знаю, как управлять Отцами Города, но если один из них нацелит на меня
спиндилли и скажет "Соедини-ка меня или..." - что ж..."
Безопасности" отрекается от своих обязанностей. За сим последует создание
вооруженного патруля Воинов вокруг самого города Бродяг. Тогда Амальфи
придется уйти в подполье и все остальное будет только в руках Марка. Что
предпримет Хэзлтон невозможно предположить, Амальфи не хотел даже знать,
как это будет происходить. Одним из дефектов закрученной им программы было
то, что она, как правильно подозревал Джорн, базировалась на лжи, в то
время как хороший обман должен всегда содержать какой-то фундаментальный
камешек правды, который бы больно колол как босые ноги разумных, так и
просто подозрительных людей. Если же прямо и грубо называть вещи своими
именами, нет никаких шансов, что местные Воины увлекутся стохастицизмом,
да такой возможности никогда и не существовало. Даже если задуманная
Амальфи программа увенчается успехом и Джорн отзовет своих людей, он
весьма пристрастно допросит их обо всем, прежде, чем вернет заложников
Амальфи. То, что он обнаружит, будет нести отпечаток деятельности Амальфи,
слишком очевидный и потому неубедительный. Именно поэтому Хэзлтону
придется импровизировать самостоятельно. Амальфи не будет знать о его
действиях ничего и при всем желании не сможет ничего изменить.
сам по себе - бледный образчик выдумки, тем не менее Амальфи приходилось
довольствоваться тем, что имелось в его распоряжении.
Воинов были отменены со ссылкой на специальные "ориентационные молитвы",
присутствие на которых являлось обязательным. И хотя не было известно как
отнеслись Воины к отмене своих отпусков с целью укрепления веры,
предполагаемый инцидент внутри города произошел буквально на следующий
день и "Комиссар Общественной Безопасности" получил соответствующий
нагоняй от Хэзлтона, который потребовал от него объяснений, как он
допустил такое. Амальфи выпалил заранее заготовленную ложь и укрылся в
резервной связной подстанции внутри корпуса Отцов Города.
Амальфи оказался в изоляции. Далее все зависело только от Хэзлтона.
обмен на обычные полицейские парализаторы. Амальфи понял, что этот раунд
он выиграл. Когда армию победителей разоружают собственные офицеры, это
уже не армия. Нужно некоторое время, пока она начнет разваливаться сама,
только чуть-чуть подталкивать этот процесс извне. Когда информация о таком
развитии событий дойдет наконец до Джорна, тот предпримет какие-то
действия, и очень быстро. Хэзлтон явно проявил несколько излишнюю четкость
в действиях, что в общем-то было в его привычке. Но ничего другого, кроме
ожидания, для Амальфи не оставалось.
посадку, как Уэб и Эстелль уже выбирались из шлюза и бросились прямо к
Амальфи.
были неестественно расширены. - От Апостола Джорна. И капитан корабля
сказал, что его нужно немедленно доставить вам.
стараясь скрыть свое удовлетворение. - С вами все в порядке? Они
заботились о вас должным образом?
правильными и вежливыми, что иногда мне хотелось кого-нибудь из них
стукнуть. Они держали нас в отдельной каюте и пичкали своими трактатами,
заставляли, чтобы мы их читали. Очень скоро нам все это осточертело - и
просто чтение трактатов и игра с ними в дурилку.
явно провернул нечто необычное в своей каюте во время пленения.
не смог определить, что за эмоция именно это была - она промелькнула
слишком быстро. - Ну ладно, - сказал он, обращаясь к Эстелль. - А где
послание?
корабельного коммуникатора Дирака. Послание гласило:
ОТДАЮ ВАМ ПРЕИМУЩЕСТВО ПОСОМНЕВАТЬСЯ, ПВТ ПОСОМНЕВАТЬСЯ. ВЫ ОДИН ЗНАЕТЕ
ПРАВДУ. ЕСЛИ ЭТО ПОРАЖЕНИЕ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ЗАСЛУГА ВАШЕЙ ИЗОБРЕТАТЕЛЬНОСТИ,
БУДЬТЕ УВЕРЕНЫ, ЧТО ЭТО ЕЩЕ НЕ КОНЕЦ. НО ОН СКОРО НАСТУПИТ.
взгляд на посуровевшее лицо Амальфи:
ты никогда этого не узнаешь.
совершенно не сомневалась в том, что первый прорыв в проблеме преодоления
информационного барьера приближающегося Гиннунгагапа, появился на свет
благодаря ее предложению своему отцу: для познания Ничейной Земли
необходимо проводить ее изучение с помощью пуль. Уэб и Эстелль все-таки
были всего лишь детьми, и в последующие годы ни у кого не нашлось
достаточно времени, чтобы обратить на них внимание; все оказались слишком
заняты лихорадочными попытками собрать почти нематериальный объект,
который должен был стать их пулей и пересечь Ничейную Землю в огромную,
дополнительную, противоположную безграничность Антивселенной. На какое-то
время это предположение просто отставили в сторону; существовала
необходимость в прямой возможности определения современного
энергетического уровня антивещества. Как только эти данные станут
известны, можно было бы надеяться на точное определение даты мгновения
надвигающейся катастрофы, и тогда бы они смогли точно узнать много ли
времени оставалось на приготовления к смерти, - если кто-нибудь вообще и
мог бы думать с достаточной степенью разумности перед лицом неминуемого
прекращения всякой разумности - сколько еще осталось времени для опытов,
которые могли бы дать представление о самой концепции того, что должно
произойти.
образом, они взрослели, игнорируемые всеми, последние дети, которых смогла
увидеть Вселенная. Совсем не удивительно, что они просто привязались друг
к другу; они бы сделали это при любых других обстоятельствах, потому что
не подлежали сомнению уготованные им судьбы, которые бурлили в
субмикроскопических завитушках и сеточках нуклеиновых кислот их
наследственности.
место, но они даже не заметили, в кого она превратилась - в высокую,
худощавую и гибкую, как тростинка, сероглазую, черноволосую, с белой
кожей, спокойным лицом девушку - в красавицу. Эти старики были столь же
равнодушны к красоте, как и равнодушны к юности; они были полностью
счастливы тем, что могли использовать остро отточенное лезвие
математического дарования Эстелль, которым они пользовались для разрешения
некоторых своих проблем, и попросту не замечали ее красоту. В эти дни они
не видели ничего, кроме смерти - или по крайней мере, они считали, что уже
лицезрели ее; Эстелль совсем не была уверена, что они столь же ясно видели
ее, как например, она их, ибо слишком уж долго они жили в презрении к ней.
что был единственным новоземлянином, у которого оказалось достаточно
здравого смысла, чтобы заметить, как прекрасна Эстелль, но иногда
чувствовал себя уязвленно из-за отсутствия случайных взглядов или прямого
любопытства; а иногда подозревал, что Эстелль все это беспокоило так же
мало, как всех остальных на Новой Земле, кроме самого Уэба. По прошествии
времени их любовь была признана, и они превратились в супругов, со всеми
радостями и ответственностью, которые и требуют соединение сердец; но
почему-то, никто этого не заметил. Старики слишком уж были заняты
строительством своего прибора, не говоря уже и о том, чтобы их беспокоило
то, что маленький зеленый росток любви все же взошел среди развалин самого
последнего из всех ниспровержений.
было чудом, не представляло ни малейшего интереса для деловитых богов и
машин, с которыми ему приходилось жить. Оставалось не так уж и много
времени; едва лишь на то чтобы икнуть для Амальфи и Мирамона, и Шлосса, и
Ди, и даже для Кэррела, который казался постоянно молодым человеком, и все
же прожившим многие и многие жизни, и которого можно было "обрезать" как
раз по середине последней, не прибегая ко всякого рода серьезным
утверждениям, что его смерть стала бы прискорбным пустым расходованием
пространства-времени. То немногое остававшееся время для этих людей,
проживших столь долгие жизни, просто ничего бы уже не значило; но для Уэба
и Эстелль, это было и оставалось бы их собственным временем взросления, и
не имело никакого значения то, сколь долго бы они еще жили впоследствии.
что был чем-то меньшим, кем он являлся на самом деле: бессмертным.
Возможно - выскажи ему сейчас - предположение, что и он когда-то был
Доставалов Александр
Березин Федор
Андреев Николай
Афанасьев Роман
Орлов Алекс
Смит Кордвейнер