отсюда, где я и наблюдал тогда за деятельностью людей, там
присутствовавших.
местом силы, дверью пересечения параллельных линий. Нагваль толкнул
меня через этот проход, но я застрял посередине между двумя мирами,
между линиями и, таким образом, смог наблюдать за жизнью базара, не
будучи сам ее частью. Она сказала, что нагваль, конечно, хотел
пропихнуть меня сквозь дверь, но мое упрямство помешало ему, и я в
конце концов оказался на том же месте, откуда ушел в этом мире.
мы с доном Хуаном сидели после путешествия в авиаагентстве. Я много
раз бывал в парке с доном Хуаном. Я чувствовал, что место будет
наиболее благоприятным для того, чтобы там обсудить наши дальнейшие
действия.
того, чтобы решить, какой следующий шаг нам предпринять.
придумать, как удержать моих компаньонов одной группой. Мы уселись на
каменные ступеньки, и я начал с того, что для меня знание приходит
обычно со словами. Я рассказал им, что моя глубочайшая вера состоит в
том, что если опыт или событие не оформлены в концепцию, то они
рассеиваются. Поэтому я попросил их представить их индивидуальные
оценки нашего положения.
и вплоть до настоящего момента он был необыкновенно тихим. Он
извинился за то, что собирался сказать не что-нибудь из всплывшего в
памяти, но просто свое заключение, основанное на всем, что он знал. Он
сказал, что ему не трудно понять то, что, по словам женщин, произошло
на мосту. Это было, утверждал Паблито, делом вынужденного перехода с
правой стороны - тоналя - на левую - нагваль, всех пугал тот факт, что
управлял всем этим переходом кто-то еще, заставляющий их переходить. Он
сказал, что не видит проблемы в том, чтобы считать, что это именно я
помог тогда Сильвио Мануэлю. Он подтвердил свои заключения заявлением,
что всего лишь двумя днями раньше он был свидетелем того, как я делал
то же самое: толкал всех на мост силой. В этот раз, однако, мне никто
не хотел помочь, не было Сильвио Мануэля, чтобы тащить всех к себе
из-за моста.
забывчивость, которая имеет место у нас, обычно называется амнезией. Я
знаю об амнезии очень мало, чтобы пролить свет на наш случай, однако
достаточно, чтобы я мог считать, что мы все не могли так просто и сразу
забыть все, как по команде. Я сказал им, что кто-то, может быть, дон
Хуан, сделал с нами что-то невообразимое. Я хотел точно выяснить, что
же именно.
именно я был в сговоре с Сильвио Мануэлем. Затем он сказал, что Лидия и
Жозефина разговаривали с ним уже о той роли, которую я играл, силой
заставляя их пересечь параллельные линии.
заметил, что никогда, вплоть до разговора с Соледад, я не слышал о
параллельных линиях, однако я не смог возражать против того, что идею
этих параллельных линий я понял мгновенно. Я сказал им, что в каком-то
озарении я понял, что она имеет в виду. Я даже убедился, что пересек
параллельные линии сам, когда я думал, что вспомнил ее. Все остальные,
за исключением Горды, сказали, что услышали о параллельных линиях
впервые, когда я заговорил о них. Горда сказала, что она об этом
услышала впервые от доньи Соледад как раз передо мной.
Сильвио Мануэлем. Я прервал его. Я заметил, что пока мы все были на
мосту, пытаясь перейти, я не заметил, что я, а предположительно и все
мы, находились в состоянии необычайной реальности. Я осознал перемену,
когда сообразил, что на мосту совсем нет людей. Только мы ввосьмером
находились там. Это был ясный день, но внезапно небо оказалось покрыто
облаками, и яркий свет позднего утра превратился в сумерки. Я был в то
время так занят своими страхами и личностными интерпретациями, что не
заметил пугающие перемены. Когда мы сошли с моста, я заметил, что
другие люди опять идут вокруг нас. Но что происходило с нами, когда мы
пытались перейти мост?
ничего и не знали о переменах, пока я им их не описал. Все смотрели на
меня теперь со смесью раздражения и страха. Паблито опять взял
инициативу и обвинил меня в попытке вовлечь их во что-то такое, чего
они не хотят. Он не уточнял, что это может быть такое, но его
ораторского напора было достаточно, чтобы все встали на его сторону.
Внезапно против меня оказалась целая орда разгневанных магов. Мне
потребовалась масса усилий и времени, чтобы объяснить, почему мне
необходимо проверить со всех возможных углов зрения нечто столь
странное и всепоглощающее, как наше с ними приключение на мосту. В
конце концов они успокоились не столько из-за того, что я их убедил,
сколько из-за эмоциональной усталости. Все они, включая Горду,
ревностно отстаивали точку зрения Паблито.
возможно, был таким невольным соучастником, который не отдавал себе
полностью отчета в своих действиях. Он добавил, что сам он лично не
может поверить, как остальные, в то, что я осознавал, что оставлен с
задачей увести их в сторону от того, что они хотят. Он чувствовал, что
я в действительности не знал, что веду их к уничтожению, хотя и делал
именно это.
линий. Один - при помощи чьей-нибудь силы, а другой - при помощи
собственных сил. Его конечным заключением было то, что Сильвио Мануэль
заставил их когда-то пересечь линии, напугав их так сильно, что
некоторые из них даже вообще не помнят об этом. Задача, оставшаяся им,
была в том, чтобы сделать это своими силами, тогда как моей задачей
было помешать им в этом.
Хуан для своих учеников-мужчин, было помочь нам пересечь параллельные
линии, заставив нас прыгнуть в пропасть. Бениньо считал, что мы уже
располагаем очень большим знанием о пересечении этих линий, но пока еще
не пришло время, чтобы сделать это вновь. На мосту они не смогли
сделать ни одного шага вперед, потому что не пришло нужное время.
Поэтому они правы, считая, что я пытался их уничтожить, заставляя
пересекать линии. Он считал, что перейти через параллельные линии с
полным осознанием будет конечным шагом для всех них, шагом, который
должен быть сделан только тогда, когда они будут готовы исчезнуть с
этой земли.
но вызвала меня вспомнить, как я в первый раз заманил ее на мост. Она
нагло заявила, что я был учеником не нагваля Хуана Матуса, а учеником
Сильвио Мануэля, и что мы с Сильвио Мануэлем пожрали тела друг друга.
вовремя взял себя в руки. Успокоила меня логичная мысль. Я говорил
себе вновь и вновь, что я заинтересован таким анализом.
Она все же не хотела остановиться. Она кричала, что Сильвио Мануэль мой
хозяин и именно в этом причина того, что я не являюсь частью их всех.
Роза добавила, что Сильвио Мануэль дал мне все, чем я сейчас являюсь.
говорить, что сильвио Мануэль дал мне все, что я имею. Она отстаивала
свой выбор слов. Сильвио Мануэль дал мне то, чем я являюсь.
когда я так был болен, что у меня больше не осталось сил для жизни. Все
во мне было истрачено, и тогда именно Сильвио Мануэль взял все в свои
руки и накачал новую жизнь в мое тело. Горда сказала, что мне лучше
было бы знать свое происхождение, чем продолжать, как я делал до сих
пор, утверждать, что мне помог нагваль Хуан Матус. Она настаивала на
том, что я фиксирован на нагвале из-за того, что последний был
предрасположен (выбран) все говорить словами. Сильвио Мануэль, с
другой стороны, был молчаливой темнотой. Она объяснила, что для того,
чтобы за ним следовать, мне было бы нужно пересечь параллельные линии.
Ну а чтобы следовать за нагвалем Хуаном Матусом, все, что мне надо было
делать, так это говорить о нем.
бессмыслицей. Я уже собирался сделать то, что считал, будет уместным в
отношении подобной чепухи, когда линия моего мышления была буквально
смята.
секунду решение было самой ясностью.
Это было не сгущение чего-то, а ясная, чистая память о событии. Я
вспомнил, что однажды был с доном Хуаном и еще одним человеком, лицо
которого вспомнить не мог. Мы все трое разговаривали о чем-то, что я