Чтение 22–й страницы книги ~Звездный танец~

Пападопулос, я вставил кассету со "Звездным танцем" в его телевизор, и мы
вчетвером смотрели ее вместе, пока Мария управлялась в ресторане, и когда
кассета закончилась, прошло полчаса, прежде чем кто-либо из нас смог
заговорить.

Итак, конечно же, теперь нам ничего больше не оставалось, как
отправиться на Скайфэк.

Рауль настаивал, что оплатит свой проезд сам. Это меня удивило и
обрадовало.

- Как могу я просить вас покупать кота в мешке? - рассудительно
спросил он. - Я вполне могу оказаться одним из тех людей, у которых кос-
мическая болезнь так никогда и не проходит.

- Я собираюсь поддерживать хотя бы небольшую гравитацию в жилых
модулях, Рауль. А ты имеешь хоть малейшее представление, во сколько обой-
дется полет наверх штатскому лицу?

- Я могу себе это позволить, - сказал он просто. - Вы это знаете. И я не
принесу вам пользы, если буду оставаться дома все время. Я войду в вашу
расчетную ведомость с того дня, когда мы будем уверены, что я гожусь для
этой работы.

- Это глупо, - возразил я. - Я собираюсь платить за проезд
прибывающих наверх учеников. У них гарантий будет не больше, чем у тебя,
но они наверняка не будут платить за свои билеты. Почему ты должен
подвергаться дискриминации за то, что ты не бедняк?

Он упрямо покачал головой, и очки оставили отпечатки по бокам его носа.

- Потому что я хочу сделать именно так. Благотворительность
предназначена для тех, кто в ней нуждается. Я уже достаточно пользовался
ею и благословляю людей, которые помогали мне, когда я нуждался в
помощи. Но больше мне это не нужно.

- Хорошо, - согласился я. - Но после того, как ты докажешь свою
пригодность, я возмещу тебе убытки, хочешь ты этого или нет.

- Это справедливо, - сказал он, и мы заказали себе билеты.

Коммерческие перевозки на орбиту находятся в ведении SIC, "Спейс
Индастриз Корпорейшн", филиала Скайфэка, и я должен поздравить их с
одним из превосходнейших нечаянных каламбуров, которые я когда-либо
видел. Когда после нескольких часов унижения таможенным и медицинским
осмотром мы нашли нужный нам шлюз в космопорте, я был настроен весьма
ядовито. Я все еще не полностью переадаптировался после времени, прове-
денного в невесомости вместе с Шерой, и максимум, что мне удалось
вымолить у медиков корпорации, было три недели - мои связи в
руководстве для дежурного медэксперта ничего не значили. Так что я был
занят тем, что злился на медиков и на нехватку времени и собирался с
силами
в преддверии старта, когда повернул за последний угол и очутился перед
вывеской, которая сообщила мне, что я пришел, куда нужно.

Там было сказано: S.I.C. TRANSIT gloria mundi - добавил я от себя* . Я так
смеялся, что Норри и Раулю пришлось помочь мне войти на корабль и
пристегнуть меня, и я все еще продолжал смеяться, даже когда ускорение
вжало нас в кресла.

Разумеется, как только выключили двигатель, с Раулем случился приступ
космической болезни, - но у него хватило ума пропустить завтрак, да и укол
быстро помог ему. Этот малорослый забавный паренек обладал
феноменальной выдержкой: к тому времени, как мы состыковались с
Кольцом-1, он уже пытался отрабатывать рифы на своем "Саундмастере".

Белый, как бумага, и абсолютно ничего вокруг не замечающий, взгляд
стороной обходит видеоэкран с видами космоса, пальцы не отрываются от
клавиатуры "Саундмастера", а уши надежно заткнуты наушниками. Если
Рауля еще когда-либо и беспокоила тошнота, он в этом не признавался.

У Норри не было вообще никаких проблем. У меня тоже. На всякий случай
мы назначили встречу с начальством на час позже нашего прибытия. Так что,
запрятав Рауля в отведенной ему комнате, провели время в холле, наблюдая
за звездами на большой видеостенке. Холл не был переполнен; туризм резко
сократился после появления чужаков и больше не восстановился. Новые
земли казались не такими привлекательными, когда где-то в них таились
индейцы.

Мои попытки играть для Норри роль бывалого космического волка перед
потерявшим дыхание новичком были до смешного неудачны. Ни для кого
никогда космос не становится привычным, и мне просто было приятно
первому знакомить Норри с космосом. Но если мне не удалось принять облик
космического бродяги, то во всяком случае, что следует делать дальше, я
знал.

- О Чарли! Как скоро мы сможем выбраться наружу?

- Вероятно, не сегодня, дорогая. - Почему?

- Слишком много надо сделать сначала. Мы должны оскорбить Токугаву,
поговорить с Гарри Штайном, поговорить с Томом Мак-Джилликади, и когда
все это будет выполнено, тебе предстоит первое занятие по выходу в
открытый космос - внутри станции.

- Чарли, ты ведь уже обучал меня всему.

- Еще бы. Я - старый космический волк с опытом шесть месяцев. А ты
салага, ты никогда даже не касалась настоящего р-костюма.

- Ой, ладно! Я запомнила каждое слово, которое ты говорил. Я не боюсь.

- Вот тут-то и кроется причина, по которой я отказываюсь выходить с
тобой сейчас в открытый космос.

Она сделала гримасу и заказала кофе, нажав на кнопку в подлокотнике
кресла.

- Норри. Послушай меня. Разговор идет не о том, чтобы надеть
непромокаемый плащ и постоять рядом с Ниагарским водопадом. Примерно
в шести дюймах за этой стенкой находится наиболее враждебная среда из
всех доступных человеку на данный момент. Технология, которая позволяет
тебе вообще выжить там, моложе тебя. Я не позволю отходить даже на десять
метров от шлюза, пока не буду убежден, что ты боишься всеми печенками.

Она отказалась встретить мой взгляд.

- Проклятие, Чарли, я не ребенок и не идиотка.

- Тогда не веди себя, как то и другое одновременно. - Она подпрыгнула
на сиденье и посмотрела на меня. - А кто же еще, кроме ребенка и идиота,
поверит, что ты приобрела новый набор рефлексов, всего лишь услышав о
них?

Это могло перейти в полномасштабную ссору, но официант выбрал именно
этот момент и притащил Норри кофе. Персонал холла любит устраивать
представления для туристов. Наш официант решил подойти к нашему
столику так же, как Джордж Ривз, который, бывало, прыгал через высокие
дома, а мы были в добрых пятнадцати метрах от кухни. К несчастью, после
того, как он оттолкнулся и уже не мог отменить прыжок, одна точная
туристка решила сменить место, не осмотревшись, и выбрала курс,
пересекающийся с ним. Официант и глазом не моргнул. Он выбросил в
сторону левую руку, расправил драгу (эта штука выглядит в точности как
паутина, которая свисает с локтя Человека-Паука ему на ребра); подхватил
ею туристку; поднес руку к груди, чтобы свернуть драгу; перенес кофе в эту
руку; выбросил правую руку и вернулся на прежний курс; и все это за одно
мгновение. Туристка пронзительно вскрикнула и упала, когда он пролетел
мимо. Она приземлилась на задницу, подпрыгнула и проскользила еще
порядочное расстояние. Официант совершил мастерскую посадку около
Норри. серьезно вручил ей чашку кофе, с которым он стартовал - сохраняя
весь напиток до последней капли! - и снова взмыл в воздух, чтобы посмот-
реть, что стало с туристкой.

- Кофе свежий, - сказал я, пока Норри таращила глаза. - Официант
только что приземлился.

Это - одна из самых старых хохм на Скайфэке, и она всегда работает.

Норри поперхнулась и чуть не пролила горячий кофе себе на руку - только
низкая гравитация дала возможность справиться с посудой. Это оборвало ее
смех. Она уставилась на чашку, а потом на официанта, который вежливо
указывал разъяренной туристке на одну из полудюжины табличек:

"Осмотритесь, прежде чем прыгать".

- Чарли?

- Ну.

- Сколько мне нужно занятий, прежде чем я буду готова?

Я улыбнулся и взял ее за руку.

- Не так много, как я думал.

Встреча с Токугавой, новым председателем, была скверной комедией. Он
принял нас лично, в бывшем кабинете Кэррингтона. Все это создавало
впечатление провинциального епископа на папском троне. Или, возможно,
выражение "тунец в роли пираньи" ближе к тому образу, который я хочу
передать. В яростной борьбе за власть, которая последовала за смертью
Кэррингтона, он был единственный достаточно непригодный кандидат,
поэтому с ним смирились все. При нем, к моей радости, был Том Мак-
Джилликади, и гипс с его лодыжки уже сняли. Он отращивал бороду.

- Привет, Том. Как нога?

Его улыбка была теплой и дружеской.

- Привет, Чарли. Рад тебя видеть. Нога в порядке- кости срастаются
быстрее в низкой гравитации.

Я представил Норри ему, а потом, спохватившись, и Токугаве.

Самый могущественный человек в космосе был малорослым, седым и
доступным для изучения. Из уважения к нынешним обычаям он носил
традиционный японский костюм, но я готов был держать пари, что его
английский язык лучше, чем японский. Он изумился, когда я зажег сигарету с
травкой, и Тому пришлось показать ему, как включить вентиляцию и
задействовать фильтр против дыма. Язык Норриного тела сказал мне, что
Токугава ей не нравится, а я верил ее барометру даже больше, чем
собственному; у нее нет моего цинизма. Я оборвал его в середине речи о