Чтение 22–й страницы книги ~Космическое семейство Стоун~

руками. Они неуклюже обнялись - им мешали скафандры и ее заплечный мешок.

- Адью, милый, - нежно сказала она. - Береги детей.

- Эдит! Это ты береги себя!

- Да, дорогой. Подержи меня.

Роджер приподнял ее, она вынула ноги из ботинок - теперь ее удерживали
только его руки.

- Готовься! Раз! Два! - Оба согнулись пополам. - Три! - Эдит отскочила от
корабля, волоча за собой трос.

Долгие-долгие секунды уплывала она вверх, через пропасть между "Стоуном"
и лайнером. Потом стало ясно, что прыжок получился не совсем прямой, и
Роджер приготовился тянуть жену обратно.

Но комитет по встрече приготовился к неожиданностям. Один из двоих стал
раскручивать над головой тросик с грузом, описывая все более широкие круги.
Когда Эдит стало проносить мимо борта "Бога войны", он метнул свое лассо и
зацепил грузилом за страховочный трос Эдит. На "Перекати-Стоуне" Роджер
застопорил канат и остановил ее, а человек на лайнере осторожно подтянул к
себе.

Второй перехватил Эдит и пристегнул крюк ей к поясу, потом отвязал
длинный трос "Стоуна". Прежде чем войти внутрь, Эдит помахала рукой, и люк
закрылся. Роджер какой-то миг смотрел на закрытую дверь, потом втянул трос.
Его взгляд упал на пару маленьких ботинок рядом. Он оторвал их от обшивки,
прижал к себе и побрел к своему люку.

Глава 9 ВОЗВРАТ ИМУЩЕСТВА

В последующие дни близнецы старались не попадаться отцу на глаза. Он
обращался со всеми непривычно мягко и нежно, но никогда не улыбался и мог
совершенно неожиданно сорваться и впасть в гнев. Братья сидели в кубрике и
делали вид, что занимаются, и вправду занимались какую-то часть времени. Мид
и Хейзел делили заботу о Лоуэлле. Ощущение безопасности у малыша с уходом
матери пропало. Он выражал это бурными капризами и требовал к себе внимания.

Хейзел взялась готовить ленч и обед, У нее это получалось не лучше, чем у
Мид. Дважды в день всем было слышно, как она то и дело обжигается, сыплет
проклятиями и жалуется, что она не домохозяйка и никогда не стремилась ею
стать. Никогда!

Доктор Стоун звонила ежедневно и, быстро переговорив с мужем, умоляла
больше никого не звать - она слишком занята. Роджер взрывался обычно как раз
после таких разговоров.

Только у Хейзел хватало отваги приставать к нему. На шестой день за
ленчем она спросила:

- Ну что. Роджер? Какие новости? Поделись с нами.

- Ничего особенного. Хейзел, эти отбивные - просто гадость.

- А должны быть хороши - я их приправила собственной кровью! - Она
показала перевязанный палец. - Попробовал бы сам стряпать. Но ты мне не
ответил - не увиливай, парень.

- Она, кажется, что-то обнаружила. Насколько видно по их записям, пока не
заболел ни один человек, переболевший раньше корью.

- Корью? - удивилась Мид. - Но ведь от нее не умирают.

- В общем, нет, - согласилась бабушка. - Хотя для взрослых она может быть
опасна.

- Я не говорил, что это корь, - раздраженно ответил Роджер, - и мама тоже
не говорила. По ее мнению, болезнь родственна кори, может быть, мутация,
более сильный вирус.

- Назовем ее "неокорь", - предложила Хейзел. - Хорошее название - сразу
возникает масса вопросов и звучит по-научному. Были еще смертельные случаи,
Роджер?

- Да, были.

- Сколько?

- Она не говорит. Хотя Ван еще жив, и Эдит сказала, что он поправляется.
Она сказала, - добавил он, будто стараясь убедить самого себя, - что,
кажется, поняла, как это лечить.

- Корь, - задумчиво сказала Хейзел. - Ты не болел ею, Роджер.

- Нет.

- И дети тоже.

- Еще чего, - сказал Поллукс. Луна-Сити, несомненно, был самым здоровым
местом в известной человеку Вселенной. Детским болезням, обычным на Земле,
не дали там прижиться.

- Какой у нее голос, сын?

- Смертельно усталый, - хмуро сказал Роджер. - Даже накричала на меня.

- Только не мама!

- Тише, Мид. У меня была корь лет семьдесят-восемьдесят назад, -
вспомнила Хейзел. - Роджер, я пойду помогу ей.

- Она это предвидела, - невесело улыбнулся Роджер. - И просила передать
тебе спасибо, но неквалифицированной помощи у нее более чем достаточно.

- Неквалифицированной! Мне это нравится! Да во время эпидемии девяносто
третьего года я была единственной женщиной в колонии, способной перестелить
постель. Уф!

На следующий день Хейзел заняла пост у рации, чтобы самой перемолвиться
словом с невесткой. Звонок раздался в обычное время, и Роджер принял его. Но
это была не Эдит.

- Капитан Стоун? Тернер, сэр, - Чарли Тернер. Я третий инженер. Ваша жена
просила позвонить вам.

- В чем дело? Она занята?

- Очень занята.

- Попросите ее позвонить мне, как только освободится. Я буду ждать у
аппарата.

- Боюсь, это бесполезно, сэр. Она определенно сказала, что не будет
звонить вам сегодня. У нее нет времени.

- Чепуха! Это всего тридцать секунд. На таком большом корабле она может
связаться со мной из любого места.

- Извините, сэр, - растерялся его собеседник. Доктор Стоун строго
наказала не беспокоить ее.

- Да пропади все пропадом, я...

- Прошу извинить меня, сэр. До свидания.

Тернер оставил Роджера ругаться в пустоту. Стоун помолчал и сказал матери
с отчаянием:

- Она подцепила эту хворь.

- Не спеши с выводами, сынок, - спокойно ответила Хейзел.

Но в глубине души и она пришла к такому же выводу. Эдит Стоун заразилась
болезнью, которую отправилась лечить.

Той же нехитрой байкой угостили Роджера и на другой день, но на третий
перестали обманывать. Доктор Стоун больна, но ее мужу не следует
волноваться. Перед тем как заболеть, она успела разработать метод лечения, и
все вновь заболевшие, включая ее, поправляются. Так ему сказали.

Нет, она не станет разговаривать с ним с больничной койки. Нет, с
капитаном Ванденбергом поговорить нельзя - он еще слишком болен.

- Я иду к вам! - крикнул Роджер.

- Это ваше дело, капитан, - замялся Тернер. - Но если вы так поступите,
нам придется задержать вас тут на карантине. Письменный приказ доктора
Стоун.

Роджер прервал связь. Он знал, что это решает дело - во всем, что
касается медицины, Эдит была верховным судьей, а он не мог покинуть свой
корабль и свою семью, предоставив им самим добираться до Марса. Хрупкая
престарелая женщина и двое самоуверенных пилотов-недоучек - нет, он должен
сам привести корабль к месту назначения.

Семья переживала трудное время. Стряпня становилась все хуже, если вообще
кому-нибудь приходила охота стряпать. Прошло семь бесконечных земных дней, и
наконец на ежедневный звонок ответили:

- Роджер - здравствуй, дорогой!

- Эдит! Как ты, ничего?

- Поправляюсь.

- Какая у тебя температура?

- Не собираешься ли ты лечить меня, дорогой? Температура
удовлетворительная, как и общее самочувствие. Немного похудела, но мне это
не повредит, тебе не кажется?

- Нет, не кажется. Слушай - иди домой! Слышишь?

- Роджер, милый! Не могу, это дело решенное. Весь корабль на карантине.
Как там мое остальное семейство?

- Да хорошо, хорошо, что им сделается! Мы все благоденствуем.

- Так и продолжайте. Позвоню завтра. Пока, дорогой.

Обед в тот день был праздничный. Хейзел опять порезала палец, но не
обратила на это никакого внимания. Ежедневные звонки уже не заставляли
тревожно вздрагивать, а радовали. Через неделю доктор Стоун сказала:

- Оставайся на связи, Роджер. С тобой хочет поговорить один друг.

- Хорошо, дорогая. Целую тебя, до свидания.

- Роджер-поджер! - сказал знакомый бас.

- Ван! Ах ты, голландец пузатый! Я так и знал, что избыток подлости не
даст тебе помереть.

- Жив-здоров благодаря твоей замечательной жене. Только больше не пузатый
- не успел еще отрастить.

- Ничего, отрастишь.

- Не сомневаюсь. Вот что: я спрашивал нашего доктора кое о чем, но она не
совсем в курсе - это по твоей части. Роджер, сколько моно-аш у тебя осталось
после этого пробега? Добавить тебе горючего?

- А у тебя есть лишнее, капитан?

- Есть немного. Для моего вагона немного, а для твоей тарелки как раз
хватит.

- Нам пришлось сбросить балласт, знаешь?

- Знаю и прошу прощения. Я прослежу, чтобы ваше заявление попало куда
надо. Я бы и сам возместил, капитан, да после уплаты алиментов на трех