скрывалось то, что можно было бы назвать почти суеверным благоговением
перед доисторическими сооружениями.
расступались, оставляя место для выложенного серыми каменными плитами
пола. Я стояла там вместе с Рурик и Кемом и пыталась еще что-нибудь
разглядеть; мои глаза еще не привыкли к темноте. Пока мы тут находились,
вошло несколько аширен. На них были халаты из хирит-гойена и повязанные
вокруг талии наподобие фартуков отрезы ткани. Войдя, они подошли к плоским
желобам с водой в полу, встали в них и смыли грязь со своих ног. Отрезы
тканей использовались для вытирания ног, после чего были брошены в
каменное корыто. Дети смотрели на нас своими светлыми птичьими глазами, но
ничего не говорили. Рурик, как мне казалось, ничего не стоило стоять и
ждать.
висели листья, похожие по форме на руку, размерами с блюдце, на них же
красовались возле стены гроздья величиной с кулак, состоявшие из небольших
темно-красных ягод. Между нами и плавно изгибавшейся внешней стеной
находились полоски возделанной почвы. Где-то в здании начал звонить
колокол приятный знакомый звук, к которому уши мои привыкли еще в Таткаэре
- и вошло около дюжины аширен более старшего возраста. С ними были рослая
женщина и коренастый мужчина.
право гостя для себя и моих людей?
священника. - Меня зовут Риавн, а это Браник.
мы вошли в Дом-источник, Теризона.
от множества прошедших по нему ног стал походить на желоб. Ламп не было,
но мы проходили мимо аширен, разжигавших факелы в настенных держателях. В
воздухе пахло дымом.
Браник. Она была на целую голову выше нас и шла все время пригнувшись
из-за низкого потолка. - Некоторым из вас придется спать в монашеских
кельях; комнаты для гостей заняты.
характерное ударение на этой вежливой пустой фразе. Очевидно, здесь не
существовало какого-либо предпочтения в отношении к кому-либо, даже к т'Ан
командующей. Я слишком устала, чтобы спрашивать себя, что со мной будет.
заставлено столами и скамьями. Шум уже до того, как мы вошли в дверь,
говорил мне, что нас ожидало: тут кричало и болтало около тридцати детей.
Они взглянули на нас, когда мы вошли, но вскоре потеряли к нам всякий
интерес. Некоторые из ортеанцев, собравшихся здесь, выглядели так, как
будто пришли с телестре-ферм.
покинули нас, и мы отыскали себе места на занятых скамьях. Пищу подавали
хранители источника, им в этом помогали старшие аширен.
подумалось, что я нахожусь среди гуманоидов-полуживотных, какими ортеанцы
показались мне вначале, особенно светлокожие дети с их узкими, многопалыми
руками и прикрываемыми перепонками глазами. Мое расположение к ним
покидало меня. "Со взрослыми проще, - подумала я. - Браник с ее грубым
лицом могла бы сойти за жительницу Земли. И явно беременная женщина рядом
с нею. И этот мужчина..."
обезображено. Марик, следивший за моим взглядом, сказал:
он был рослым и широкоплечим. Он выглядел так, как если бы обгорел - одна
сторона его лица состояла как бы из белых и красных лоскутков. Глаз чудом
остался невредим, он сверкал из своего гнезда на изуродованном лице. Там,
где ожоги скрывались под волосами, выросла грива серебристого цвета.
руке Рурик. Это пробудило в моем сознании осознание того факта, что мы
нужны Орте. Будем ли мы сталкиваться с культурным шоком или нет. Тут
следовало проявлять практичность.
посреди комнаты в большой чаше были разложены угли. Аширен уселись
группами на полу, они разговаривали, некоторые играли в один из вариантов
распространенной в Южной земле игры, называемой охмир. Я видела, как Риавн
сдвинула рядом с огнем две скамьи и положила на них свернутое шерстяное
одеяло, на которое легла беременная женщина. Люди рядом с нею выглядели
вульгарными и распущенными.
так, как будто этого было достаточно для объяснения. - Богиня всегда
держит дверь открытой. И для этих, - добавила она, когда один из аширен
принес вино, - большинство которых сбежало из дому.
ударением, которое превращало слово "мать" в слово "богиня". - Земля
бедна. Мы здесь работаем более напряженно, чем другие в большинстве
окрестных телестре. Ленивый знает, что если прибежит сюда, то это ему не
поможет. У других детей есть свои причины.
дети мало походили на детей в нашем понимании.
наши вещи переносили в комнаты. Этими комнатами были построены в стороне
большие кельи с жесткими кроватями, чашами для умывания и ночным горшком.
Все обитатели дома довольствовались тем же скудным комфортом. Он был
прост, примитивен и, (как я думала, глядя на вытоптанный каменный пол)
может быть, именно потому так долго просуществовал.
сказала Рурик, и мы пошли обратно в круглый зал, попав в настоящий хаос.
болтовню, еду и игру в охмир и все свое внимание обратили на женщину,
лежавшую на скамьях. Она вскрикнула, хрюкнула и часто задышала. Они
кричали ей слова ободрения и толпились вокруг. Стоявшие к ней ближе
остальных дышали в том же такте, что и она.
громко.
ответила она. - И все мы в доме Богини - одна телестре.
сказала. Если даже это и шокировало меня, то это был культурный шок или,
возможно, шок, связанный с различием рас.
откинутую назад голову. Мужчина с темной кожей держал ее руки. Браник,
стоявшая на коленях у скамьи, бросила в чан окровавленные обрывки ткани.
держала в руках какую-то окровавленную массу. Я прикусила себе губы. Это
был ребенок и он находился в твердой оболочке.
оболочку длинным ногтем. Ребенок захлебывался и издавал тонкий писк. Горло
мое сжалось. Он был крошечным, гораздо меньше, чем человеческий ребенок.
повивальной бабкой, - а затем родились и были освобождены от
тюрем-оболочек второй и третий ребенок.
Адаира; уж он-то оценил бы все это.
женщину. - Каир будет их кормить, пока у Габрил не появится молоко.
Я мгновенно поняла, как они были связаны взаимной зависимостью: тут должны
были существовать большие семейные общности, кормилицы и приемные матери.
уложат в постель, однако вскоре она сидела возле огня, завернувшись в
одеяла. Она, отец и кормилица держали в руках по ребенку и время от
времени обменивались ими. Вернулась Браник с вином, и все собравшиеся
произнесли добрые пожелания на будущее. Вскоре праздник был в полном
разгаре.
жизнеспособную и закаленную расу. Я кивнула и приняла кувшин с вином,
пущенный по кругу.
сумрак. Я не могла уснуть и спрашивала себя, как долго еще до утреннего
звона. Постель была жесткой, а я к этому не привыкла. Я подумала, что мне
следовало бы радоваться, если доберусь до Ремонде. Поездки здесь были
связаны с грязью, укусами насекомых и разного рода неудобствами.
должна была быть дверь, поскольку пол был каменным, я услышала другой
Сертаков Виталий
Эриксон Стивен
Белов Вольф
Перумов Ник
Сапковский Анджей
Сертаков Виталий