защищал бурнус и я смотрел на нее, опасаясь увидеть первые пузыри. И
раньше на моих глазах люди получали солнечные ожоги, но не у кого кожа не
становилась такой яростно-красной. На фоне светлых волос, бровей и голубых
глаз ожог выглядел в два раза страшней.
кожу, она будет защищаться от солнца отдавая воду. Она распухнет, появятся
прозрачные пузыри, наполненные жидкостью, пузыри лопнут и так необходимая
организму влага стечет по другим пузырям, а потом кожа снова обгорит и так
будет продолжаться до тех пор, пока плоть, лишившись жидкости, не съежится
на костях. Пока не останется только сухая трескающаяся кожа, обтягивающая
хрупкие кости.
осознать всю безнадежность нашей ситуации. Движение создавало иллюзию
ветерка, хотя на самом деле мир застыл. Я почти мечтал о самуме и был рад,
что его нет. Ветер и песок быстро соскребли бы обгоревшую кожу с наших
костей.
что он холодный, мягкий и мокрый, как говорят люди. Я уже собирался
спросить Дел, правда ли это, но промолчал. Зачем обсуждать то, что все
равно недоступно? Особенно если без этого ты можешь погибнуть.
поверхности, потом проваливаешься в мягкий, глубокий песок, который
держит, затягивает, заставляя прилагать усилия, чтобы сделать шаг. Бедной
Дел было труднее чем мне, она не могла уловить едва заметную разницу между
песками. В конце концов я посоветовал ей идти точно по моим следам и она
брела за мной как растерянный, потерявшийся щенок.
нежданную прохладу. В этом заключалась еще одна угроза Пенджи: днем
задыхаешься от жары, а ночью, если нечем защититься, приходится трястись
от холода. Когда солнце скрывается за горизонтом, человек вздыхает с
облегчением: ночь вытягивает зной из воздуха. А потом Пенджа становится
такой холодной, что можно замерзнуть.
дней ночи кажутся просто ледяными.
зноя, - она села, вынула из ножен меч и положила его на покрасневшие
бедра. Вспомнив холодный укус чужого металла, я едва не потянулся к
Северному клинку, чтобы провести им по своей коже.
боли, пронзающей плоть. Боли, которую мне не с чем было сравнить. Я не
хотел снова почувствовать ее.
запутанные узоры. Клинок: нежно касаясь рун, словно они могли принести ей
облегчение. Такие странные руны, изрезавшие металл. В полумраке они стали
радужными. От их свечения клинок загорелся розовым, мерцающим светом.
благородного бойца, и всех сил его души.
рявкнул я, чувствуя, что начинаю беспричинно злиться.
слишком много жара... слишком много солнца. На Севере и вопросов бы не
было, но здесь... Я думаю, он теряет силы, как и я, - она поежилась. -
Сейчас прохладно, но это обман. Это просто контраст, не благородный холод.
гордой и неприступной. Дел убрала меч в ножны и свернулась на песке,
подрагивая от боли. Я тоже не мог наслаждаться прохладой: кожа была
обожжена так, что ее жар не могла охладить даже ночь. Получалось, что мы
горели и замерзали одновременно.
от холода, согреть, но она вскрикнула при первом же прикосновении, и я
понял, что ей было слишком больно. Солнце сожгло ее Северную кожу, а моя
Южная шкура лишь потемнела.
снова забываясь в благословенном облегчении сна, чтобы через несколько
минут опять проснуться и начать круг сначала.
Приходится идти смешной семенящей походкой, стараясь не ставить ногу на
песок надолго. Жар обжигает подошвы и пытаешься наступать на пальцы, но
потом и их сводит, и ты подпрыгиваешь на горячем песке. И чем сильнее
раскален песок, тем сильнее спазмы, и тогда приходится садиться и сидеть,
пока не сможешь снова встать и сделать еще несколько шагов.
оставаться на песке, и не так часто сводит пальцы, а во время остановок
можно не садиться. Но для ног Дел - мягких и нежных - каждый шаг пытка,
независимо оттого, как быстро переступать на другую ногу. Проходит
несколько часов и ты начинаешь спотыкаться, потом падаешь, а потом все,
что ты можешь это не кричать, потому что ноги жжет, в легких огонь, а
глаза так воспалены, что перестают видеть.
непозволительное удовольствие.
появились пузыри и из них вытекала сукровица. Дел дрожала от боли и
утомления.
нельзя...
все время переставляла их, войдя в ритм, который сама уже не замечала. Я
видел такое и раньше. Некоторые люди, когда солнце ударяет им в голову,
теряют координацию движений. Дел еще не дошла до такого состояния, но ей
осталось недолго. Совсем чуть-чуть.
сильнее. Когда сердце и душа ослабели за долгие годы жизни. В круге,
подчиняясь ритуалам. Так можно умереть. Но это... - она вытянула дрожащую
руку и обвела окружающую нас Пенджу. - Это как свеча. Она горит, пока от
нее ничего не останется, она была, а потом ее нет, - Дел задохнулась. -
Остается капля воска... только капля...
слизываешь соленую жидкость распухшим языком и от этого еще сильнее хочешь
пить. Ты проклинаешь солнце, жару, беспомощность и тщетность всех усилий.
это мираж, и мечтаешь, чтобы он оказался реальностью. Это почти как пытка
остро отточенным мечом - он режет безболезненно, но потом, когда ты
удивленно опускаешь глаза, ты видишь, что клинок разрезал твой живот и то,
что еще несколько секунд назад было тобой, выпадает на песок.
приближаясь, то отдаляясь, и замирает в нескольких дюймах от твоих ног.
ноющие колени. И тут же видение исчезает, оставляя тебя с полным ртом
горящего песка, который забивает горло и от которого тошнит.
нет.
снова встала и пошла вперед. Я тупо провожал ее взглядом. Стоя на
четвереньках, в полубреду, я смотрел как девушка с Севера спотыкаясь шла
по песку.
Контровский Владимир
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Посняков Андрей
Браун Дэн