Чтение 22–й страницы книги ~Мерзейшая мощь~

кошка, которую Джейн до сих пор не заметила, прыгнула на кресло, где
сидела Айви Мэггс.

- Я уверена, - сказала мисс Айронвуд, - что хозяин вас примет.

Джейн не ответила.

- Тогда, - продолжала хозяйка, - вам и придется сделать выбор.

Джейн кашлянула, чтобы хоть как-то снять ненужную торжественность,
воцарившуюся в комнате, когда они остались вдвоем.

- Кроме того, - говорила мисс Айронвуд, - вам нужно узнать кое-что о
нашем хозяине сейчас. До встречи с ним. Он покажется вам молодым, м-сс
Стэддок, чуть ли не моложе вас. Но это не так. Ему под пятьдесят. Он очень
много пережил, был там, где никто не был, и видел тех, кого не видел
никто.

- Как интересно... - без особого энтузиазма сказала Джейн.

- И наконец, - заключила хозяйка, - помните, он часто мучается болью.
Что бы вы ни решили, не огорчайте его.

- Если он болен... - начала Джейн, но мисс Айронвуд ее перебила.

- Простите меня, я врач, единственный врач в доме. Я отвечаю за его
здоровье. Если вы не возражаете, я вас к нему провожу.

Она придержала дверь, пропуская гостью, и по узкому коридору они
дошли до старинной красивой лестницы. Дом оказался очень большим, тихим и
теплым. После всех этих пропитанных туманом дней золотой осенний свет
особенно весело сверкал на коврах и стенах. На втором этаже, вернее - еще
на шесть ступенек выше, на квадратной площадке, их ждала Камилла. За ее
спиной была дверь.

- Он ждет, - сказала она.

- Как ему, больно? - спросила мисс Айронвуд.

- То хуже, то отпустит. В общем, ничего.

Когда мисс Айронвуд подняла руку, чтобы постучаться, Джейн подумала:
"Берегись! Не дай себя обвести! Не успеешь оглянуться, как станешь одной
из его поклонниц!.." Додумывала она это, уже войдя в комнату. Там было
очень светло, словно стены состояли из одних окон, и очень тепло - в
камине горел огонь. Все было или голубое, или синее. Джейн вздрогнула,
увидев, что мисс Айронвуд присела в реверансе, и быстро сказала себе: "Не
буду. Не могу!" Действительно, она давно разучилась.

- Джейн Стэддок пришла, сэр - объявила мисс Айронвуд. Джейн подняла
глаза, и мир ее рухнул.

На тахте лежал очень молодой человек с забинтованной ногой. По
длинному подоконнику ходила ручная галка. Слабые отблески огня и яркие
отблески солнца играли на потолке, но казалось, что все они золотят волосы
и бороду раненого человека.

Конечно, молодым он не был. Он просто был очень сильным. Она думала
увидеть калеку, а сейчас ей казалось, что плечи его вынесли бы тяжесть
всего этого дома. Мисс Айронвуд стала маленькой, старой, бесцветной, и
легкой, как одуванчик.

Тахта находилась на помосте, куда вели ступеньки. Сзади мерцало
что-то синее (потом Джейн разглядела, что это просто ковер), и казалось,
что ты - в тронном зале. Она бы не поверила, если бы ей об этом
рассказали, но за окном не было ни деревьев, ни домов, ни холмов, словно
она и этот человек - на башне, высоко надо всеми.

Боль иногда искажала его лицо, но спокойствие ее поглощало, как
поглощает молнию ночная тьма. "Нет, он совсем не молодой, - подумала
Джейн. - И не старый". Вздрогнув от страха, она поняла, что у него вообще
нет возраста. Раньше ей казалось, что борода идет только седым людям; но
она просто забыла о короле Артуре и царе Соломоне, которых так любила в
детстве. При имени "Соломон" на нее хлынуло все, что она знала о
сверкающем, словно солнце, мудреце, возлюбленном и волшебнике. Впервые за
много лет она ощутила то, что связано со словами "король" и "царь" - силу,
поклонение, святость, милость и власть. Она забыла, что немножко сердится
на хозяйку и сильно сердится на Марка; забыла свой народ и дом отца
своего. Конечно, только на минуту - она сразу пришла в себя, стала
нормальной, светской, и устыдилась, что так нагло смотрит на незнакомого
человека. Но мир ее рухнул, и она знала это. Теперь могло случиться все,
что угодно.

- Спасибо, Грэйс, - произнес незнакомый человек, и голос его тоже
походил на золото и солнце. Ведь золото не только прекрасно, но и весомо;
солнце не только играет на уютных английских стенах, - оно порождает и
убивает жизнь.

- Простите, что не встаю, миссис Стэддок, - обратился он к ней. - У
меня болит нога.

И Джейн услышала, что отвечает мягко и чисто, как мисс Айронвуд:

- Не беспокойтесь, сэр.

Она хотела беззаботно поздороваться, чтобы замять свою неловкость, но
сказала почему-то эти слова. Потом она поняла, что сидит у тахты. Она
дрожала, ее почти трясло, она надеялась, что не разрыдается и сможет
говорить, и не сделает какой-нибудь глупости. Мир ее рухнул, и случиться
могло все.

- Мне остаться, сэр? - спросила мисс Айронвуд.

- Нет, Грэйс, - ответил златобородый. - Не надо. Спасибо.

"Вот оно, - думала Джейн, - сейчас, сейчас, сейчас..."

Он мог спросить что угодно, и она могла что угодно сделать, только
сопротивляться она не могла и знала, что не может.

Несколько минут она не понимала, что он говорит - не от ярости, а от
предельной сосредоточенности. Каждая его интонация, каждый жест, каждый
взгляд поражали ее (нет, как могла она подумать, что он молод?), и она
поняла, что совсем оглохла, только когда он умолк, ожидая ответа.

- Простите, - выговорила она, надеясь, что не очень краснеет.

- Я благодарил вас, - повторил он, - за великую помощь. Мы понимали,
что здесь, в Англии, произойдет одно из самых опасных покушений на род
человеческий. Мы догадывались, что институт с этим связан. Но мы знали не
все. Мы не знали, что он играет главную роль. Вот почему ваши вести так
важны. Но они же ставят нас перед трудностью. Она связана с вами. Мы
надеялись, что вы к нам присоединитесь... станете одной из нас...

- А разве нельзя? - изумилась Джейн.

- Трудно, - ответил он. - Ваш муж - в Беллбэри.

У Джейн чуть не вырвалось: "Он в опасности?", но поняла, что
беспокоится не за Марка, и вопрос этот будет лживым. Прежде она не знала
таких укоров совести.

- Вы не можете мне доверять? - спросила она.

- Ни я, ни вы, ни ваш муж, не сможем доверять друг другу.

Джейн рассердилась, но не на него, а на Марка.

- Я сделаю то, что сочту правильным, - заявила она. - Если Марк...
если мой муж неправ, я не обязана с ним соглашаться.

- Вам так важно, что ПРАВИЛЬНО? - спросил хозяин дома, и она снова
покраснела, осознав, что это не было для нее особенно важно.

- Конечно, - продолжал он, - дела могут повернуться так, что вы
получите право прийти к нам без его ведома и даже против его воли. Это
зависит от того, как велика опасность, - и для всех нас, и для вас лично.

- Я думала, опасней некуда, - сказала она.

- Не знаю, - улыбнулся он. - Я не вправе идти на крайние средства,
пока не уверен, что другого выхода нет. Иначе мы стали бы, как они -
делали бы все, что угодно, думая, что когда-то кому-то это принесет
какую-то пользу.

- Кому же повредит, если я буду здесь? - удивилась Джейн.

Хозяин не ответил прямо.

- Наверное, вам нужно уйти, - сказал он. - Во всяком случае, сейчас.
Скоро вы увидите мужа. Попробуйте еще раз вырвать его из ГНИИЛИ.

- Как же я смогу? - спросила Джейн. - Что я ему скажу? Он только
посмеется. Он не поверит всему этому, про опасность, нависшую над
человеческим родом. - И сразу добавила: - Вы думаете, я хитрю? Нет,
скажите, хитрю я?

- Ничуть, - произнес он. - А говорить ему ничего не надо. Ни обо мне,
ни о ком-нибудь из нас. Наша жизнь - в ваших руках. Просто попробуйте
убедить его. Вы же все-таки его жена.

- Марк никогда меня не слушает, - вздохнула Джейн. Они оба думали так
друг о друге.

- Может быть, - сказал хозяин, - вы никогда толком не просили. Разве
вам не хочется спасти его, как и себя?

Этого вопроса Джейн не слышала. Теперь, когда остаться было нельзя,
она совсем упала духом.

Не внемля внутреннему комментатору, который уже не раз вмешивался в
беседу, показывая ей в новом свете ее слова и поступки, она быстро
заговорила:

- Не прогоняйте меня. Дома я все время одна, я вижу страшные сны. Мы
с Марком вообще редко бываем вместе. Мне очень плохо. Ему все равно, здесь
я или нет. Он бы только посмеялся. Зачем портить мне всю жизнь из-за того,
что он связался с мерзавцами? Неужели вы думаете, что замужняя женщина не
принадлежит самой себе?

- А сейчас вам плохо? - спросил хозяин, и Джейн ответила было "да",
но вдруг увидела правду. Не думая о том, что подумает о ней он, она
сказала:

- Нет, - и только потом прибавила: - Но мне будет хуже, чем раньше,
если я вернусь домой.

- Будет?

- Не знаю. Нет, не будет. - Она ощущала лишь мир и радость, ей было
так удобно в кресле, цвета так сияли, комната была так красива. Вдруг она
подумала: "Сейчас это кончится, сейчас он позовет ее и меня прогонят". Ей
казалось, что вся ее жизнь зависит от того, что она скажет.

- Неужели это нужно? - начала она. - Я смотрю на брак иначе. Я не