так было лучше, безопаснее.
- нет! Вот я тебе и говорю - сунь себе хуй в жопу! И ему говорю, чтобы он
засунул его себе в жопу! И ему говорю, и вообще кому хочу, тому говорю!
что, казалось, окрасили и роговицу в желтоватый цвет старого пергамента.
скажу, чтобы он засунул себе хуй в жопу и заебся в доску, ясно тебе,
козел?!
Один-единственный ребенок, кожа которого казалась особенно черной на фоне
белых баскетбольных трусов и высоких кроссовок, стоял на детской площадке
по другую сторону улицы и смотрел на них, локтем неплотно прижимая к боку
баскетбольный мяч.
улыбнулся... а когда он улыбался, одновременно происходили две вещи:
во-первых, становилось видно его обаяние, такое удивительное и
неожиданное, что человек нередко становился беззащитным перед ним; и
во-вторых, становилось видно, до чего он на самом деле умен. - Теперь
можно начать сначала?
секунд скрестил руки, чтобы можно было почесать оба плеча сразу, и сказал:
и никто никого не материл. - И, не поворачивая головы, в том же ритме
добавил: - А ты, придурок, полезай обратно в фургон.
Андолини оставил открытой, ретировался так поспешно, что стукнулся
головой. Он подвинулся на сиденье и, ссутулившись, уселся на прежнем
месте, потирая ушибленную голову и надувшись.
наложила лапу таможня, - рассудительно сказал Андолини. - Балазар -
большой человек. У него свои интересы, и он должен о них заботиться. И у
него есть люди, о которых он должен заботиться. И так уж вышло, что один
из этих людей - твой брат Генри. Ты считаешь, что это - херня? Если так,
подумай о том, в каком состоянии Генри сейчас.
что это не так, и, несмотря на все усилия, в его тоне слышался отзвук
этого знания. Он слышал этот отзвук и понимал, что Джек Андолини тоже
слышит его. В последнее время Генри то и дело вроде как вырубался. Рубашки
у него были до дыр прожжены сигаретами. Один раз, открывая жестянку с
кошачьим кормом для их кота Поца, он до кости разрезал себе руку
электрической открывалкой. Эдди не понимал, как можно порезаться
электрической открывалкой, но Генри сумел. Иногда кухонный стол после
Генри бывал весь засыпан крошками и объедками, или Эдди находил в ванной,
в раковине, почерневшие обгорелые завитки.
справляешься, ты ж на ходу разваливаешься".
контролем"; но иногда, глядя на серое, как пепел, лицо и потухшие глаза
Генри, Эдди понимал, что у Генри уже больше никогда ничего не будет под
контролем.
отношения к тому, что Генри может засыпаться или засыпать их обоих. Вот
что он хотел сказать: "Генри, по тебе похоже, что ты ищешь место, где бы
лечь и умереть. Такое у меня впечатление, и я хочу, чтобы ты, едрена вошь,
это дело бросил. Потому как, если ты умрешь, то для чего ж я тогда жил?"
как это в песне-то поется? Мост над бурными водами. Вот что нужно Генри. И
этот мост - Il Roche.
Давай, Джек. Скажи. Я хочу посмотреть, сможешь ли ты это сделать, не
усмехнувшись. И если сможешь, то я хочу посмотреть, на сколько у тебя
вырастет нос.
он так думает, значит, он дурак, а я знаю, что он совсем не дурак.
что он думает, в мои обязанности не входит. Он знает, что, когда ты
вылетел с Багамских островов, его товар был при тебе, он знает, что
таможенники тебя свинтили, а потом отпустили, он знает, что ты здесь, а не
на пути в Райкерс, он знает, что его товар должен где-то быть.
банный лист от задницы, потому что это знаешь ты, и ты ему это передал
каким-то кодом по радио из фургона. Что-нибудь вроде "Сыра двойную порцию,
а анчоусов не надо", так, Джек?
соединяешь точки на картинке, на которой уже разглядел, что там такое.
оранжевым, как пламя в топке, и по-прежнему не говорил ни словечка, и вид
у него по-прежнему был безмятежный.
думает, я настолько глуп, что меня можно держать на веревочке? Я его
особо-то и не осуждаю. Я хочу сказать - а почему бы и нет? Наркаш на все
способен. Хочешь проверить, посмотреть, есть ли на мне датчик?
штучка. Вроде ментовской рации, только она ловит передачи на коротких
волнах. И уж так ли, нет ли, а только не думаю я, что ты работаешь на
ФБРовцев.
стоял на той стороне улицы, и его тень теперь была длинной, как стрела
портового крана.
никого и ничего в глаза не видел. Давай, уебывай.
Андолини, который не посмотрел на него, а только захлопнул дверцу со
стороны водителя и продолжал безмятежно смотреть прямо перед собой, точно
Будда в свой выходной, предоставляя им самим разбираться, кто где сядет.
Коль снова перевел взгляд на лицо Эдди и решил подвинуться.
изумленно разглядывать шпили, еще более прекрасные и изящные, чем мосты,
подобно стальной паутине переброшенные через широкую реку, и воздушные
вагоны с винтами наверху, зависавшие в воздухе, словно странные
рукотворные насекомые) не знал этого, местом, куда они направлялись, была
Башня.
ФБРовцев; как и Андолини, Балазар это знал.
ВЕЧЕРОМ". Балазар сидел в своем кабинете и ждал, когда приедут Андолини и
Коль Винсент с младшеньким Дийном. Оба его личные телохранителя, Клаудио
Андолини (брат Джека) и Чими Дретто, находились при нем. Они сидели на
диване слева от огромного письменного стола Балазара и зачарованно
смотрели, как растет здание, которое строил Балазар. Дверь была открыта.
За дверью был короткий коридор. Справа он кончался в задней части бара, за
которой лежала маленькая кухонька, где готовили простые блюда из макарон.
Слева была бухгалтерия и кладовая. В бухгалтерии еще трое балазаровских
"джентльменов" - так их было принято называть - играли с Генри Дийном в
"Счастливый случай".
Генри. Генри? Генри, ты меня слышишь? Земля вызывает Генри. Генри, ты
нужен на Земле. Генри, перехожу на прием, ответь. Повторяю: ответь, Ге...
ворочая языком, как человек, который все еще спит, но говорит жене, что
проснулся, чтобы она еще хоть пять минут его не трогала.
мне тут, жопа, давай не отключайся, к едрене матери!
Питера Блэтти, действие которого происходит в Джорджтауне - шикарном
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Доставалов Александр
Лукин Евгений
Афанасьев Роман
Шилова Юлия