разбираются в этом лучше -- любой ребенок знает, что бывает
лицо, на которое просто нельзя смотреть. Дети, философы и поэты
были правы. Над миром склоняется Лицо, видеть которое --
величайшая радость; и в бездне нас поджидает лицо, увидеть
которое -- безвозвратная гибель. Человек выбирает свой путь из
тысяч и тысяч, но любой из них приведет либо к блаженному, либо
к гибельному лику. Рэнсом увидел лишь слепок или слабый призрак
лика из бездны -- и все же не был уверен, что останется в
живых.
предотвратить его свидание с Королевой или хотя бы
присутствовать при нем. Он не знал, чем сможет помочь, но
понимал яснее ясного, что именно ради этого он и послан. Тело
Уэстона, достигшее Переландры в космическом корабле, -- орудие,
как бы мост, по которому на планету проник кто-то иной, то ли
высшее и первичное Зло, которое на Марсе называют порченым
эльдилом, то ли один из его приспешников, разница не так уж
важна. Рэнсом просто дрожал и все время спотыкался. Он понять
не мог, как же после такого ужаса вообще способен и двигаться,
и думать; так на войне или в болезни мы впервые понимаем, как
много можем перенести. Мы говорим: "Я сойду с ума!", "Я умру",
-- но сохраняем и жизнь, и разум, и выполняем свой долг.
как волна. Небо побледнело, оно было скорее бледно-желтым, чем
золотым; море потемнело, и стало почти бронзовым. Раза два
Рэнсом присел отдохнуть. Он продвигался вперед очень медленно и
лишь через несколько часов заметил на горизонте две
человеческие фигуры. Земля тут же вспучилась, они исчезли из
виду, только через полчаса он добрался до того места, где
стояло тело Уэстона, удерживая равновесие с ловкостью, для
былого Уэстона невообразимой. Оно говорило с Королевой, она
слушала и, к огорчению Рэнсома, не обернулась к нему, не
поздоровалась, даже и не заметила, как он подошел и сел на
мягкий мох.
когда слагаем стихи о том, чего нет; о том, что могло быть.
Если ты отвергаешь это, не отвергаешь ли ты предложенный тебе
плод?
от этой одной истории, которую ты вложил в мой разум. Я могу
сочинять истории про Короля и про наших детей. Я могу
придумать, что рыбы летают, а звери плавают в море. Но если я
сочиню историю о жизни на Твердой Земле, я не знаю, как быть с
заповедью Малельдила. Я ведь не могу придумать, будто Он Сам
изменил Свою волю. А если я придумаю, будто мы живем там
вопреки Его запрету, то я как бы сделаю море черным, воду --
непригодной, воздух -- жалящим. И вообще, я не понимаю, какой
прок в таких мыслях.
мире становятся сильными и красивыми.
о нем!
ее стало чуть-чуть иным -- не печальней, и не встревоженней, и
все-таки было в нем какое-то легчайшее сомнение. Однако она
явно обрадовалась, хотя и удивилась, а первые ее слова
объяснили, почему она не поздоровалась сразу -- видимо, она не
представляла себе, как можно вести разговор с двумя людьми.
Когда они заговорили втроем, она часто терялась -- она не умела
ловить две реплики или быстро переводить взгляд с одного
собеседника на другого. Иногда она слушала только Рэнсома,
иногда -- Уэстона, но обоих сразу -- никогда.
спросила она. -- Что вы делаете там, у себя? Вас ведь так
много, и больше двоих собирается часто. Вы разговариваете по
очереди? Или вы умеете слушать сразу многих? Я не умею, я еще
слишком молода.
Рэнсом. -- Он... -- и тут он запнулся. "Плохой и подлый",
"лживый"... -- любое из этих слов для нее бессмысленно.
Подумав, он вспомнил разговор о великом эльдиле, который
держался за старое благо и ради него отказался от нового. Да,
только так можно объяснить ей, что такое зло. Он было заговорил
-- и опоздал: голос Уэстона успел его опередить.
меня слушать, чтобы ты не стала взрослой. Он не хочет, чтобы ты
отведала плодов, которых еще не пробовала.
не заметила, что Пятнистый из тех, кто отступает перед новой
волной и хочет вернуть волну ушедшую? Разве он не выдал себя в
первом же разговоре? Он не знал, что все обновилось с тех пор,
как Малельдил стал человеком; не знал, что отныне все твари,
одаренные разумом, имеют человеческий облик. Ты объяснила это
ему, а он не обрадовался. Он огорчился, что больше не будет
этих мохнатых существ. Он хотел бы вернуть тот, прежний мир.
Потом ты просила его рассказать про смерть -- и он не захотел.
Он хочет, чтобы ты так и не стала взрослой, не узнала смерти.
Ведь это он сказал, что можно не обрадоваться той волне,
которую пошлет нам Малельдил -- можно так испугаться ее, что
все отдашь, лишь бы она не пришла.
тех, кто отказывается от посланного ему плода ради того плода,
которого он ждал или который он ел раньше.
она не взглянула в его сторону, Рэнсом вновь ощутил, что она --
Мать и Владычица, которая желает добра и ему, и всем. А он...
он ничем не мог ей помочь. Оружие выбили из его рук.
снизу вверх на тело Уэстона.
имели Смерть и имели ее в избытке. Но тут потребуется много
мужества.
ты, пожалуй, предпочла бы остаться на берегу.
мощь, и красоту, ты должна сразиться с тем, что сильнее любой
волны.
на большие пузыри, которые растут на деревьях. Когда ты
говоришь их, я... мне... нет, не знаю, что мне приходит в
голову.
стать старше.
чтобы Малельдил сделал тебя старше в урочное время и Своей
рукой?
его, обращенный к Королеве, возразил Рэнсому.
сам, хотя и нечаянно, показал тебе, что Малельдил уже выпускает
твою руку, чтобы ты шла сама. Тогда и выросла первая ветвь --
ты поняла, и стала по-настоящему старше. С тех пор Малельдил
еще многому тебя научил -- не Сам, через меня. Ты будешь
принадлежать только самой себе, этого и хочет от тебя
Малельдил. Вот почему Он разлучил тебя с Королем и отдалил от
Себя. Так Он делает тебя взрослой -- ты сама должна сделать
себя взрослой. А твой Пятнистый хочет, чтобы ты сидела смирно и
ждала, пока Малельдил все за тебя сделает.
спросила она.
станешь старше, -- ответил голос Уэстона. -- Ты еще никому не
можешь помочь. Ты -- дерево, на котором нет плодов.
ждать приказа от Малельдила, когда Малельдил хочет, чтобы ты
шла сама, -- тоже непослушание?
объяснил он.
ты меня сделал! Вот я недавно играла с одним зверем, гонялась
Роллинс Джеймс
Аникина Наталья
Свержин Владимир
Посняков Андрей
Посняков Андрей