Чтение 22–й страницы книги ~Черная леди~

- Вы кого-нибудь убили? - спросил я, отодвигаясь от него.

- Ну что вы, нет! Я не убийца, я всего лишь предприимчивый человек.
Неожиданно мне в голову пришла новая мысль.

- А картина - она краденая?

- Никогда не стал бы красть такую ординарную вещь, - ответил он. -
Весьма банально написана, знаете ли.

- Но вы крадете картины?
Он отхлебнул из бокала и взглянул на меня так, словно я его забавлял.

- Я уже начинаю чувствовать себя музейным вором, Леонардо.

- А на самом деле?

- Нет.

- Постойте, - сказал я с некоторым облегчением, но все еще готовый
броситься наутек, если понадобится. - Мне показалось, что вы в некотором
роде несете ответственность за закрытие художественного музея.

- Несу, - спокойно ответил он.

- И вы еще говорите, что вы не музейный вор!

- Музейный вор - слишком узкое определение. Я краду и
драгоценности, и прочие красивые вещи.
Он помолчал.

- Я предпочитаю считать себя мастером преступных дел. Звучит
гораздо профессиональнее.

- Почему вы мне это рассказываете? - спросил я.

- Потому что я навязался к вам в гости, - ответил он. - И потому,
что на Шарлемане инопланетянин не может свидетельствовать против
человека.

- Но я могу сообщить полиции то, что знаю.
Он пожал плечами.

- Они и так знают, что я сделал. А доказать - совсем другой вопрос,
- тут он мне улыбнулся. - Кроме того, мы ведь собираемся стать друзьями,
а поступить так было бы решительно не по-дружески.

- Я не могу стать другом вора, - твердо сказал я.

- Еще как можете. Я, в общем-то, очень симпатичный парень. Более
того, это мой капитал. Без этого мне было бы гораздо труднее работать по
профессии.

- Но зачем вообще быть вором?

- В этом виноваты мои родители. Я лично считаю себя не столько
вором, сколько ограбленным.

- И какое отношение имеют к этому ваши родители?

- Они растратили слишком много денег.
Он осушил бокал и откинулся в кресле.

- Видите ли, семья Хитов была богатой на протяжении стольких
поколений, что даже трудно себе представить, и конечно, никто из Хитов
не опустится до того, чтобы работать ради куска хлеба. Мое воспитание
научило меня только одному - как промотать семейное состояние, и
представьте мое разочарование, когда оказалось, что из-за папиных
увлечений женщинами и маминой страсти к азартным играм проматывать мне
уже нечего.
Он сделал паузу.

- Я был совершенно неприспособлен даже для самой непритязательной
работы - но у меня прекрасно развитый и изысканно воспитанный вкус, если
позволите... и поскольку меня научили ожидать от жизни определенных
удовольствий, то вполне естественно, что судьба привела меня в
профессию, к которой я подхожу по характеру.

- Что же в вашем характере подходит к занятию вора? - спросил я.

- Как всех испорченных детей, меня, естественно, научили не
заботиться ни о ком, кроме себя, - ответил он. - Если бы я уважал права
других, я бы каждый раз, занимаясь своим ремеслом, переживал чудовищный
моральный конфликт. К счастью, я не страдаю от подобных приступов.
Кстати, не будь таких, как я, в страховой отрасли вскоре наступил бы
серьезный спад, так что в некотором роде я даже способствую развитию
экономики.

- Я слыхал, что в некоторых инопланетных мирах есть воры, - сказал
я, - но никогда не ожидал встретить вора, который бы так гордился своей
работой.

- Почему же не гордиться тем, что делаешь? Это тоже форма
искусства, и вор из меня безусловно лучший, чем художник из Серджио
Маллаки.

- Мне кажется, стоит уведомить вас, что у меня нет при себе
наличных денег, - сказал я.

- Никогда не краду наличности, - произнес он презрительно. -
Слишком легко проследить номера серий.

- Еще легче выследить украденный портрет, - заметил я.

- А! - улыбнулся он. - Но люди тратят наличность. А сокровища
искусств держат под семью замками. Фокус в том, чтобы украсть вещь
настолько знаменитую, чтобы ее новый владелец никогда не выставил ее на
публику. Поэтому я работаю только с коллекционерами и не имею никаких
дел с публичными аукционами.
Он замолчал и задумался.

- Конечно, в моем бизнесе я поставляю коллекционерам все, что они
хотят, включая честно добытые произведения, и часто действую, как
посредник. А иногда, - закончил он, - даже выступаю консультантом, если
у клиента слишком много денег и слишком мало вкуса. В таких случаях я
обычно устраиваю им покупку вот таких картин.
Он указал на чрезвычайно плохое абстрактное полотно, висевшее над
кушеткой.

- Но если вы честно приобрели портрет Маллаки, вы могли бы
выставить его на аукцион, - намекнул я.

- Тогда другие заинтересовались бы, почему я не выставляю на
аукцион все остальное. Может быть, постоянство - пугало для мелких
умишек, но непостоянство имеет тенденцию привлекать внимание полицейских
компьютеров.

- Я даже не знаю, стоит ли вообще с вами разговаривать, - сказал я,
чувствуя неловкость от того, что покорен его обаянием, и что мои страхи
и опасения улетучились. - Вы воплощенная аморальность, распущенность и
бесчестье.

- Вы мне льстите, Леонардо, - небрежно заметил он. - Я всего лишь
человек, который пользуется подвернувшимся случаем, не более. Если уж на
то пошло, вы должны были бы мне посочувствовать - я работаю больше, чем
любой Хит за прошедшие пятьсот лет, изо всех сил стараясь восполнить
опустошенную семейную казну.
Он замолчал и, как мне показалось, впервые обвел взглядом то, что нас
окружало.

- Бог мой, какой ужасный вкус у оформителя! Голые стены были бы
лучше этого уродливого металлопокрытия! - он покачал головой. - Держу
пари, что в спальне они повесили фривольные гравюры.

- А что вы украли из музея? - спросил я.

- Всего одну работу, - сказал он, пожав плечами. - Подумать только,
что полиция так разъярилась из-за одной-единственной вещи!

- Смотря, какая вещь, - сказал я.

- Скульптура Мориты, - ответил он.

- Произведение Мориты! - воскликнул я.
Он кивнул, весьма довольный собой.

- Одно из самых модернистских.

- Но ведь полиция наверняка найдет его, обыскав ваш дом!

- Все зависит от того, какой дом они обыщут, - сказал Хит,
совершенно не выказывая озабоченности. - У меня их одиннадцать, все
оформлены на разные имена, и только три - на Шарлемане. Вы разрешите, я
себе еще налью?
Он встал и пошел к бару.

- Вы действительно не хотите со мной выпить?

- Нет.

- Как хотите, - он снова улыбнулся. - Но я забыл о хороших манерах.
Может быть, заказать для вас какой-нибудь национальный бъйорннский
напиток? В обслуживании предусмотрен приличный выбор.

- Спасибо, я не хочу пить.
В этот момент в дверь постучал носильщик.

- Войдите, - громко сказал Хит, и через мгновение дверь открылась.
- Поставьте все это в спальне, - приказал он, направив носильщика в
спальню, а когда тот вышел, дал ему чаевые.

- Спасибо, мистер Леонардо, - произнес носильщик. - Желаю приятно
провести время в Океане.

- Непременно, - ответил Хит и приказал двери закрыться.

- Но Леонардо - это я! - возмутился я.

- Верно, - согласился Хит. - Но алиби нужно мне.

- Зачем?

- Кто знает? День еще не кончился.

- Вы достойны всяческого порицания.
Он улыбнулся.

- Зато я обаятелен. Папаша Хит всегда утверждал: если нельзя
создать состояние, надо создать хотя бы иллюзию такового - а для этого,
конечно, требуется обаяние.

- У Малькольма Аберкромби есть состояние, но он, наверное, самый
необаятельный человек из тех, кого я знаю, - сказал я.

- Аберкромби? Это тот, которому нужен портрет Черной Леди, если я
не ошибаюсь?

- Да.

- Зачем он ему? Ужасное произведение. Мне было почти стыдно
предлагать его Тай Чонг, но у моих кредиторов дорогие вкусы, и на этой
неделе мне непременно нужно было сделать хоть немного денег.

- Он собирает ее портреты.