мертвых, а также еще не родившихся, скажет его тебе!
верный раб!
зале потемнело, но глаза Серрет не потеряли своего блеска. Она взяла его
руки в свои и, глядя ему прямо в глаза, прошептала, чувствуя, что он
колеблется:
царствовать вместе с тобой...
прекрасно было видно, что за изгибом мраморной стены, у двери, стоит Лорд
Бендереск и слегка улыбается...
только свет...
отчетливо увидел и понял, как его заманили сюда, как, пользуясь страхом,
навязывали ему непоправимое решение, как использовали его в корыстных
целях. Да, Геда спасли от Тени, но лишь потому, что они хотели прежде
сделать его рабом Камня. Как только Гед оказался бы во власти Древних Сил,
они тут же впустили бы в башню Тень, ибо геббет - раб более послушный, чем
человек. Скажи он Камню хоть одно слово, или прикоснись к нему - все было
бы кончено. Ведь Камень, как и Тень до этого, иначе не смог бы полностью
овладеть им. А ведь Гед уже почти сдался, почти... Но не совсем. Злу
трудно завладеть непокорной душой.
сдались.
Леди, - что он выскользнет из твоих рук! Они не такие уж дурни, твои
гонтийские колдуны. Ты - женщина Гонта и тоже глупа, если думала провести
нас обоих и, завоевав нас своей красотой, воспользоваться Терреноном в
собственных интересах. Но я - Лорд Камня, и вот что я сделаю с моей
неверной женой: "Екавроэ аи оелвантар..." - Это были первые слова
заклинания Превращения, длинные руки Бендереска уже поднялись, чтобы
вылепить для сжавшейся от страха женщины ее ужасный новый образ - свиньи,
собаки или безумной старухи... Гед шагнул вперед и ударил по рукам
Бендереска, произнеся одно лишь короткое слово. Без посоха, на чужой
враждебной территории, в окружении темных сил, его воля все же взяла верх.
Бендереск замер, как истукан, его затуманившиеся глаза с ненавистью
смотрели на Серрет, не видя ее.
Камня...
стенам башни, словно заговорила сама земля...
длинным извивающимся лестницам. Скоро они выскочили во двор, где последние
серебристые лучи солнца еще освещали мокрый, истоптанный снег. Трое слуг с
выражением недоумения на лицах преградили им путь, словно подозревая
заговор против своего хозяина.
шипящем осскилианском наречии. Слуги отпрянули и, извиваясь, попадали на
землю. Один из них пронзительно закричал.
Сокол?
говорю я тебе, скоро здесь будут слуги Камня, а я не могу найти ворота,
они заколдованы... Скорее!
зачарованных ворот совершенно отчетливо. Он подвел Серрет к нужному месту,
произнес заклинание Открытия и провел ее сквозь заколдованную стену.
Двора Терренона, Серрет изменилась. Она не стала менее прекрасной в
тусклых сумерках вересковой пустоши, но в красоте ее появились резкие,
яростные черты, словно у лесной ведьмы. И Гед, наконец, узнал ее - дочь
Лорда Ре Альби и колдуньи с Осскила. Это она много лет назад насмехалась
над ним на зеленых лугах близ дома Огиона, это она первая заставила его
прочитать заклинание, выпускающее Тень на свободу. Но не это было сейчас
главным для Геда. Он настороженно озирался вокруг, ища признаки близости
врага, который наверняка поджидал его у заколдованных стен башни. Тень
могла остаться геббетом, одетым в кожу Скиорха, а могла притаиться в
сгущающихся сумерках, дожидаясь удобного случая, когда она сможет
соединить свою бесформенность с его живой плотью. Гед чувствовал, что она
где-то рядом, но не видел ее. Вдруг Гед заметил под ногами в нескольких
шагах от ворот какой-то маленький, темный, полузасыпанный снегом предмет.
Он остановился, нагнулся и медленно выпрямился, держа в ладонях труп
крошки отака. Его пушистая шерстка была залита кровью, и тельце казалось
легким, холодным и безжизненным.
хватая его за руку и указывая на башню, возвышавшуюся над ними, словно
клык. Из низких окон около ее основания выбирались какие-то существа,
расправляя длинные перепончатые крылья, приближаясь к стоящим на склоне
холма Серрет и Геду. Дребезжащий шепот, который они слышали еще в башне,
стал громче, и земля застонала у них под ногами.
ненависть ко всем смертоносным жестоким силам, что обманули его, заманили
в ловушку и загнали, как охотники раненного зверя.
едином вздохе быстрое заклинание, превратилась в серебристую чайку и
взмыла в воздух. Но Гед не торопился. Он сорвал с того места, где лежал
отак, сухую травинку, торчавшую из-под снега, поднял ее и начал громко
произносить фразы на Древнем Наречии. Мало-помалу травинка удлинялась,
становилась толще, и когда Гед произнес последнюю фразу, в его руке
оказался большой посох, посох волшебника. Черные порождения Двора
Терренона стали пикировать на Геда, но посох загорелся не багровым огнем,
как прежде, - из него бил ослепительно белый магический свет, который не
обжигает, но рассеивает тьму.
людей, давно забытые, но вызванные к жизни злобной, древней властью Камня
- не испугались. Нацелив на Геда острые, как бритва, когти, они окружили
его. От испускаемого ими зловония Гед едва не потерял сознание. Однако он
неистово продолжал отражать их удары и нападал сам, потрясая пылающим
посохом, сотворенным из ярости и крохотной травинки. Внезапно черные
твари, словно спугнутые с трупа вороны, одна за другой взмыли вверх и
молча полетели в том направлении, куда унеслась в образе серебристой чайки
Серрет. Казалось, их перепончатые крылья движутся медленно, но летели они
быстро - каждый взмах уносил их на огромное расстояние. Никакая чайка не
смогла бы тягаться с ними в скорости.
крошечной пустельги, а сокола-странника, что летает быстрее стрелы,
быстрее ветра, и на мощных сильных крыльях устремился в погоню за врагами.
Уже совсем стемнело, и в разрывах облаков появились первые звезды. Скоро
Гед увидел, как впереди на небе сгустилась черная туча. Дальше, за этим
зловещим пятном, лежало море, бледно-розовое от последних лучей угасающего
солнца. Не сворачивая, Гед-сокол бросился в самую гущу Слуг Камня, и они
разлетелись в стороны, будто капли воды, упавшие на раскаленный камень.
Враги успели завладеть добычей - кровь капала с клюва одного, белые перья
прилипли к когтям другого. И нигде не было видно серебристой чайки...
раскрыв стальные клювы. Но он, увернувшись от них и издав гордый клич
разъяренного сокола, молнией полетел прочь от низких берегов Осскила в
свободное небо над морем.
полетели над пустошами вглубь острова. Древние Силы не пересекают моря.
Они всегда привязаны к какому-либо острову, определенному месту - пещере,
камню, источнику. Итак, они вернулись в башню, и неизвестно, смеялся или
плакал Лорд Бендереск при их возвращении. А Гед на крыльях сокола, подобно
неутомимой стреле, подобно мысли, что гложет человека, мчался над морем
сквозь зимнюю ночь. Он летел на восток.
осенних странствий. С годами он говорил все меньше и все больше любил
одиночество. Даже новый Лорд Гонта не услышал от него ни единого слова,
когда, потратив много сил, взобрался к самому Гнезду Сокола, чтобы
посоветоваться с магом насчет пиратского рейда на Андрады. Огион, который
беседовал с пауками и вежливо приветствовал деревья, не удостоил Лорда
Острова своим вниманием и пришлось тому удалиться несолоно хлебавши.
Проведя все лето и осень в странствиях по острову, Огион только к
Празднику Возвращения Солнца вернулся к своему очагу.
который весело журчал, стекая по склону холма за его домом, за свежей
водой для чая. Родник по краям замерз, и мох вокруг покрылся островками
инея. Солнце должно было выйти из-за Горы только через час - весь западный
Гонт от пляжей до вершины Горы дремал в огромной тени. Этим ясным зимним