из простого сговора с сидонскими контрабандистами в роскошную интригу,
вовлекшую в свою орбиту киликийских пиратов, похищенную каппадокийскую
принцессу, подделанное кредитное письмо сиракузского финансиста,
соглашение с работорговкой с Кипра, свидание, обернувшееся на деле
засадой, несколько бесценных драгоценностей, похищенных из египетской
гробницы, которых никто никогда не видел, и шайку идумейских головорезов,
которые на всем скаку вылетели из пустыни, чтобы спутать всем карты),
Фафхрд и Мышелов вернулись в нежные объятия и к тихим многоязычным речам
портовых дам, и тут с Фафхрдом снова приключился свинский фокус, на сей
раз завершившийся поножовщиной с несколькими типами, которые решили, что
спасают хорошенькую вифинянку от гибели в соленой и вонючей жидкости, куда
заталкивал ее озверевший рыжеволосый гигант - это Фафхрд настоял на том,
чтобы окунуть девицу, пока она не вернулась в первоначальное состояние, в
бочку с рассолом от маринованной свинины. Это происшествие натолкнуло
Мышелова на мысль, которую, впрочем, он так и не открыл Фафхрду: нанять
какую-нибудь сговорчивую девицу, заставить Фафхрда превратить ее в свинью,
немедленно продать последнюю мяснику, затем, когда она уже в качестве
разъяренной девицы убежит от мясника, продать ее какому-нибудь
любвеобильному купцу, пустить вслед за ним Фафхрда, чтобы он опять
превратил ее в свинью (к тому времени Северянин научится делать это,
просто строя девушке глазки), потом продать ее другому мяснику и так
далее. Низкие цены, быстрый заработок.
иногда по-любительски занимался черной магией и повсюду таскал с собой
кожаную шкатулку с различными странными инструментами, стянутыми им из
карманов у чародеев, а также редкие книги, наворованные из халдейских
библиотек, и это несмотря на то, что из долгого опыта Фафхрд прекрасно
знал: Мышелов ничего не читал систематически, кроме предисловий (хотя
нередко раскрывал книги посередине, сопровождая свое якобы чтение
бросаемыми по сторонам проницательными взорами и ядовитыми замечаниями), и
к тому же в процессе колдовства ему никогда еще не удавалось достичь
дважды одних и тех же результатов. Мышелов вряд ли сумел бы два раза
подряд совершить метаморфозу с возлюбленными Фафхрда, а уж о том, чтобы в
обоих случаях получить в результате по свинье, и речи быть не могло. К
тому же превращений уже было не два, а больше: собственно говоря, теперь
они происходили постоянно. Более того: Фафхрд, в сущности, вообще не верил
в магию, а в магию Мышелова и подавно. И если хоть малейшие сомнения у
него оставались, они мгновенно рассеялись, когда смуглая египетская
красотка с атласной кожей превратилась в объятиях Мышелова в гигантскую
улитку. Отвращение Мышелова, увидевшего на своих шелковых одеждах следы
слизи, было неподдельным и ничуть не уменьшилось, когда два наблюдавших за
сценой бродячих коновала заявили, что не видели никакой улитки, ни
гигантской, ни даже обычной, и пришли к заключению, что Мышелов страдает
малоизученной разновидностью копытной гнили, которая вызывает у больного
галлюцинации и от которой они готовы предложить редкое мидийское
лекарство, причем по дешевке - всего девятнадцать драхм за баночку.
после ночи отчаянных и далеко зашедших опытов, в результате которых, как
уверяли некоторые, от сидонской гавани до храма Мелькарта пролегла цепочка
улиточных следов, наутро весьма озадачивших всех тирских дам и половину их
супругов. Мышелов обнаружил нечто, о чем подозревал уже давно, но все же
надеялся, что это не так: только Хлоя оставалась невосприимчивой к заразе,
которую несли его поцелуи.
чрезвычайности. Словно два блистающих меча, ее косые глаза разили всех
вокруг высокомерным самодовольством, и свои мысленно израненные ноги она
теперь стала умащивать лишь дорогими благовонными притираниями, причем
отнюдь не умозрительными, поскольку, воспользовавшись своим положением,
она быстренько выкачала из Мышелова немало золота, которого ей хватило,
чтобы купить рабыню, в чьи обязанности входило, в сущности, лишь
упомянутое умащивание. Теперь Хлоя уже не старалась отвлекать внимание
Мышелова от других женщин, а не без удовольствия поступала как раз
наоборот, и когда в очередной раз, зайдя в таверну "Пурпурная Улитка", они
встретили там темноволосую девушку по имени не то Ахура, не то
Салмакида-Молчунья, косоглазая гречанка решила сообщить о последней
кое-что еще.
особняком. Однажды она спуталась с каким-то стариком - еще до того, как
подарила мне амулет, - а в другой раз я слышала, как одна шикарная
персиянка кричала на нее: "Что ты сделала со своим братом?" Ахура ничего
не ответила, только посмотрела змеиным взглядом, так что та выскочила как
ошпаренная. Бр-р! Видел бы ты ее глаза!
отдалась бы, да и сама гречанка была не прочь получше прибрать парочку к
рукам, хотя бы и таким способом. Но гордость, не позволяла Фафхрду принять
от друга подобное одолжение; более того, в последние дни он не раз обзывал
Хлою скучной и неаппетитной созерцательницей собственного носа.
стойко выдерживать презрительные женские взгляды за столом в кабачке,
отгонять раскрашенных мальчиков, превратно истолковывавших его
женоненавистничество, да сдерживать сильное раздражение, вызываемое
растущими слухами относительно того, что он оскопил себя и сделался тайным
жрецом Кибелы. Пересуды и домыслы до такой степени исказили истинную
картину происшедшего, что не помогало решительно ничего: хотя
подвергавшиеся превращению девицы из опасения нанести ущерб своей
репутации твердили, что это выдумки, но все напрасно. Одни решили, что
Фафхрд впал в мерзкий содомский грех, и требовали публично отдать его под
суд. Другие считали его счастливчиком, которого навещала обратившаяся
свиньей влюбленная в него богиня, и который поэтому презирает всех земных
девушек. Третьи шепотом заявляли, что он - брат Кирки и имеет постоянным
местожительством плавучий остров в Тирренском море, где держит стадо
свиней, в которых со свойственной ему жестокостью превратил многих
потерпевших кораблекрушение дев. Северянин больше не смеялся, под глазами
у него появились черные круги; вскоре он начал осторожные расспросы в
среде волшебников в надежде отыскать какое-нибудь контрзаклятие.
вечером беззаботно заявил Мышелов, откладывая в сторону коричневый папирус
с оборванными краями. - Натолкнулся в этом заумном трактате
Исайи-бен-Эльшаза по демонологии. Здесь сказано, что если любимая тобой
женщина изменяет свой облик, ты должен продолжать заниматься с ней
любовными играми, веря, что сила твоей страсти поможет ей обрести
первоначальный вид.
лишенного варварских предрассудков, на крайний случай есть Хлоя.
неделю ты ни о ком, кроме Ахуры, не думаешь.
Мышелов. - А вот тебе она, похоже, и впрямь вскружила голову. Как бы там
ни было, тебе следует попробовать мое лекарство. Свиньи со всего мира с
визгом побегут за тобой, вот увидишь.
расстоянии от очередной свиньи, созданной его неутоленной страстью,
предложил ей лохань помоев в надежде добиться чего-либо добротой. Но в
результате ему опять пришлось признать свое поражение и сунуть несколько
серебряных афинских дидрахм с изображением совы, устроившей истерику
скифской девице, у которой расстроился желудок. Оказавшийся поблизости
безмозглый, но любопытный молодой греческий философ заявил Фафхрду, что
важна лишь душа или сущность любимого человека, а его внешность не играет
ни малейшей роли.
неограниченное количество вина?
животной?
же быстрым кивком.
кивнул, а через двое суток друзья вынесли его из погребка, где он, словно
какой-то удивительный младенец, лежал, свернувшись клубочком в разбитом
винном бочонке. Он не мог протрезветь несколько дней, и за это время
успела образоваться небольшая секта, поклонявшаяся ему как воплощению
Диониса. Однако она так же быстро и распалась, когда грек частично
протрезвел и выступил со своим первым пророчеством о пагубном влиянии
пьянства.
проснулся с первыми лучами жаркого солнца, скользнувшими по плоской крыше,
где они с Мышеловом решили переночевать. Лежа молча и недвижно, подавляя
желание слабым голосом попросить кого-нибудь купить мешочек снега у
ливанцев в белых бурнусах (солнце над ними щурилось даже в этот ранний
час), чтобы охладить гудящую голову, Северянин приоткрыл один глаз и
увидел то, что в своей мудрости и предполагал увидеть: Мышелова, сидящего
на корточках и устремившего взгляд на море.
снова придется прибегнуть к нашему последнему средству.
Каменистый Артем
Василенко Иван
Муркок Майкл
Глуховский Дмитрий
Ильин Андрей
Распопов Дмитрий