Кипа с Муром вдруг пригвоздил к месту пронзительный железный скрежет.
Волосы у них на головах зашевелились от ужаса, а сердца отчаянно
заколотились в страхе перед неизвестным.
дьявольский лязг и грохот; по проходу, множась, заметалось эхо - сто
тысяче миллионоголосое от которого было не спастись не уйти уйти уйти
уйти...
глазами мельтешили черные точки, и он не различал даже свет своего фонаря.
Мур потянулся к нему, медленно - чересчур медленно - схватил за локоть и
попытался оттащить от люка. Вся лодка вибрировала, и Мур расслышал над
самой своей головой оглушительные вопли - словно стенали грешные души,
обреченные на вечные муки. Он резко обернулся, заглянул в рубку и,
скрипнув зубами от невыразимого ужаса, замер.
поднимались из воды. В людей ударила волна чистейшей ледяной ненависти.
Мур различил нечеловеческие силуэты, тянувшие к ним лапы с черными кривыми
когтями, изуродованные лица, черные провалы глазниц, теперь полные красным
хищным блеском. Мур с отчаянным криком (впрочем, он не был уверен, что
кричит, поскольку не слышал своего голоса) рванул Кипа назад, всей
тяжестью навалился на люк, толкая его на место, и в этот миг увидел, как
раскрылись прожорливые пасти и блеснули зубы. Кип повернулся и,
пошатываясь, побрел по проходу, беспорядочно размахивая фонарем, точно
отгонял что-то невидимое. Мур кинулся следом, споткнулся о ящик, упал на
колени в воду и выронил фонарик. С трудом поднявшись на ноги, весь мокрый,
стараясь не поддаваться подступающей панике, он упрямо двинулся вперед.
Ему казалось, что все это происходит в кошмарном сне, вода под ногами
вдруг сделалась вязкой и цепкой, как цемент. Боже что это было Боже что
это было Боже что это было БОЖЕ МОЙ ЧТО ЖЕ ЭТО БЫЛО?! Он открыл рот, чтобы
крикнуть, но из горла вырвался дребезжащий хрип - сиплый голос давнего
обитателя могилы. ПРОЧЬ ОТСЮДА ПРОЧЬ ОТСЮДА ПРОЧЬ ОТСЮДА ПРОЧЬ ОТСЮДА
ПРОЧЬ ОТСЮДА...
трубу. Он злобно взмахнул рукой - и от удара о металл стекло фонаря
треснуло. Свет замигал и стал тускло-желтым.
иссохшая как скелет тварь с недоеденной крысой в руке-лапе. Кип хотел
предупредить Мура, но онемел и оцепенел от страха. Тварь проворно вскинула
другую руку, и из черноты что-то вылетело прямо Кипу в лицо.
Переворачиваясь в воздухе, предмет - это был молоток - со свистом пролетел
мимо головы констебля, врезался в переборку и отскочил от нее в тот самый
миг, когда Кип взял себя в руки и запустил фонарем в живой труп. Зазвенело
бьющееся стекло, и все погрузилось в темноту.
двинулись в нос лодки, стараясь идти как можно быстрее. Тьма редела,
полные ненависти, безумные голоса затихали позади. Показались вскрытый
палубный люк и трап. Мур ухватился за него и мигом взлетел по стальным
перекладинам к чистому свежему воздуху. Силы вдруг оставили его, он упал
на палубу и судорожно пополз к леерам. Позади него из люка пулей вылетел
Кип с застывшим от ужаса лицом и бросился задвигать на место тяжелую
крышку. Он упал на нее, прерывисто дыша. Его трясло. Ему казалось, он
сходит с ума.
через него, и его вырвало в воду.
повторил: - ЧТО ЭТО БЫЛО?
тело не повиновалось ему.
странное и грозное.
расположившимся за центральным столом в "Лэндфолле". Быстро темнело.
Рыбаки давно вернулись с моря, и в "Лэндфолле" в этот час было чрезвычайно
шумно и оживленно; в глубине зала с дощатым полом надрывался музыкальный
автомат, исторгая бесконечный регги, и кое-кто безуспешно пытался
уговорить подавальщиц потанцевать. Был вечер пятницы, канун базарного дня,
время пить-гулять, плести небылицы, а то и подраться, чтобы выпустить пар,
и до понедельника все были вольные птицы. Вентиляторы лениво разгоняли
табачный дым, клубившийся под потолком, звенели о край стаканов бутылки,
звучал громкий смех и громкие голоса. Гам стоял такой, что жестяные
рекламы пива "Ред страйп" и "Ягуар" и рома "Бакарди" на грубых досках стен
мелко подрагивали.
и бесстрастно оглядел остальных игроков, пытаясь по выражению лиц угадать,
что у кого на руках. Игра шла уже больше часа, он успел оставить своих
партнеров почти без гроша и теперь чувствовал себя вольготно, внутри
ощущалось приятное тепло. Он напился нарочно, нарочно то и дело
прикладывался к бутылке - ему хотелось забыть то, чего он наслушался об
отчаянном смельчаке Турке. В одну из пятниц он играл с Турком в этом самом
баре, и мысль о том, _к_а_к_ погиб парень, выбивала его из колеи.
Беспричинная, бессмысленная смерть. Сейчас Турок, холодный и мертвый,
лежал на мраморном столе в морге кокинской больницы. Он вновь потянулся к
бутылке и жадно отхлебнул из нее. "Черт подери, там мог бы лежать кто
угодно, - подумал он. - Хреново получилось, черт подери!" Он поднес
бутылку к губам и сделал еще один большой глоток; ему вдруг показалось,
что ему не так уж тепло.
стол карту. - Я слыхал, когда парнишку нашли, голова у него чуть не
напрочь была оторвана. Господи Иисусе, не хотел бы я быть на ихнем месте.
Нипочем не хотел бы.
ровнехонько пополам. Видать, кто-то его от души обнимал.
- Одна медсестричка мне сказала. Парень ошивался возле этой клятой лодки,
ну и нарвался. Я б ни за какие коврижки близко бы к ней не подошел.
по имени Кертис. - Выкладывай денежки.
мелочь. - С тех самых пор, как тот белый выволок эту сволочь наверх. А я
вот что скажу: убрать ее отсюда и утопить, гадину!
ним, - прошептал он. - На верфи болтают, он видел, как Смерть протянула к
нему руки, и взяла за глотку, и...
что человек может увидеть, как Смерть идет за ним. Турок вот увидел и
помер на месте. Надеюсь, со мной такого не случится, Господь не допустит.
Надеюсь, ко мне смерть подберется тишком, с тыла, чтоб я не мучился.
русло.
с Ямайки. Через час заштормило. Мы сбавляем ход и берем чуть к западу,
чтоб не напороться на камни у Джейкоб-Тис. Дело было ночью, тьма
кромешная, не видно ни зги, ветрище - мачты гнутся... До костей пробирал,
да. Тут рулевой сбивается с курса - это он-то, тридцать лет в море, черт
бы его драл, и шторм нас того гляди нагонит! - рация дохнет, трещит, и
все, а потом уж даже и не трещит, и прем мы зигзагом куда-то вперед, ищем
буи, ни хрена не видим, ни огней, ни земли - и вдруг полный штиль. Ветра
нет, море как зеркало. И тут - ей-богу не вру - что-то как застонет!
Сперва почти неслышно, а потом громче, ближе, и тебе разговор на разных
языках, и вопли дикие, и хохот, и без конца, без конца...
Грузовые, пассажирские, пароходы, шлюпы под всеми парусами - а ветра-то
нет в помине... Зеленые такие и светятся, словно ихние ванты да набор
огнями Святого Эльма пыхают. Ну, братва, доложу я вам, отродясь я ничего
такого не видал - ни до того, ни после. Вот они сперва давай перед нами
плавать, потом вдоль бортов пошли. И что мы видим? На палубах, будь они
трижды прокляты, на вантах матросики при деле! Ну не то чтоб лица у них
были, так, обводы одни, но поглядишь и сразу ясно - люди... или были
когда-то. А штука в том, что мы из шторма там выскочили, где этот мир с
загробным встречается. Я дак отворотился и стою трясусь. А они, покойники
эти, все помощь просят, потому как застряли там, на границе этой меж двух
миров, навсегда. Может, еще не готовы на ту сторону отбыть, а может, хотят
Корнев Павел
Орлов Алекс
Свержин Владимир
Лукин Евгений
Белов Вольф
Корнев Павел