Чтение 22–й страницы книги ~Время перемен~

- Пришлось покинуть Саллу еще мальчиком, чтобы поискать удачу в
Глине. Но судьба приласкала меня только в Маннеране. Похоже, Швейц, мы с
вами - оба странники.

- Значит, между нами есть что-то общее.

- Почему вы покинули Землю?

- По тем же самым причинам, что и все остальные. Чтобы отправиться
туда, где воздух еще чист и где у человека есть еще хоть какая-то
возможность стать кем-то. Всю свою жизнь там, на Земле, проводят только
те, кто не может не оставаться на ней.

- И вот перед этой планетой благоговеет вся Галактика! - воскликнул
я. - Планета, породившая столько легенд! Планета мальчишеской мечты! Центр
Вселенной - просто жалкий прыщ! Нарыв!

- Вы точно описали ее.

- И все же перед ней благоговеют!

- О, почитайте ее, молитесь на нее, кланяйтесь ей! - воскликнул
Швейц. Глаза у него блестели. - Мать человечества! Первооснова всех миров!
Почему же не почитать ее, ваша милость? Благоговейте перед смелыми
начинаниями, предпринятыми там. Воспевайте высокие стремления, которые
выросли из грязи. И чтите также наши ужасные ошибки. Древняя Земля
совершала ошибку за ошибкой и нечаянно задушила сама себя, чтобы вы были
избавлены от тех же мучений и болезней. - Швейц хрипло рассмеялся. - Земля
погибла во искупление ваших, люди неба, грехов. Разве в этом нет чего-то
мистического? Вокруг такой идеи можно организовать новую религиозную веру.
Земля - искупительница, а жители ее - жрецы этой религии. - Он неожиданно
наклонился вперед и спросил: - Вы - человек верующий, ваша милость?

Я был застигнут врасплох рвущейся наружу интимностью этого вопроса,
но все-таки сдержался.

- Разумеется, - кивнул я.

- Вы ходите в церковь? Беседуете с исповедниками и все такое, не так
ли?

Он поймал меня. Я не мог отмалчиваться.

- Да. Но почему вас это удивляет?

- Удивляет? Отнюдь. Похоже, что на Борсене все искренне набожны. И
это поражает меня. Вы понимаете, ваша милость, в вашем собеседнике "веры"
нет ни на йоту! Когда-то пытался верить, неоднократно пытался, старался
изо всех сил убедить себя в том, что в мире есть высшие существа,
определяющие судьбу каждого человека. Иногда мне это почти что удавалось,
ваша милость, вера вот-вот должна была проникнуть мне в душу, но
скептицизм всякий раз закрывал все пути к набожности. И, в конце концов,
пришлось сказать: "Нет, этого не может быть, это невозможно. Это
противоречит логике и здравому смыслу. Логике и здравому смыслу!".

- Но как же вы могли прожить свою жизнь, если не соприкасались ни с
чем святым?

- Большую часть времени вполне удавалось. Большую часть!

- Ну а остальное время?

- В остальное время приходилось чувствовать бремя знания того, что
являешься абсолютно одиноким во всей Вселенной. Нагой под звездами, их
свет обжигает кожу, жжет холодным огнем, и никто не поможет прикрыться от
этого адского огня, не предложит убежища, и некому молиться о помощи, вы
понимаете? Небо холодное как лед, и некому его согреть. Нет никого! Кроме
убеждения, что существует некто, кто мог бы дать утешение. Хочется
опереться на какую-нибудь систему веры, хочется покориться, пасть на
колени, понимаете? Верить, иметь веру во что-нибудь! Но ее нет, нет такой
способности - верить! И тогда приходит смертельный страх. Плач без слез.
Бессонные ночи...

Лицо Швейца горело, глаза стали дикими от возбуждения. У меня не было
уверенности, что он в своем уме. Землянин перегнулся через стол, схватил
меня за руку - этот жест ошеломил меня, но я не отдернул ее - и хрипло
произнес:

- Вы верите в богов, ваша милость?

- Конечно!

- В самом буквальном смысле? Вы думаете, что существует бог
путешественников, бог рыбаков, бог крестьян и бог, покровительствующий
септархам?..

- Существует сила, - перебил я его, - которая поддерживает порядок и
незыблемость Вселенной. Сила, которая заявляет о себе различными
способами, и ради того, чтобы перекинуть мост над пропастью, разделяющей
нас и эту силу, мы рассматриваем каждое из ее проявлений как
"божественное", да, и возносимся духом своим то к одному из ее проявлений,
то к другому в зависимости от наших нужд. Те из нас, кто не получил
должного образования, воспринимают богов буквально, видят в них существа с
лицами и индивидуальностями. Другим же свойственно метафизическое
воззрение на божественную силу; для таких людей это уже не просто какое-то
племя могучих духов, живущих над нами. Но нет никого на материке Велада,
кто бы оспаривал существование самой этой силы.

- Приходится только завидовать им, - покачал головой Швейц, - тем,
кто воспитан в культурной среде, обладающей такой связанной системой
понятий и структур, тем, кто приобрел веру в абсолютные истины, тем, кто
ощущает себя частицей божественного распорядка. Как, должно быть, чудесно
обладать таким духовным богатством! Одна эта система веры может оправдать
многие пороки вашего общества!

- Пороки? - внезапно я почувствовал, что оказался в роли
обороняющегося. - Какие это пороки?

Швейц прищурил глаза и провел языком по губам. Возможно, он
лихорадочно взвешивал, то ли я разгневан его словами, то ли они заставили
меня страдать.

- "Пороки", вероятно, слишком сильное слово, - ответил он. - Лучше
было бы назвать их несуразицами, нет, еще лучше - ограниченностью вашего
общества. Речь идет о необходимости тщательно скрывать свой духовный мир
от своих сограждан. Вам нельзя в разговоре упоминать о себе, вам претит
откровенность в беседах, вам кажется безнравственным открыть свою душу...

- Разве перед вами сегодня не раскрыта душа, вот в этой самой
комнате?

- О, - развел руками Швейц. - Но вы же разговариваете сейчас с
чужеземцем, с человеком, не являющимся частицей вашего общества, с
человеком, у которого, как вы тайно подозреваете, могут быть рога и клыки!
Вы бы допустили подобную вольность с кем-либо из жителей Маннерана?

- Никто еще в Маннеране не задавал подобных вопросов!

- Может быть, и так. Видимо, вам недостает свойственной уроженцам
этой планеты натренированности в самоподавлении. Эти вопросы относительно
философских аспектов вашей религии нарушили уединенность вашей души, ваша
милость? Они для вас оскорбительны?

- Нет возражений против того, чтобы поговорить о таких вещах, -
постарался успокоить я землянина, но, думаю, это прозвучало не очень
убедительно.

- Но ведь такой разговор запрещен для вас, не так ли? Мы редко
прибегали к неприличным выражениям, разве что были случайные обмолвки, но
мы рассматривали непотребные понятия, в каком-то смысле даже запретные. Вы
позволили себе несколько раздвинуть стены, окружающие вас, не так ли? За
это можно только поблагодарить вас. Потому что в течение столь долгого
пребывания здесь не удалось ни разу поговорить свободно с кем-либо! Вы
понимаете, ни разу! Пока сегодня не возникло ощущения, что вы
соблаговолили немного раскрыть себя. Это необычное переживание, ваша
милость.

На лице у него вновь появилась усмешка. Он стал порывисто ходить по
кабинету.

- Поймите, не было желания критиковать ваш образ жизни. Хотелось, на
самом деле, даже похвалить одни его стороны и попытаться понять другие.

- Какие же похвалить, а какие - понять?

- Понять ваш обычай возводить стены вокруг себя. Похвалить легкость,
с которой вы принимаете божественное присутствие. Можно только этому
завидовать. Как уже говорилось, ваш собеседник воспитан без веры как
таковой, и поэтому не способен воспринять веру. Голова у таких людей
всегда полна скептических вопросов. Не дано по складу своего ума постигать
то, чего нельзя увидеть или почувствовать, и поэтому приходится быть
всегда одиноким, странствовать по глубинам Галактики в поисках подступов к
вере, пробуя то одно, то другое, но никогда не обнаруживая их...

Швейц на некоторое время умолк, лицо его горело и было покрыто потом.

- Так что, вы понимаете, ваша милость, что у вас здесь есть нечто
драгоценное, эта способность ощущать себя частицей более могучей силы.
Хотелось бы этому научиться у вас. Разумеется, весь вопрос состоит в
воспитании. Борсен до сих пор признает богов. Земля давно отринула
бесплодную догматику. Цивилизация еще молода на этой планете. Для того
чтобы религия изжила себя, нужны тысячелетия.

- Кроме того, - вмешался я, - эту планету заселили люди, обладавшие
сильными религиозными убеждениями. Они поставили своей целью сохранить их
и предприняли огромные усилия, для того, чтобы донести их до своих
потомков.

- И это тоже. Ваш Завет! Когда он был создан... полторы тысячи, две
тысячи лет назад? Он мог бы давно обратиться в прах, но выстоял! Он
сильнее, чем когда-либо. Ваша благочестивость, ваше смирение, ваша
самодисциплина...

- Тем, кто не способен был воспринять идеалы первых поселенцев, -
подчеркнул я, - не разрешалось оставаться среди них. И это оказало сильное
воздействие на культуру, воспитание и нравственность будущих поколений.
Только таким путем бунтарство и атеизм могут быть изжиты из целой расы.
Согласные остаются, несогласные уходят.

- Вы говорите об изгнанниках, которые переселились на материк Шумар,
ваша милость?

- Значит вам известна наша история?