Чтение 22–й страницы книги ~Люди огня~

- Нет, - спокойно сказал Марк. - Отцепись!

- Это из-за нашего недельного отсутствия? - поинтересовался Варфоломей.

- Если бы только! Вас кто-то оклеветал. Надеюсь, что оклеветал. По крайней мере я в обвинения в ваш адрес не верю.

- Как оклеветал?

- Пойдемте быстрее! Потом все расскажу. О вас уже наверняка известно. - И Иоанн потянул нас куда-то по лабиринту дворца.

Мы миновали несколько зданий, пересекли пару внутренних двориков и искусственных речек, пока Иоанн не затащил нас в бурый одноэтажный павильон на берегу миниатюрного прудика, украшенного растительностью и причудливыми камнями, Здесь ангелочек наконец вздохнул с некоторым облегчением.

- Ну, так что случилось? - спросил я.

Иоанн приложил палец к губам.

- Тише! Это кабинет Господа.

- И ты нас сюда привел? Чтобы сразу арестовали?

- Тише! Умоляю! Поймите, что это единственный выход. Вас обвиняют в заговоре.

- Каком заговоре?

- Что вы в сговоре с какими-то даосами собираетесь заманить Господа в ловушку и убить.

Мы переглянулись. Иоанн это заметил, разумеется.

- Так, значит, есть основания? - резко спросил он.

- Нет, конечно, - покачал головой Варфоломей.

- Тогда будет лучше, если Он выслушает ваши объяснения лично. Он сейчас должен быть здесь. Пойдемте.

Мы прошли павильон насквозь. Окна противоположной стены выходили в небольшой внутренний дворик.

- Стойте! - шепнул Иоанн. - Опоздали!

Справа от нас у стены дворика в резном кресле из красного дерева, инкрустированного драконами, в лазурных императорских одеждах сидел Эммануил. Думаю, он нас не видел. Зато нам из полутемной комнаты можно было прекрасно наблюдать за происходящим. По дорожке, выложенной образующими прихотливый узор камнями разных оттенков, от светло-серого до коричневого, к Господу приближались два молодых китайца в джинсах и майках с иероглифами "миньго" - народное государство. За ними по пятам следовала охрана.

- Бунтовщики, - шепотом пояснил Иоанн.

Внутренний дворик был украшен довольно большими, почти метровой высоты, бонсаями* [Бонсай - само слово японское и означает "растение на подносе", но первые бонсаи появились в Китае еще в эпоху династии Хань и были завезены в Японию буддийскими монахами.] на плоских деревянных подносах, соснами и, кажется, вишней. Бонсаи располагались на возвышениях и возле пористой и ноздреватой искусственной каменной горки, выстроенной у противоположной стены садика. У подножия горки был маленький декоративный водоем с высоким белым камнем посередине. А над прудиком, словно в почтительном поклоне, склонялись тонкие ветви деревьев и свисала похожая на осоку трава. Я подумал, что в такой умиротворяющей обстановке только и принимать бунтовщиков.

Китайцы остановились в полутора метрах от трона и преклонили колени.

- Ничего себе бунтовщики! - заметил я.

- Конечно, бунтовщики, - шепнул Варфоломей. - Перед императором следует трижды встать на колени и совершить девять земных поклонов, а не просто коленопреклонение, как перед каким-нибудь мелким чиновником. Правда, потомки Юань Шикая отменили земные поклоны - и вот результат. Совсем распустили народ.

Эммануил сделал им знак подняться. Китайцы встали и поклонились еще раз.

- Как ваши имена? - спросил Господь.

- Вэй Ши, - с поклоном представился китаец потоньше и помоложе. У него были пухлые губы и тонкий нос, насколько вообще можно назвать тонким нос китайца, и он носил очки, которые, впрочем, пред очами государевыми были торопливо сняты и запихнуты в карман джинсов так, что одна дужка непокорно осталась висеть снаружи, По-моему, такой человек был бы уместен в компьютерной фирме за монитором.

- Ли Сяо, - поклонился его собрат. Этот был полнее и впечатление производил более солидное/

- Может быть, уйдем, - предложил Марк. - Это не для нас.

- Ничего, останемся, - возразил Иоанн. - Поверь, так будет лучше,

Господь принялся внимательно изучать посетителей.

- Я вас слушаю, - наконец сказал он.

- Вот наши требования, - сказал Вэй Ши и с поклоном подал Эммануилу аккуратно свернутую бумагу.

Господь даже не пошевелился.

- Требования? - одними губами переспросил он и слегка приподнял брови.

Наступила пауза, Китаец выпрямился и нагло взглянул на Эммануила. Охрана за его спиной сделала шаг вперед. Господь предостерегающе поднял руку.

- Не нужно! - Потом посмотрел на Вэй Ши и Ли Сяо. - Верно ли мне доложили, что эпитет "бунтовщики" очень обидел вас и ваших сторонников?

- Да, это величайшее оскорбление, - произнес Ли Сяо. - Нас обвинили в сыновней непочтительности.

- Я уже собирался снять это обвинение, но разве почтительный сын может предъявлять требования к главе семьи?

Господь взглянул на китайцев очень тяжело. Повисла тишина. По-моему, Эммануил пережимал. Он играл на грани фола. Неужели он собирался разгонять демонстрацию? Но нет, видимо, он очень хорошо знал, что делает.

Вэй Ши посмотрел на Ли Сяо, и тот кивнул.

- Мы неправильно выразились, - объяснил худой китаец. - Это наше прошение. - И он снова с поклоном протянул бумагу Господу.

- Так не подают прошение государю! - резко сказал Эммануил.

Вэй Ши медленно опустился на колени, и Господь наконец принял бумагу и развернул ее.

- Гражданские свободы? Разве у вас их нет? Я не закрыл ни одной газеты. А то, что старые журналисты по привычке восхваляют меня, как раньше восхваляли наследников Юань Шикая, - следствие их внутренней несвободы, а не моей цензуры. Кто мешает вам организовать собственное издание и писать там все, что вы хотите? Да вы это уже делаете. В городе не сорвано ни одного дацзыбао. Так что я считаю вопрос исчерпанным. Относительно же организации новых студенческих изданий я готов поговорить с вами отдельно. Ведь вам понадобится поддержка. Как вы относитесь к этой идее? - и Эммануил посмотрел на коленопреклоненного Вэй Ши, - Вы встаньте, встаньте! Вы же сейчас ко мне не обращаетесь.

Китаец поднялся на ноги.

- Так, дальше, - продолжил Господь. - Что касается чиновников-взяточников. Я очень благодарен вам за помощь. Я старался сохранить как можно больше постов за ханьцами* [Xаньцы - самоназвание китайцев.], и потому люди недостойные тоже могли остаться на своих должностях. Разумеется, так быть не должно. Но мне нужны списки. Тогда я прикажу провести расследование по каждому отдельному случаю. У вас есть списки?

- Да! - Вэй Ши достал еще одну бумагу и, преклонив колени, отдал ее Господу, Я готов поклясться, что теперь китаец сделал это с энтузиазмом.

Эммануил пробежал глазами документ.

- Хорошо, разберусь. Так, относительно "бунтовщиков". Ну что же, теперь я вижу, что вы не бунтовщики, и больше никто не посмеет вас так назвать. И наконец о том, чего нет в этом документе, но о чем все вы думаете и что написано на ваших плакатах и в дацзыбао. Я имею несчастье не быть ханьцем, Признаться, это обвинение меня удивило. Я не ожидал от людей столь умных и образованных, как пекинские студенты, такой ограниченной политической идеологии. Поднебесная империя никогда не означала государство только ханьцев, "Поднебесная" означает "под небом", под всем небом - то есть вся земля. Помните надпись на Ланьетайской стеле* [Ланьетайская стела - одна из стел, воздвигнутых императором Цинь Ши-хуаном в ознаменование объединения Китая. Ланьетайская стела была установлена на полуострове Шаньдун в местности Ланье в 219 г. до н.э.]:

На всем пространстве под обширным Небом

Император обуздал стремления и объединил помыслы.

Для орудий и оружья он установил единый образец

И единое написание для письменных знаков.

На всем пространстве, где светят солнце и луна,

Где плавают лодки или ездят повозки,

Все люди благополучно завершают свою жизнь

И нет никого, кто бы не осуществил своих желаний.

И "сы фан", четыре стороны, в "Ши цзин"* ["Ши цзин" - "Книга песен", собрание китайских народных песен XI-VIII вв. до н.э. "Ши цзин" входит в конфуцианский канон.] означают Поднебесную. Помните:

Чжоу получило небесную благодать.

Четыре стороны пришли и поздравили ее.

Но и во времена чжоуского государя У-вана* [Чжоуский государь У-ван - традиционная хронология 1122-1115 гг. до н.э.], и при последующих династиях Всемирная Империя была лишь иллюзией и самообманом. Только теперь это становится реальностью. И, конечно, ханьцы, народ с пятитысячной историей и величайшей культурой, займут в ней достойное место. Возможно, самое достойное. А император - всего лишь Сын Неба. У Неба нет национальности, Я ответил на ваши вопросы, дети мои?

- Да, Тянь-цзы* [Тянь-цзы - Сын Неба, одно из обращений к императору в традиционном Китае.], - сказал Вэй Ши и поклонился. Ли Сяо последовал его примеру. И китайцы повернулись, чтобы уйти.

- Я вас не отпускал, - заметил Эмманунл и кивнул охране. Парламентеры напряглись. - Я хочу, чтобы для моих гостей принесли скамью и чайный столик. Мне нужно обсудить с ними некоторые дела.

- Но... - попытался возразить один из телохранителей.

- И еще! Мне больше не нужна охрана.

Началось чаепитие. Бывшие бунтовшики робко присели на низкую, но весьма изящную скамью, которую принесли охранники. Ли Сяо недоверчиво взял чашечку и предостерегающе посмотрел на Вэй Ши. Тот тоже не торопился пить. Эммануил с удовольствием отпил чаю и с удивлением переводил взгляд с одного на другого.

- Это еще что такое? Неужели вы думаете, что я тратил на вас столько слов, чтобы потом отравить? Для того чтобы убивать, мне не нужно прибегать к подобным ухищрениям. Помните: "сила Дэ* ["Благая сила Дэ" - мироустроительная сила, сверхъестественное достояние, дар свыше и потенция, обеспечивающая данному лицу благотворную деятельность в обществе. Так, "Дао-Дэ цзин" переводится как "Канон Пути и его Благой Силы". Дэ - благодать Великого Пути, вскармливающая все сущее создающая и "пестующая" конкретные вещи. В то время как "Дао" - "безымянное", порождающее весь космос.] совершенномудрого государя яростна, как ветер, и внезапна, как гром",

Господь поднял руку и протянул ее в сторону сосны-бонсай за спинами китайцев. Дерево мгновенно вспыхнуло, как факел, и через минуту превратилось в черный мертвый скелет. Китайцы отшатнулись от пламени и с ужасом посмотрели на Эммануила,

- Садитесь, пейте чай. Благая сила Дэ императора разливается широкими потоками, и его милосердие проникает повсюду. - Господь улыбнулся. - Все успокоились, Сосредоточились. Мне нужны такие люди, как вы, - образованные, инициативные, смелые и решительные. Ведь нужно было обладать недюжинной смелостью, чтобы прийти ко мне с требованиями.

Парламентеры опустили головы. Эммануил улыбнулся.

- Забыто! Я хочу создать объединения таких людей, наделенные чрезвычайными полномочиями и особой властью. У них будут свои газеты, свой транспорт, право бесплатного проезда по железным дорогам и многие другие привилегии. Отряды Верных. Как они будут называться?.. Ну, например, юйвейбины, благородные охранники. Вам, Вэй Ши, и вам, Ли Сяо, я поручаю сформировать первые отряды. Да, и не забудьте рассказать людям о нашей беседе,

Китайцы кивнули и преданно посмотрели на Эммануила.

Чай был допит, и Господь милостиво отпустил парламентеров. Когда они ушли, он заложил руки за голову и откинулся на спинку кресла, полуприкрыв глаза. Так продолжалось минут пять, и мы не осмелились ему мешать.

- Варфоломей, Марк, Пьетрос, Иоанн, - громко проговорил Эммануил, не открывая глаз. - Идите сюда. Хватит прятаться.

Было уже около полудня. Мы вышли из павильона под палящее солнце. После полумрака зала оно жгло и слепило глаза. В воздухе еще стоял запах дыма от сожженного дерева.

- Ну, где вы пропадали? - поинтересовался Господь.

Варфоломей подробно рассказал о наших приключениях, Эмманунл слушал, чуть подавшись вперед, ловил каждое слово и пронзительно смотрел на нас. Под этим взглядом мы чувствовали себя как на сковородке.

- Пьетрос, что конкретно сказал тебе Гэ Хун? - сказал Господь. - Попробуй вспомнить точную формулировку.

Я оглянулся на Марка и Варфоломея.

- Говори, вы сейчас все в одной упряжке, - обнадежил Господь. "На одной сковородке", - поправил я про себя.

- Гэ Хун предостерегал против "Школы Небесных наставников". Они настроены против вас.

- "Небесные наставники" меня не особенно беспокоят. Все, на что они оказались способны, - это создать карликовое теократическое государство, которое хоть и просуществовало семнадцать веков, не представляет никакой опасности. Я даже готов сохранить его в качестве заповедника. Для разнообразия. Пусть в свое удовольствие очищают мир от старой скверны и собирают с подданных ежегодно по пять доу риса. Меня гораздо больше интересует, что сказал Гэ Хун о бессмертных воинах.

- Что, если вы тот, кого они ждут, воины воскреснут, когда вы спуститесь в склеп.

- А кого они ждут?

- Не знаю. - Я беспомощно развел руками.

- А если я не тот?

- Как?

Эммануил улыбнулся.

- Иоанн, что тебе сказал тот нищий?

- Какой нищий? - Иоанн побледнел. Вопрос был явно ему неприятен.

- Когда я спрашиваю, следует отвечать. Ты все прекрасно понял. Считай, что это очная ставка.

- Нищий с флейтой?

- Именно. Не тяни!

- Я остановился на рынке послушать, как он играет. На редкость хорошо для нищего музыканта. Тогда он спел о том, что сановник Болотофу в сговоре с Ма Кэн и Ваэрфоломой замыслил погубить императора, заманив его в склеп с бессмертными даосскими воинами, которые воскреснут, как только Тянь-цзы спустится к ним, и убьют его.

- Так... - Эммануил внимательно посмотрел на нас.

Но меня теперь больше интересовал Иоанн.

- Ну ты и сволочь! - сказал я ему.

- Я бы не придал значения этому эпизоду, - пояснил Иоанн для нас с Марком, - если бы у нищего в глазах не было по два зрачка.

- Все, что было, мы рассказали, - сказал я. - Мне больше нечего добавить.

- Хорошо, - заключил Эммануил. - Пьетрос, Марк, Варфоломей - с этого момента вы находитесь под домашним арестом. Из покоев никуда не выходить. Ослушаетесь - пеняйте на себя. Иоанн - то же самое,

- Но, Господи... - попытался возразить ангелочек.

- Так будет, пока я не спущусь в склеп.

- Но...

Господь с усмешкой посмотрел на Иоанна.

- И вы все спуститесь вместе со мной. Меня не так-то просто убить.

ГЛАВА 5

Вечером я смотрел телевизор. Чем мне еще оставалось заниматься, будучи запертым в своей комнате и неспособным ни к какой полезной деятельности ввиду крайней неопределенности будущего?

По телику показывали Вэй Ши, выступающего перед студентами.

- Императора таких достоинств и такой мощи благой силы Дэ у нас не было со времен Яо, - вещал бывший бунтовщик. - Он знает и ценит ханьскую культуру и цитирует наизусть "Ши цзин" и надписи на Ланьетайской стеле...

Студенты слушали благосклонно, и я подумал, что при таком раскладе Господь мог бы и не спускаться в даосский склеп. Да разве он меня послушает! Впрочем, ему-то что, он Господь. Ну, убьют - ну, воскреснет, В отличие от нас. Правда, у него от этого очень портится характер...

И я вспомнил, как все начиналось. Мое освобождение, площадь с табличкой "Здесь танцуют!" и Господа с молотком и гвоздями в еще не осевшей пыли. Неужели не прошло и года? А кажется - целая жизнь. Определенно Господь тогда был другим, лучше и светлее. А потом все пошло не так, не в ту сторону, что ли. Может быть, он становился все менее человеком? Что-то давно он не сотворял глинтвейна, не играл на флейте и не прибивал на площадях прикольных табличек... Теперь он только приказывает и шутит редко и зло. Или это у меня от обиды? Умирать очень не хочется, знаете ли. В таких случаях приличные люди составляют завещание, но я уже скоро год, как не принадлежу себе. И все, что мое, принадлежит Господу.

За мной пришли утром двадцать восьмого апреля (любят они по утрам!), Господь уже ждал нас в "Линкольне" на заднем сиденье под охраной Филиппа и двух Рыцарей Стальной Розы. Я их помнил еще по московским событиям, и то, что Господь взял их с собой, означало, что ситуация чрезвычайная. Из-за пояса у "рыцарей" торчали рукояти мечей, Филипп держал на коленях катану, Я с удивлением посмотрел на это. Но Господь взглядом приказал мне сесть. Марк, Варфоломей и Иоанн тоже были здесь. Автомобиль Господа сопровождали две полицейские машины и грузовичок с солдатами, вооруженными автоматами и (я готов поклясться!) тоже мечами. Я обратил на это внимание, когда они залезали в машину.

- Там все равно негде развернуться, - заметил Марк. - Зачем мечи?

- Возможно, они не понадобятся, но в эффективность огнестрельного оружия против бессмертных сяней* [Сяни - даосские бессмертные.] я coвершенно не верю, - ответил Эммануил. - Мечами можно хотя бы защищаться. Кстати, Филипп, ты принес то, что я просил?

- Да, Господи. - Тот достал из-под сиденья еще две катаны в ножнах.

- Это для вас, Марк и Варфоломей. Вы пойдете первыми. Возьмите. Мне они не могут причинить вреда, но, если обвинения против вас имеют под собой основания и вам придет в голову воспользоваться оружием против меня, буду судить как за убийство. По-моему, это очевидно. Пьетрос и Иоанн пойдут за вами.

В даосском храме ничего не изменилось за время нашего отсутствия, Я отпер дверь, мы спустились вниз и вошли в подземный зал с яшмовыми колоннами. Теперь он был ярко освещен электрическими фонарями, которые несли солдаты, и производил еще более величественное впечатление. Только сейчас я заметил, что зал имеет форму правильного круга, а ложи с мертвыми воинами расположены в строгом порядке. Одно, кажется, чуть выше других - в самом центре круга, от него, как лепестки цветка, строго под углом в сто двадцать градусов друг к другу, отходят три следующих, затем - пять, семь, девять, одиннадцать, тринадцать, пятнадцать и семнадцать. Всего девять рядов, если считать одно в середине. Я проверил еще раз. Все правильно.

- Варфоломей, - шепнул я. - Их тут нечетное число в каждом ряду.

Варфоломей огляделся.

- Нечетные числа символизируют мужское начало Ян, восемьдесят один - символ совершенства, а круг означает небо.

- Вперед, - произнес Эммануил. - К центру!

Мы дошли до центра зала, но ничего не произошло. Воин на центральном ложе был высок, грузен и широкоплеч, Он имел горбатый нос и родинку над левой бровью и был одет в малиновый шелковый халат.

- Цзиньши, - шепнул Варфоломей. - Малиновые халаты носили представители ученого сословия.

- Помолчи! - прикрикнул на него Господь. Его раздражение можно было понять. Воины не двигались.

Варфоломей опустил голову и невольно посмотрел себе под ноги.

- Господи! Смотрите!

Варфоломей стоял непосредственно на символе Инь-Ян в окружении восьми триграмм "И цзин"* ["И цзин" - "Книга Перемен". Триграммы - графические символы, образованные сочетаниями расположенных друг над другом непрерывных и прерывистых линий. Имеют символические значения: небо, водоем, огонь, гром, ветер, вода, гора, земля.], заключенных в правильный восьмиугольник.

- Сойди! - приказал Господь и ступил в центр.

Земля дрогнула, и я упал на пол. По колоннам поползли трещины. Один из солдат уронил фонарь, и он разлетелся на мелкие осколки, Тряхнуло еще раз, и ближайшая к Господу колонна переломилась пополам. Точнее, одна из трех ближайших. В расположении колонн была та же закономерность, что и в расположении мертвецов, - три, пять и так далее, только без одной в середине. Господь сейчас стоял на том самом месте, где должна была бы находиться эта колонна, если бы строители подземелья были до конца последовательны.

Он стоял и не двигался, словно вокруг ничего не происходило. Последний толчок был сильнее двух первых, и к еле увернулся от осколка молочно-желтого камня, Господь не дрогнул, только пошире расставил ноги, как матрос на корабле, И тут началось...

По телу широкоплечего воина прошла дрожь, он медленно пошевелил пальцами и судорожно схватился за меч. Я оглянулся. Другие даосы тоже оживали, Мы оказывались в окружении.

Горбоносый даос сел на ложе и взглянул на Господа, потом спрыгнул на пол и поднял меч. Другие последовали его примеру, На нас надвигалось войско.

Кто-то выстрелил. Но даосы словно не замечали пуль, которые рикошетили от колонн. Раздался стон - кто-то из наших солдат был ранен. Послышалась автоматная очередь. Я видел, как пули прошили одежду на груди грузного воина, но он даже не замедлил движения. Крик. Стоны. Пули неизменно находили себе жертвы среди живых.

Эммануил поднял руку.

- Не стрелять! - резко приказал он. - Мечи!

Первым среагировал Варфоломей. Он выхватил катану и встал на пути высокого даоса. Рядом возник Марк. Потом Филипп и Рыцари Стальной Розы. Они стояли спиной к спине, защищая Господа,

Никем больше даосы не интересовались. Солдат они просто отбрасывали с дороги или обездвиживали, не знаю как. Им нужен был только Он.

Туго пришлось всем. Апостолы могли только держать оборону, не более - слишком много противников выпало на каждого. Остальные солдаты были отрезаны или побеждены. Признаюсь, мне стало страшно, Неужели все это так бесславно кончится! Филипп не был мастером меча, удивительно, как он вообще держался. Марк угрюмо отступал, теснимый молодым даосским воином, очень худым и проворным. Крут медленно сужался. Только Варфоломей, казалось, сражался почти на равных. Он был явно быстрее своего врага, но слабее физически.

Вот Варфоломей делает удачный выпад, и я уже вижу радость на его лице, а его меч касается шеи грузного даоса... и рассыпается в прах. Воин отбрасывает Варфоломея, как котенка, и делает шаг к Господу.

- Филипп, быстро дай мне меч! - кричит Варфоломей.

Филипп не успевает, даос уже заносит меч над Эммануилом. Но тот молниеносно падает на пол, уворачивается, вскакивает и оказывается рядом с ним. Его враг все же слишком неповоротлив. Господь хватает противника за руку. И в том месте, где он касается даосского воина, вспыхивает звезда, Сноп света ударяет в потолок и рассыпается по залу, слепит глаза.

Даос роняет меч и падает на колени. Делает земной поклон. Три земных поклона, Я поднимаюсь на ноги и смотрю вокруг. Ряды спин даосов, склонившихся в земных поклонах. Они встают и снова опускаются на колени. Еще три земных поклона. Еще раз. Три раза встать на колени и сделать девять земных поклонов. Они приветствуют императора.