Чтение 22–й страницы книги ~Первая жертва~

это означает рабство для нас обоих. Ты ведь знаешь, правительство не
разрешает спать на улицах.

- Но Хэрольд победит. Я уверен. Я никогда еще ни за что так не
ручался. Поэтому, как говорится, я и сжег все мосты.

- Майк, было бы лучше, если бы ты сначала посоветовался со мной.

Альбани тяжело вздохнул.

- Дело в том, Тереза, что я побился об заклад еще на десять тысяч
долларов с букмекером Толстым Фредди, заложив тебя в качестве движимого
имущества. Хотя, разумеется, ты ему никогда не достанешься. Потому что
Хэрольд...

- Я правильно тебя расслышала? - сказала Тереза, не двигаясь с места.
- Ты на самом деле подписал Толстому Фредди на меня закладную, чтобы пойти
на спор ради этого идиота - твоего клиента?

- Именно так я и поступил. Если Хэрольд проиграет, меня ждет рабство
и, возможно, работа в свинарнике. А ты останешься у Толстого Фредди, что
не так уж и плохо, если как следует подумать. Только не говори, что я о
тебе не забочусь.

- О, Альбани! - простонала Тереза.

- Не волнуйся, он победит.

Тереза взяла себя в руки. И внезапно поняла, что она сделает. Если
Хэрольд проиграет, она убьет своего мужа, освободив его таким образом от
рабства и недостойной его грязной работы в свинарнике. К тому же, Толстый
Фредди не такой уж и противный, если не принимать во внимание выражение
его лица. Кроме того, говорили, что он хорошо обеспечивает своих
содержанок.

- Хорошо, - сказала она. - Тебе лучше знать. Надеюсь, все выйдет
по-твоему.

И пошла на кухню готовить ужин.

- Иначе и быть не может, - сказал Альбани, в который раз поздравляя
себя, что выбрал такую умную жену. Любая другая женщина ругала бы его на
чем свет стоит, что он заложил ее ради какого-то неизвестного и неопытного
Охотника. Только не Тереза.

На кухне Тереза готовила ужин - бифоиды под острым псевдотоматным
соусом, любимое блюдо Альбани. Как странно, думала она, что скоро ей,
возможно, придется готовить для Толстого Фредди. По словам одной ее
подруги, Толстый Фредди ненавидел бифоиды в любом виде. Ему нравились
отбивные из искусственной телятины или свинины. Если Хэрольд не выиграет,
ей, может быть, уже никогда не придется готовить бифоиды. Странная штука
жизнь.

Нора, с ногами усевшись на подоконник, смотрела на улицу. Сейчас она
выглядела просто великолепно - свет подчеркивал красоту ее правильных
черт, а волосы блестели.

- Хэрольд, - произнесла она через некоторое время, - а как называлась
та коммуна?

- Какая?

- Та, про которую ты мне рассказывал. Туда еще собирался
Малыш-Кошкодав.

- А-а. По-моему, Ла-Испанидад. Возле озера Окичоби.

- Там хорошо? Что он про нее тебе рассказывал?

- По его словам, неплохо. А почему ты спрашиваешь?

- Как ты думаешь, а мы могли бы жить в таком месте?

Хэрольд рассмеялся.

- Коммуна - это всего лишь название для фермы. С меня такой работы
достаточно.

- Но ведь там все будет по-другому. Там все работают вместе, всем
делятся друг с другом.

- И поют испанские песни? Черт возьми, Нора, с какой стороны не
смотри, а это все равно сельскохозяйственные работы.

- А ты с ними покончил навсегда?

- Мне нравится здесь. К городской жизни не так уж трудно привыкнуть.
А ты что, Нора, собралась в испанскую коммуну во Флориде?

Она покачала головой и слезла с подоконника.

- Я просто решила немного пофантазировать. Мне на Эсмеральде тоже
нравится. Особенно теперь, после твоего приезда.

- Очень приятно слышать от тебя такие слова, - сказал Хэрольд.

Джекинс с дядей Эзрой обедали в отдельном кабинете Охотничьего Клуба.
Они ели натуральные, а не искусственные продукты, которые во всем мире
производились фабриками съедобных концентратов. Нельзя сказать, что
Джекинс любила натуральную еду - в университете она жила только на одних
зербургерах, лишенных каких-либо калорий или углеродов. Но она знала, что
натуральные продукты - дорогие, поэтому и решила заставить себя к ним
привыкнуть. В университете ее учили, что вкус к дорогим вещам можно
выработать, надо лишь как следует постараться.

Они сидели на крыше самого высокого в Эсмеральде двадцатиэтажного
здания, откуда открывалась прекрасная панорама всего острова.

На стене перед их глазами был огромный экран. Транслировали
"Охотничье Шоу". В кадре появился залитый кровью перекресток, где толпа
зевак рассматривала бесформенное тело. Оно до сих пор лежало в луже крови,
которая время от времени становилась ярко-зеленой, потому что на цвета
мониторов влияли атмосферные помехи. Зазвучал голос за кадром: "Привет,
говорит Гордон Филакис. Я сделаю обзор основных охотничьих событий дня.
Сегодня утром Лютеру Фабиусу Кингу из Берлинсбурга, Западная Германия,
было засчитано чистое Убийство Биффа Эдмонсона из Калгари, Канада. Если
меня слушает кто-нибудь из родственников или знакомых Биффа, сообщаю - он
погиб отлично, как того и добивался. Эл Мактэггорт с Бойса, штат Айдахо,
который имеет на своем счету три Убийства, победил Эрнана Ибанеса, бывшего
пятикратного победителя из Буэнос-Айреса. Кроме того, Эл Смит из Лэнсинга,
штат Мичиган, только что подстрелил Эдварда Грига из Оагу, Гавайи, но был
оштрафован на десять очков, потому что его автомат, сломавшись, ранил
несколько прохожих. Эд, если у тебя так и дальше пойдет, никогда тебе не
стать Охотником года...

А сейчас менее важные события: Максвела Сантини, официанта гостиницы
"Супероружие", убили на пороге номера мистера В.С.Миклстона из Лондона.
Держа в руках поднос с едой, он открыл дверь и получил ножом в грудь.
Миклстон оправдывается, что Сантини не постучал, прежде чем зайти, поэтому
и стал мишенью для его старого стилета. Профсоюз, членом которого был
Сантини, настаивал, что это было сделано специально и передал дело в суд.
Решением суда, который состоялся сегодня же, мистера Миклстона было
оправдано со следующей формулировкой: "Чего стоит жизнь какого-то
официанта?"

Протянув руку, Джекинс выключила телевизор - ей уже порядком надоело
крикливое "Охотничье Шоу".

- Весь этот примитивный юмор действует мне на нервы, - сказала она. -
И Луэйну тоже.

- А? - сказал дядя Эзра, используя безличное обращение, которое было
свойственно пожилому населению Эсмеральды. - Надеюсь, у него все в
порядке?

- Может быть, пока еще ничего не произошло. Странно, как компьютер
выбрал такую комбинацию. Ведь это случайность, что они им придется
соревноваться друг с другом? Правда?

Улыбнувшись, Эзра подмигнул девушке.

- Дядя, уж не ты ли приложил руку, чтобы поставить их в одну пару?

- Ничего я не делал, - ответил Эзра. - Я только попросил Охотничий
компьютер сделать мне небольшое одолжение. А ведь ему известно, с чьей
помощью он получает, так сказать, питание.

- Я считала, что с компьютером договориться невозможно.

- Можно, если ввести в него специальную программу кодовой записи.

- Ты обманул компьютер, чтобы противником Луэйна стал Хэрольд. Старый
негодяй!

Эзра засиял. Ему нравилось, когда молоденькие девушки называли его
старым негодяем.

- Но ведь я это сделал по просьбе Луэйна. Мальчику нужно легкое
убийство, чтобы он снова поверил в свои силы. Он был очень хорошим
Охотником, Джекинс, очень хорошим. Долгое время в городе не было ему
равных. Если ему немножко помочь, он снова станет классным Охотником.

- То, что ты сделал - это обман, - сказала Джекинс.

- Разве ради семьи нельзя пойти на маленькую хитрость?

В квартиру Луэйна Джекинс вернулась в глубоких раздумьях. Перед ней
стояла дилемма. Девушка не была уверена, что обман, пусть даже ради семьи,
был допустим. Особенно, если в результате его погибнет Хэрольд, парень,
который ей нравился и которому она решила назначить свидание, как только
найдет подходящий повод сделать так, чтобы тот сам ее об этом попросил.

Чем больше она раздумывала, тем худшим ей этот обман казался. Она не
знала, что ей теперь делать. Ответ не находился, и ее это ужасно
расстраивало. Сначала она решила бросить монетку, но потом решила отложить
этот вопрос на завтра и выпила снотворное.