат" называется. С кардамоном.

- Ну, вообше-то я чай с добавками не очень люблю. Мне больше чистый "Липтон" нравится, - состроил я из себя знатока.

- Ты что, Илья. "Ахмат" это... Как вы там у себя в конторе-то пишете... - и Антип звонко продекламировал: "Пей, Илюха, чай "Ахмат". Будешь крепок и богат...".

- Ну что ж, можем взять вас на полставки текстовиком, - усмехнулся я, накладывая себе меду в подставленную хозяином розетку.

Чай действительно был очень хорош. Крепок и горяч. А вприкуску с медом - просто замечателен. В углу Ванька, прижав уши, урчал над печенкой. Я вдруг почувствовал, что проголодался и потянулся за ватрушкой. Напротив, распустив из уголков глаз свои морщинки, довольно улыбался дед Антип и шумно прихлебывал чай из огромного блюдца.

Идиллия!

Минут пятнадцать за столом было слышно только прихлебывание, журчание кипятка из самовара, легкое постукивание ложечек. Когда я нацедил себе третью чашку чаю, дед Антип перевернул свою чашку на блюдце кверху дном, наклонился, зашуршал полиэтиленом и достал Книгу. Я сразу почувствовал, что сыт, и тоже положил недоеденную медовую коврижку на блюдце. Антип, посмотрев на меня, махнул рукой и проворчал:

- Доедай, доедай... - Потом, нежно погладив темный переплет, добавил: - Пойду на место поставлю, наработалась, пусть отдохнет.

Он встал с табурета и, шлепая тапочками без задников, двинулся куда-то в глубь квартиры. На кухне повисла тишина. Я посмотрел на Ваньку. Тот расправился с печенкой и уже приканчивал сметану.

- Смотри, плохо будет, после мяса да сметану, - покачал я укоризненно головой.

Он оглянулся на меня, и на его морде было написано презрительное: "За собой смотри..."

Я все-таки допил третью чашку чаю и доел свой мед с коврижкой, когда Антип вернулся на кухню. Он уселся на свой табурет, вздохнул, как-то ласково на меня посмотрел и спросил:

- Ну что, поговорим...

"Ну вот, - подумал я. - Меня накормили, напоили, а теперь и повеселят..." - а вслух произнес:

- С нашим удовольствием... Дед усмехнулся:

- У бабки у своей научился... - казалось, он не знал, с чего начать.

Мне захотелось поскорее разделаться со всем этим, и я решил ему помочь.

- Может, вы, для начала ответите на мои вопросы, а уж потом доскажете, что сочтете необходимым?

- Хорошо, - сразу же согласился дед. - Давай свои вопросы.

- Если я правильно понял, эта книга - переход, или тоннель, или... - я пошевелил пальцами, подыскивая слово, - ...магическое устройство, при помощи которого вы зашвырнули меня в другой мир, предоставив мне самому выбираться назад. Правильно?..

- Совершенно верно...

- И зачем вы это сделали?.. Вернее, так - почему я?

- Видишь ли, я давно взял тебя на примету. По всему выходило, что ты должен обладать определенными способностями, а кроме того, ты, на мой взгляд, был способен поверить в эти свои не совсем обычные способности. Да что там "выходило"... Я был уверен, что у тебя есть Дар! Ну а Книга - это самое кардинальное средство для пробуждения этого Дара.

- Ага! Но я ведь мог и не вернуться?.. Он задумчиво поскреб подбородок.

- Мог... Вернее, ты мог вернуться несколько не в себе...

- Настолько не в себе, что оказался бы в специфическом лечебном заведении...

Он несколько растерянно улыбнулся и пробормотал:

- Ну... не надо сгущать краски...

- Вы скажите откровенно - я действительно мог вернуться дебилом?.. - продолжал напирать я.

Дед зябко повел плечами и с трудом выдохнул:

- Да... Мог... - и тут же затараторил: - Но я был совершенно уверен, что ты блестяще справишься, поэтому и рекомендовал Книгу. Все дальнейшие события, в том числе и после твоего возвращения, подтвердили мою правоту...

- Мне плевать на вашу уверенность, - зло прервал я его. - Вы должны мне привести весьма важные аргументы для оправдания того риска, которому меня подвергали. Подвергали без моего на то согласия. В противном случае мне с вами разговаривать не о чем!

Я уставился в его лицо разъяренным взглядом. Я и в самом деле был в ярости. Послал меня неизвестно куда, неизвестно зачем, а сам спокойненько в безопасности ждал подтверждения своих теоретических выкладок.

Антип ответил мне совершенно спокойным взглядом и еще раз поскреб ногтями щеку.

- Ну что ж, слушай... - Он помолчал. - Ты никогда не задумывался над таким вопросом, сколько ни существует человечество, оно в массе своей постоянно верило и верит в волшебство, магию, чародеев, колдунов и прочие подобные вещи, не имея при этом никаких практических подтверждений их существования.

- Ну, положим, я имею вполне практические подтверждения, я не только наблюдал эти "практические подтверждения", но и сам кое-чем подтверждал их существование!..

- Ага, ага... - довольно закивал дед. - А когда? Во время своего путешествия и после возвращения. А ты обратил внимание еще на один странный феномен. Современные люди, даже склонные верить в возможность проявления магии, не верят в ее проявление, если продемонстрировать ее у них на глазах. Я, конечно, исключаю ненормально экзальтированных особ, которые нуждаются в специальном лечении. Я имею в виду нормальных, средних людей.

Я вспомнил реакцию знакомых мне людей на мои выходки и растерянно покачал головой.

- А теперь ответь мне, мой молодой друг, что бы ты мне сказал, если бы я предложил тебе попробовать свои магические способности до того, как ты... познакомился с Книгой?

Я улыбнулся.

- То-то и оно... - удовлетворенно констатировал дед. - А теперь ты воспримешь подобное предложение вполне спокойно, потому что сам попробовал. Вернее, тебя поставили в такие условия, в которых ты был вынужден попробовать. И у тебя ПОЛУЧИЛОСЬ! И пусть теперь другие в магию не верят. Ты-то точно знаешь, что она существует, и ты ею способен овладеть!

- Ну хорошо, - согласился я, - этот вопрос мне теперь более или менее ясен. Но ответьте мне - зачем вам нужно было... "будить мой дар". Он что, вам для чего-то нужен? - Я незаметно расставлял ловушку. Спасибо бабушке...

- Вот теперь мы подходим к самому сложному и самому интересному. - Дед Антип снова поскреб щеку и на минуту задумался. - Понимаешь, магия действительно существовала с очень давних времен и развивалась в человеческом обществе достаточно интенсивно. Даже до нашего времени дошли факты использования магии не только халдейскими мудрецами, египетскими хакамамами, ассирийскими чародеями, но и простыми людьми. Например, за тысячу триста лет до Рождества Христова один египетский пастух по имени Пенхайбен настолько серьезно занимался магическими науками, что даже проник во дворец фараона с целью похитить рукописи, содержавшие описание каких-то мистических приемов и заклинаний. Кстати, известен этот случай потому, что сохранились записи о суде над этим самым пастухом. Но обрати внимание, судили его не за занятие магией, а за уголовные преступления, совершенные при помощи магии. Вообще занятия магией не преследовались законом вплоть до средневековья. Колдовство могло быть орудием преступления, как и обычное оружие, но занятия магией не были преступлением, как и изготовление оружия.

Направления развития магии были настолько многочисленны, что в еврейском языке, например, существует до двадцати пяти слов, обозначающих различные виды магического искусства. Кстати, древние евреи в значительной мере позаимствовали свои магические знания в Египте еще во времена своего плена.

Вечное стремление человека узнать, подчинить себе неведомые магические силы настолько велико, что даже Древняя Греция была знаменита своими магами, такими, как Зет, Орфей, Эмпедокл, Аполлоний Тианский. К. их числу, не без оснований, относили и знаменитого Пифагора. И это в стране, которая, с одной стороны, имела очень гибкую, приспособленную к любым житейским ситуациям религию, а с другой - прекрасно разработанную, вполне материалистическую философию.

В Азии магия имела не меньшее влияние. Стоит вспомнить хотя бы великого персидского или мидий-ского мага Осфана, который сопровождал Ксеркса в его походе в Элладу. А Зороастр, или, как его по другому называют, Заратустра! Правда, о его жизни мало что известно, зато его магическая философия оказала колоссальное влияние на всю человеческую цивилизацию.

Особо надо сказать о друидах. Это, пожалуй, последняя магическая школа из всех существовавших в древности. Она была окончательно уничтожена уже во времена средневековья. А еще при первых римских императорах этот магический культ, возникший среди аборигенов Британии и кельтов, был настолько популярен и престижен, если можно так сказать, что юноши из благородных семей Франции, Британии, Испании стремились в школы друидов изучать магию так же, как в Рим - изучать право. И именно изучать. Чтобы постичь магическое искусство друидов, необходимо было отдать учебе двадцать лет жизни, не имея при этом уверенности в том, что сможешь подняться на тридцать вторую ступень и стать истинным друидом. А знаешь, что изучалось в школе друидов? Первые четырнадцать лет уходили на посвящение во все тринадцать тайных друидских кругов, из которых состоял культ, и на изучение поэзии, музыки, права и астрономии. Далее три года изучалась медицина. И последние три года - магия и предзнаменования.

Что-либо точно сказать об этом магическом культе чрезвычайно трудно, поскольку его суровые законы запрещали вести какие-либо записи, касающиеся друидических знаний и порядков. Известно, что жрецы-друиды были трех рангов: те, кто прошел все испытания, - истинные друиды, затем барды, выдержавшие поэтическое испытание, но не освоившие в нужной степени пророчества, магию и медицину и, наконец, оваты, или слушатели, - те, кто постиг названные мной науки, но не сдал поэтический экзамен.

Чтобы стать истинным друидом, необходимо было обладать колоссальным мужеством и выдержкой, поскольку из пяти соискателей, решившихся на них, в живых, подчеркиваю - в живых, оставалось двое.

Все это я тебе рассказываю только для того, чтобы ты понял, что магия действительно присутствовала в нашем мире и играла не меньшую роль, чем все остальные науки и ремесла.

Но с приходом "нашей эры" магия стала исчезать.

- Ничего себе - исчезать! - снова прервал я его. - Если посмотреть на количество процессов над колдунами и ведьмами, скорее можно решить, что магия расцвела пышным цветом. Сколько пап бросали лозунг "Ни дня без костра!". Бедные инквизиторы трудились на износ до кровавых мозолей!

Дед улыбнулся и покачал головой:

- Ох уж это наше очень среднее образование. Да, большая часть этой огненной работы имела целью пополнение собственного кармана, а меньшая была вызвана слепым и тупым фанатизмом. Я уже тебе говорил, что до прихода милого средневековья занятия магией не считались преступлением, и, кроме того, при проведении следствия запрещалось применять пытки. А твои любезные инквизиторы занятия магией приравняли к служению Сатане и пытали свои несчастные жертвы с исступлением садистов. Под пыткой, я думаю, и сам великий инквизитор сознался бы, что был завсегдатаем шабашей.

- Значит, получается, что к моменту зажжения инквизиторских костров настоящих колдунов, ведьм и волшебников в мире уже не осталось? - резюмировал я.

- Практически не осталось... - подтвердил Антип. - Как в любой науке, для развития магии требовалась научная школа, длительное обучение, даже экспериментальная база. А те, кто пытался заниматься магией, во времена средневековья пользовались старинными, неполно и неточно переведенными древними рукописями и помощью... беса или в лучшем случае дьявола. Вот и варили эти милые алхимики неизвестно что, неизвестно из чего.

- Неужто все стало так беспросветно?.. - Я даже как-то огорчился за средневековье.

- Именно так. Несколько лучше обстояло дело на территории Руси, но это было скорее связано с тем, что здесь светская власть и православная церковь не занимались массовыми сожжениями, а народ в своей массе относился к колдунам и волшебникам с большим почтением. Правда, на Руси никогда не было крупных магических школ, русские колдуны скорее были нелюдимами, да и занимались в основном врачеванием.

- Хорошо, я понял суть ваших рассуждений. Только, по-моему, это никак не отвечает на заданный мной вопрос...

- Подожди, я не закончил. Так вот, анализируя это странное угасание истинной магии в нашем мире, приходишь к выводу, что оно не имело естественных причин. Получается, что кто-то имел серьезную заинтересованность в том, чтобы уничтожить магию на Земле, не дать ей развиваться.

Посмотри, средневековье - это переломный период в существовании современной цивилизации. Переход в очень короткий временной период от древнего, но главенствующего еще в Элладе "познай себя", к римскому и утвердившемуся в дальнейшем "познай окружающее". Мы даже договорились до "мы не можем ждать милостей от природы...". Астрологию заменили на астрономию, алхимию - на физику и химию, медицину стихий - на медицину скальпеля. Главный вопрос любой древней науки "что происходит?" заменили на "как происходит?".

- Ну, как происходит - это тоже интересно.

- Конечно, интересно. Это и должно было быть и интересно, и более безопасно, чтобы люди сменили свои ориентиры. Но в результате наука магии, чуда, волшебства, метаморфозы, наука повелевать стихиями была заменена метрами, штуками, килограммами, секундами. Наука, в которой во главе стоял человек и все подчинялось интересам человека, заменена наукой, в которой человек занимает двадцатое место.

И почему-то все это названо прогрессом. Видимо, из-за достигнутой возможности практически мгновенно и полностью уничтожить этот мир. Кроме того, сейчас ясно, что научно-технический путь нашей цивилизации - это тупик. Мы прошли этот путь и уперлись в энергетический кризис, сырьевой кризис, экологический кризис...

- Зачем же сгущать краски, не так уж все и страшно... - Я говорил бодро, хотя от яростной убежденности этого седого добродушного старика мне становилось все больше не по себе.

- Эх, Илюша, я и рад бы увидеть в сегодня что-нибудь радостное и светлое... - Он перебил сам себя. - Пойми, магия исчезла не в результате появления современного научного мировоззрения. Наоборот, современная наука родилась на развалинах магии. Кто-то очень постарался, чтобы отвратить человечество от магии.

- Ха! - прервал я его. - Этот кто-то должен был обладать чудовищным могуществом. Такое дело по силам разве что какому-нибудь языческому божеству!

Антип бросил на меня быстрый, странно напряженный взгляд и тихо пробормотал:

- Я боюсь, что ты недалек от истины. Именно божество. Только не языческое. Все языческие боги имели довольно четкие, строго ограниченные функции. - Он помолчал и задумчиво добавил: - Может быть, это было сделано потому, что люди слишком талантливы в магической науке, слишком быстро и хорошо ее осваивают, может быть, была другая причина, но наш мир словно прокляли...

Я сразу вспомнил Леди. Как она заявила, что пришлецы быстро осваивают магию и становятся очень сильными магами.

- Так вот... - продолжил после паузы несколько спокойнее Антип. - Как говорили, не так давно, рукой водящие работники, есть мнение, что надо попробовать вернуть магию в наш мир. Не ту магию, которую нам показывают по телевизору в занимательной программе "Третий глаз" Ивана Кононова, а магию настоящую. И магов настоящих. И они есть. Они не перестали рождаться - люди с магическими способностями. Только дар, за редчайшим исключением, спит. Спит из-за собственного неверия его носителя, спит из-за укоренившегося отношения к нему со страхом и неверием. Вот в тебе дар есть, и я хотел, чтобы он проснулся. Теперь в нашем мире одним магом больше. - Дед довольно заулыбался. - Я ответил на твой вопрос?

Теперь пришла моя очередь скрести щеку.

- Во-первых... - неуверенно начал я, - вы сами сказали, что кто-то очень заинтересован, чтобы магии на Земле не было. Значит, этот кто-то не даст вам спокойно заниматься подобными делами. Это общая часть. Во-вторых, и это личное, мне кажется, что до настоящего мага мне еще плыть-плыть, и вряд ли доплыть. Я практически своим даром, своей силой не владею, а по имеющимся у меня сведениям, меня уже пытались... - я пожевал губами, подыскивая слово, - ...успокоить. Когда я только родился. Что же вы мне прикажете делать? Затаиться и не высовываться? Тогда какой толк от моего пробуждения? Дед Антип молча, с какой-то ласковой усмешкой слушал мою довольно сбивчивую речь. Он, похоже, знал ответы на стоящие передо мной загадки.

- Или вы можете предложить мне учителя?.. - наконец решился я.

- Учителя ты должен выбрать сам... - Он продолжал улыбаться.

И тут до меня дошло:

- Вы меня, можно сказать, вычислили. Вы, как я понял, кому-то там доказали, что меня можно подвергнуть... инициации, сиречь - пробуждению. Вы взяли на себя проведение среди меня разъяснительной работы. Так не могли бы вы стать моим учителем?

Его лицо стало строгим. Он потянул из-за ворота белую цепочку, на которой висел причудливо завитой медальон. Зажав медальон в кулаке, он прикрыл глаза и глухим, каким-то утробным голосом спросил:

- Илья Милин, ты твердо и окончательно решил поступить в ученики к чародею?

От его вопроса меня пробил озноб, а ладони мгновенно стали мокрыми, но я, выпрямившись на своем диванчике, твердо ответил:

-Да.

Он снова заправил медальон за ворот, пристально и как-то раздумчиво взглянул на меня, а затем, бросив: "Подожди", - вышел из кухни. Я посмотрел на Ваньку, о котором посреди разговора почти забыл. Тот дремал, свернувшись клубком, но когда я на него взглянул, тут же поднял голову и приоткрыл один глаз.

Дед Антип вернулся, еще раз внимательно на меня посмотрел, вздохнул и произнес:

- Ну что ж, пошли...

Я встал и, сглотнув слюну, прошептал пересохшими губами:

- Кота брать?

Антип неожиданно улыбнулся:

- Зачем? Он уже посвящен. Пусть ждет здесь. И ничего с ним здесь не случится, не волнуйся.

Мы вышли из ярко освещенной и такой уютной кухни в затемненный коридор и почти сразу свернули за угол, в сторону комнат. В маленьком холле старик прошел мимо дверей, ведущих в комнаты, и подошел к узкой, какой-то неприметной дверце, скрывавшей, по-моему, стенной шкаф. Еще раз обернувшись и оглядев меня, Антип открыл эту дверку, за которой неожиданно оказалось... зеркало. Высокое, почти от пола до потолка, зеркало без рамы, в котором отразилась небольшая, аккуратная фигурка хозяина и выглядывающая из-за нее моя растерянная физиономия.

- Ну что ж, пошли... - еще раз повторил дед и... шагнул в зеркало. Это было настолько неожиданно, что я даже не успел удивиться. Антип мгновенно исчез, но тут же из зеркала показалась часть его головы, срезанная зеркальной поверхностью от макушки, через ухо до подбородка и недовольно проговорила:

- Ну, шагай быстрей, нам долго идти!

Я шагнул за ним, не ошушая никакой преграды, и оказался в слабо освещенном, довольно широком коридоре, обшитом деревянными панелями. Оглянувшись, я увидел... зеркало, в котором смутно виднелся я сам и шагавший по коридору дед. Я быстренько двинулся за ним.

Мы шли довольно долго по сумрачным и ярко освещенным коридорам, пересекали анфилады комнат, залитые солнцем, и ночные, с сияющими за окнами звездами. Мы шагали по сиявшему наборному паркету, толстым восточным коврам, мраморным плитам. Я с интересом оглядывал стены, обитые старинными гобеленами и шелками, а порой оклеенные ультрасовременными обоями. В комнатах, а иногда целых залах, которые мы оставляли за спиной, в идеальном порядке была расставлена мебель - порой древняя, но прекрасно сохранившаяся, - из дуба или красного дерева, а порой выполненная из гнутых железных трубок, обтянутых парусиной, и напоминавшая своими формами бред сумасшедшего абстракциониста. Однажды мы еле-еле смогли перебраться через завал из старых кресел и стульев, перегородивший узкий, пыльный коридор.

Но по всему пути нашего следования мы не встретили ни одного живого существа, ни одной закрытой двери, не было слышно ни одного звука, кроме наших размеренных шагов, звука либо отдававшего громкое эхо, либо тонувшего в коврах и тканях.

Я давно потерял направление движения, но, по моему разумению, мы должны были уже покинуть не только пределы Антиповой квартиры, но и оказаться за стенами его дома, тем более что мы не опускались и не поднимались по лестницам. Но мы продолжали свое бесконечное движение между стенами этой странной, выпавшей из знакомого пространства постройки.

И тут дед Антип, шедший как Вергилий впереди меня, резко свернул за угол. Я последовал за ним - а куда еще я мог последовать - и обнаружил, что стою перед высокой резной и вызолоченной дверью, напоминающей двери Павловского дворца, а рядом со мной стоит... совсем не дед Антип. За ручку двери держался рослый, широкоплечий мужчина лет сорока, с темно-каштановой, волнистой шевелюрой, с породистым, гордым лицом, украшенным тонкими усиками и элегантной эспаньолкой.

Увидев мою растерянность, он легко улыбнулся и сказал голосом деда Антипа:

- Не удивляйся, к этим дверям каждый подходит в своем истинном виде. И в своих истинных чувствах... - а затем медленно потянул за ручку.

Дверь медленно, посверкивая позолотой, отворилась и пропустила нас в небольшую комнатку, очень напоминавшую... приемную в какой-нибудь скромной конторе советских времен. За небольшим светлым столом из ДСП сидела довольно безвкусно, но ярко размалеванная девица и что-то бодро барабанила на старой электрической машинке марки "Ятрань". У противоположной стены стояли два потертых, когда-то мягких, стула. Больше ничего в этой комнатенке не было, кроме здоровенных, обитых коричневым дерматином, дверей со стандартной табличкой, гласившей "Посвящальня".

При виде столь комичного несоответствия между роскошной входной дверью и убогим убранством помещения, в которое эта роскошь вела, я едва не расхохотался. У меня сразу возникло ощущение, что я явился на ковер к заместителю директора завода, на котором начинал свою трудовую деятельность. Хотя, пожалуй, у него приемная была покраше.

Девица подняла голову и знакомым телефонным голосом воскликнула:

- О, как вы быстро добрались! Я и приготовиться не успела! - потом, кокетливо поведя глазками, добавила. - Антипушка, ты что ж меня перед молодым человеком позоришь, надо было постучать, я хотя бы накраситься успела.

Антип наклонился, целуя девице ручку, и галантно пробормотал:

- Дорочка, ты и без макияжа великолепна и незабываема! - Затем он выпрямился, посерьезнел и спросил: - Нас ждут?

- Да, конечно... - бодро ответила девица. - Все уже собрались, и все готово!

- Входим... - бросил Антип мне и шагнул к коричневым дверям со странной табличкой. Я двинулся за ним.

Девица за нашей спиной чем-то звонко щелкнула, двери распахнулись, и все вокруг исчезло. Мы оказались в кромешной темноте. Вокруг чувствовалось огромное пустое пространство.

Через несколько секунд далеко впереди забрезжило несколько желтоватых мерцающих точек. Они медленно разгорались и одновременно тьма, окружавшая нас, медленно истаивая, превращалась в полумрак. Мои глаза привыкли, и я увидел, что стою рядом со своим спутником посередине огромного зала, напоминающего крытый олимпийский стадион. Зал был совершенно пуст, кроме того места, откуда исходило желтое мерцание. Там на высоком помосте полукругом выстроились семь высоких прямых кресел, среднее из которых было значительно выше остальных. Разгоревшиеся огни повисли в воздухе возле каждого из кресел, но поскольку они располагались за креслами, неподвижные темные фигуры, сидевшие в креслах, оставались в тени.

И вдруг рядом со мной раздался тихий шепот:

- Кто пришел?..

Вопрос, казалось, был обращен в никуда. Я не успел сообразить, что отвечать и нужно ли вообще отвечать, как услышал рядом негромкий, но твердый голос Антипа:

- Пришел Илья Милин, житель этого мира, двадцати шести лет, в котором проснулся дар.

- Зачем пришел?.. - произнес тот же шепот.

- Он пришел в поисках учителя, - тем же ровным, негромким голосом ответил мой спутник.

- С кем пришел?.. - шепот звучал тускло без интонаций, но в нем чувствовались сила и угроза.

- С посвященным магом общей магии, - немедленно ответил Антип, и я с уважением покосился на него. Его высокая фигура слегка светилась в полумраке неярким зеленоватым сиянием.

- Как пришел?..