спорт, и только после этого спохватилась, что вдова Ерохи заговорила - но та
уже снова ушла в себя.
оказалась единственная фраза Мелитинии за последние полгода. И если бы после
нее она в течение двух недель так и не смогла дождаться того, случиться чему,
согласно графика, подошло самое время. И только вначале мая она решилась
сказать своему мужу такие долгожданные слова:
мусульманскому календарю, не дожидаясь схода снегов, бей Мансурова и Мереева
ногайских родов Девлет-Гирей покинул свою ставку у Кривого колодца и в
сопровождении двух сотен верных нукеров, русского по имени Менги-нукер и
десятка его телохранителей помчался по заснеженной степи. Путь его оказался
нетороплив и извилист - потому как на стоянках коням приходилось самим вырывать
себе траву из-под снега, а травы этой по осени и без того оставалось всего
ничего, лишь завяленные солнцем лохмотья.
бескормицы, и вел отряд не по прямой, а от низины к низине - по тем местам, где
трава оставалась зеленеть до глубокой осени, подпитываясь недобирающимися до
поверхности подземными источниками. День-два
голодного перехода, три-четыре дня отдыха, во время которых люди отогревались в
шатрах, кони отъедались вырытой травой для следующего перехода.
открытых взору ручейков стояли родовые улусы различных кочевых племен.
Разумеется, все они давно усвоили простую истину о том, что со своих стад
прокормиться самому еще возможно - но ни жен, ни детей, ни стариков с их
безразмерными желудками насытить нет никаких шансов. Поэтому по весне степняки
распахивали свою долину, сажали здесь пшеницу, ячмень или овес и только после
этого уходили в долгое летнее путешествие вслед за солнцем, ветром и свежей
травой, со скоростью трех верст в день - именно с такой неспешностью поедают
лезущие из земли стебли отары овец, - все время с тревогой вглядываясь в
горизонт: потому как мстительным соседям, литовцам и русским, жадным донским
казакам нет нужды везти с собой многочисленную семью и домашний скарб, их ничто
не привязывает к стадам и водопоям. Они оставляют жен и детей за крепкими
стенами своих городов и крепостей, перекидывают через спины заводных коней сумы
с ячменем и бурдюки с водой и мчатся показать свое ухарство, способные
обрушиться в любом месте с любой стороны, порубить табунщиков, похватать девок
- и умчаться, оставив после себя только жалобный вой и черные окружности
сгоревших шатров.
его врагов - род, как десятки, сотни, а может, и тысячи лет назад вернется в
свою долину, сожнет заколосившиеся поля, заколет лишний скот, который нет
смысла кормить долгую голодную зиму, поставит вокруг колодца свои шатры и
станет ждать тепла, моля Аллаха о том, чтобы запасов зерна и мяса хватило до
весны. Поскольку, если не хватит, то не свое лишнее зерно род сможет продать
вечно голодному Крыму, а будет вынужден ради прокорма отдать жадным османским и
персидским купцам захваченную в кровавых набегах добычу, и жить мечтой о новых
набегах на земли неверных, потому как без принесенной в хозяйство хоть раз в
три-четыре года добычи не выжить ни одной степной семье.
когда русский потребовал с Него зерно. Русский прав: везти с собой несколько
мешков зерна для коней куда легче, чем арбу сена. Правда, совсем без сена кони
дохнут - но ведь татарам нужно всего лишь перейти Дикое поле. А там - Гирей
широко ухмыльнулся - там кони досыта наедятся сеном у запасливых русских
мужиков.
мелких родов. Девлет принимала гостеприимство местного мурзы, его угощение,
после! чего предлагал прислать к середине апреля к Куркулаку четыре арбы зерна
и полсотни воинов для набега на русские порубежные земли. Мурзы удивлялись,
качали головой, гладили куцые бородки и - соглашались. Или обещали подумать, но
Гирей знал: пришлют.
отлично играть на их желаниях, противоречиях и насущных нуждах. Гирей знал:
мурза мелкого рода не рискнет противоречить воле бея. Знал: мелкие кочевья
почти постоянно голодают, и обязательно воспользуются шансом сходить за
добычей. Знал: мелкие мурзы не смогут заставить его вести себя по-своему,
по-привычному. Потребуй он пять тысяч воинов с Мансур-бея - ногайцы придут. Но
наверняка не привезут с собой зерна, потому что оно в походе не нужно, и не
стронутся с места, пока степь не просохнет - потому что делали так всегда. Сто
маленьких отрядов по пятьдесят всадников восстать против воли самого
Девлет-Тирея не рискнут.
месяца, и когда они возвращались к Кривому колодцу, солнце уже начинало
по-весеннему пригревать. Снежный наст, подтаивавший днем и подмораживаемый
ночью, протестующе хрустел под копытами коней, но время его власти уже уходило,
и некоторые склоны холмов уже темнели пропитанными талой водой земляными
проплешинами.
одной из таких проплешин. - Проедь через нее.
коснулись раскисшей глины и после первого шага просто запачкали бабки. После
второго - на них повисли комья глины. После третьего -. комья слиплись на ногах
в крупные куски, после четвертого - на ногах висели "башмаки" размером с
Крупный арбуз. Потом проплешина кончилась, и скакун с облегчением потрусил по
снегу, еще долго оставляя за собой коричневые следы.
Гирей.
запрягать по четыре-пять меринов в каждую телегу.
апреля, то мы должны выехать из Кривого колодца через две недели.
Девлет-Гирея, созванная им армия собралась почти целиком. По берегам бродили
тысячи коней, жадно объедая колышущиеся над водой камыши, на вершинах холмов,
на камышовой подстилке, плотно к друг другу стояло огромное количество шатров.
Каждый мурза считал своим долгом отправляться в набег с собственным походным
домом, кое-кто из их сотников - тоже. А если учесть, что за каждым родовым
правителем стояли всего пять десятков всадников, которыми командовал,
разумеется, самый уважаемый сотник, - становилось понятно, почему число шатров
заметно превышало число отрядов.
- Нужно сегодня же выступать. Время не терпит.
- Нужно зарезать пару молодых жеребцов, устроить общий пир, установить
командиров тысяч и сотен, общий порядок обоза...
под который, оберегаясь сырости, пришлось нарубать камыш. Опять же, для
угощения следовало найти коней, которых не жалко зарезать, но и чтобы старыми
или увечными сильно не оказались - позор гостей подобным мясом угощать. Потом
угощение надобно сварить и разделать. В итоге, в обширном шатре Девлет-Гирея
полсотни мурз, пришедших за добычей со своими отрядами, собрались только на
следующий день, после полудня.
терпеливо ожидал, пока гости, постоянно ссорясь из-за мест, старшинства рода и
возраста, наконец-то рассядутся.
держал Чингиз-хану стремя, кто поводья, а кто действительно настолько стар, что
видел это своими собственными глазами? Угодить сразу всем невозможно - и каждый
второй станет считать тебя потом личным врагом.
приложил бей руку к груди. - Рад, что все вы откликнулись на мой призыв. Смотрю
на наши земли и вижу, что уже много лет не оборачивают наши жены свои животы
шелковыми тканями. Что сыновья наши пьют кумыс из глиняных плошек. Что вместо
грязных рабов моют котлы наши прекрасные женщины. И сердце мое возопит от боли!
Ибо там, за Диким полем, богатеют созданные Аллахом для нашего услужения
неверные, ласкают женщин, призванных стать нашими наложницами, и поедают
лепешки, которые они обязаны почтительно должны подносить к нашим устам.
повести вас на север, в наши богатые угодья, в которых произрастают найдя рабы
и невольницы, в которых копится наше золото и серебро, чтобы вы могли все это
взять! Все, принадлежащее вам по праву.
кивать, о чем-то между собой переговариваясь.
литовской железной шапке с бармицей и синем шелковом халате, надетом поверх
Андреев Николай
Браун Дэн
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Каменистый Артем
Посняков Андрей