Чтение 22–й страницы книги ~Маг-целитель~

каменистой тропе. Юноша начал было возмущаться, но тут снова послышался
стон, и я увидел, как из сгущающегося мрака на нас надвигается светящаяся
фигура. Вместо рта у нее зиял черный провал, глаза были выпучены и злобны,
пальцы напоминали когти, готовые впиться во все, что попадется под руку.

И почти тут же из темноты выбежал какой-то человек, промчался мимо нас и
спрятался за большим камнем. Он весь дрожал.

А призраку хоть бы что. Он переключил свое внимание на меня - то бишь
бросился ко мне, издавая утробный вой.

Несчастный выскочил из-за камня, побежал и наткнулся на единственное
дерево на голом склоне холма. Видимо, он здорово стукнулся, потому что без
сил повалился там, под здоровенной паучьей сетью, в которой сидел очень
крупный паук. Призрак возобновил преследование первой жертвы, но растерялся
- наверное, его смутил паук. Я готов был посочувствовать призраку, но, с
другой стороны, я знал, что его надолго не сдержишь ничем, кроме...

- Не трогайся с места! - крикнул я, забежал за камень и быстро вытащил из
петель ремень. - Холодное железо <Согласно сказке Киплинга "Холодное
железо", всякий, коснувшийся железа, становится его рабом.>, помнишь, ты?

Призрак взвыл, издав что-то вроде: "Ю-юм!" - и бросился на пряжку. А я
выпустил из рук ремень и вовремя убрал руку. Призрак налетел на камень и
исчез. На ремне никаких следов не осталось. А вот в камне зияла огромная
дыра.

Но вот призрак появился по другую сторону камня, облетел его по кругу и
снова помчался ко мне, подвывая и облизывая губы. Что бы это ни был за
призрак, он представлял собой какой-то неистребимый летающий аппетит. Он мне
напомнил об акулах... и еще - о Киплинге.

Iеси это гордое Бремя -

Воюй за чужой покой -

Заставь Болезнь оступиться

И Голоду рот закрой.

<Р. Киплинг. "Бремя Белого Человека".>

Iризрак резко остановился. Он был не на шутку потрясен - рот его сам
собой захлопнулся. Щеки раздулись, а потом - и все тело.

- Чародей Савл! - крикнул мне Жильбер. - Берегись! Это призрак Голода.

- У-гу! - подтвердил воплем Унылик, вставший горой за спиной у сквайра. -
Ухо-ди! Призрак кушать все!

- Это верно, - подтвердил Жильбер. - Он ест все, что попадается, и
никогда не насыщается!

- Ну, тогда считайте, что я сейчас создал первого сытого из таких
призраков, - объявил я и подобрал с земли камень. - Но на всякий случай
запаситесь камнями. Если он откроет рот, швыряйте ему туда корзинку с
хлебом.

Жильбер обернулся к призраку и уставился на него.

- Откроет? Но призрак Голода никогда не закрывает рта!

- Этот закрыл, - заверил его я. - Он полон - под завязку.

Это точно. И чем дальше, тем больше он полнел - то бишь раздувался. Пузо
призрака уже напоминало шар, из которого торчали палочки-руки и шарик
поменьше - голова.

- Он удаляется, - робко проговорил кто-то где-то на уровне моих колен.

Я посмотрел вниз и увидел шляпу в заплатках, а под ней изможденное лицо -
впалые глаза, острый нос, костлявый подбородок. Щек, можно сказать, вообще
не отмечалось.

Но по крайней мере тот, кого я спас, был человеком.

Я снова посмотрел вверх - и как раз вовремя: надутого призрака подхватило
ветром и поволокло к западу. Вскоре он исчез в сгущающихся сумерках.

- Ох и быстро же он помчался, - восторженно проговорил Жильбер. - И
наверняка до сих пор пухнет от твоего заклинания, чародей Савл.

- Заклинание! - возопил спасенный мной бедняга. - Так ты чародей?

- Ну как сказать, - промямлил я, но, заметив, как оскорбленно смотрит на
меня Жильбер, поспешно добавил: - Но тут всем так кажется. А почему ты
спрашиваешь?

- Если ты чародей, ты смог бы исцелить меня. Унылик отвернулся, что-то
бурча себе под нос. Мне стало не по себе. Я решил поговорить с беднягой.

- А откуда ты знаешь, добрый ли я? Только потому, что я произнес... гм...
а-а-а... - Я сглотнул слюну и нехотя выговорил: - Заклинание? Но ты же не
знаешь, на чьей я стороне? Вдруг я злой колдун?

Жильбер от возмущения потерял дар речи, но несчастный покачал головой и
сказал:

- Если бы ты был колдуном, ты бы позволил призраку схватить меня, да еще
и помог бы ему.

- Логика недурна. - Я нахмурил брови и посмотрел на небо. - А как вы
думаете, эта пакость взорвется, когда обожрется?

- Ни за что! - выпалил Жильбер. - Призрак Голода не может обожраться.

Вот опять мне напомнили о том, что все тут лучше понимают происходящее,
чем я. Неприятно. Чтобы скрыть свои чувства, я сказал мужчине, лежащему у
моих ног:

- Ну, давай, приятель, поднимайся! - Ухватив его за руку, я помог ему
встать. - Кстати, как это ты попал в лапы к этому призраку?

- Полагаю, его внешность и есть ответ на твой вопрос, - негромко
проговорил Жильбер.

Приглядевшись, я понял, что все вполне очевидно. Рваное пальто, штаны в
заплатах, дырявые башмаки, а главное - худой, как скелет. Лицо мужчины
изуродовал голод, а руки больше напоминали кости, обтянутые кожей.

Я вспомнил прослушанную в колледже лекцию о миннесотском эксперименте по
голоданию.

- Жильбер, принеси-ка немного сушеного мяса и бурдюк с водой.

Через секунду юноша принес жесткую, как кожа, полоску мяса и бурдюк.

Бродяга выхватил у Жильбера пеммикан и впился в него клыками, по откусить
не смог и принялся мять коренными зубами.

- Ничего не поделаешь, - посочувствовал я ему. - Не кусать надо, а
жевать. Мясо такое сухое, что просто так его не заглотишь. - Незнакомец
старался вовсю. Видите ли, сушеную говядину приходится жевать долго и
упорно. - К сожалению, больше есть нечего, - объяснил я бродяге и
порадовался тому, что не пришлось врать. - Проглотите первый кусок - запейте
водой, ладно? Вот так, по кусочку, и каждый запивать обязательно. А пока вы
будете жевать эту полоску, может, мы и успеем приготовить чего-нибудь
повкуснее. - Обернувшись к Жильберу, я сказал: - Вот теперь я согласен на
любое место для ночевки.

Ярдах в пятнадцати ниже по склону тропа расширялась, там Жильбер
обнаружил откос шириной футов в двадцать. Как только мы добрались до места,
я соорудил на земле кольцо из камней.

- Как тут насчет хвороста, сквайр?

- Есть, - сообщил Жильбер, стоявший на опушке с вязанкой хвороста. - Я по
пути подбирал, когда мы сюда спускались.

- О, да здравствует Жильбер-предусмотрительный! - Я взял у юноши хворост
и бросил внутрь огороженного камнями кольца. - Славно, что эта тропа не
всегда лежала выше верхней границы леса.

- О, да, - сказал наш загадочный гость. - На этом склоне рос кое-какой
кустарник - но это было до того, как меня стал терзать призрак Хворобы.

К горлу подступил комок, я с трудом сглотнул его - уж больно явственно я
представил себе, как призрак Голода пожирает все живое по склонам горы. Мне
захотелось отвлечься от этой мысли.

- Жильбер, возьмешь на себя такую честь? - Я указал на кучу хвороста.

Сквайр ударил кремнем по стальному бруску, вспыхнула искра, и вот уже
заплясало крошечное пламя. Еще несколько секунд - и костер весело заполыхал.

Я оглядывался в поисках того, на чем можно было бы приготовить добытую
юношей дичь. Нужно было что-то вроде вертела.

- Вот это подойдет? - спросил Жильбер и показал мне тонкий острый обломок
камня длиной в три фута.

- Отлично, - похвалил я его, нанизал трех фазанов на это подобие вертела,
концы его положил на два высоких камня и сел подальше от костра. Хотел было
спросить, где же это сквайр разжился таким каменным штыком, да что-то вдруг
расхотелось.

Наш гость не сводил с птичек голодных глаз, однако на сырое мясо не
кидался. Пеммикан немного утолил его голод, а вода наполнила желудок. Он так
долго жевал и глотал, что наелся раньше прихода настоящей сытости.

- Для таких вещей очень подойдет шпага, - сказал я. - Напомни мне - я
сделаю деревянную шпагу сразу после ужина Жильбера, похоже, эта мысль
возмутила до глубины души, а вот наш гость радостно проговорил:

- Сделай, сделай шпагу сразу после ужина. А ужин, может, уже готов?

- Да они только-только зарумянились. - Я достал из сумки Жильбера еще
одну полоску сушеного мяса и протянул голодающему. - На, пожуй, пока ждешь,
Павлов ты наш. Да, кстати, а как тебя зовут?

- Фриссон, - ответил гость, пережевывая пеммикан. Я кивнул.

- Слушай, а как ты дошел до жизни такой? Нет, я не про то, что ты привлек
к себе призрака Голода, нет - я прежде всего о том, почему ты стал голодать.

- Ну... - протянул Фриссон, не переставая жевать. - Я - поэт.

Несколько минут я молчал. Потом кивнул:

- Да, другие объяснения не нужны. Но все-таки ты мог бы поискать
какую-нибудь работу. Лесорубом, к примеру, стать.

- Угу, - кивнул Фриссон, ожесточенно жуя. - Я перебывал уже и лесорубом,
и пахарем, и учеником жестянщика, и учеником лавочника.

Я нахмурился.

- Так почему же тогда ты голодаешь?

- А я продолжал слагать стихи. Жильбер закашлялся, в испуге открыл рот и
прикрыл его ладонью, а Унылик боязливо утопал подальше от гостя. Я грозно
глянул на них обоих.

- Чего это вы? Ладно, пусть его стихи были и не из самых лучших, но не
могли же они быть совсем уж ужасными. Что, так уж все и критиковать надо?