представить их раньше. Вот они.
очень толстый и к тому же рассердился, что его оставили на конец, поэтому
очень запыхался. Он отказался выжидать пять минут и прибежал сразу.
считать, то, значит, столько и сидело на деревьях. Можете наконец
закончить ваш рассказ без помех.
подогревали любопытство Беорна, а постепенный рассказ Гэндальфа помешал
Беорну прогнать гномов сразу, как подозрительных попрошаек. Беорн избегал
приглашать к себе в дом гостей. Друзей у него было мало, жили они довольно
далеко от него, и он никогда не принимал больше двух друзей за один раз. А
тут на его веранде собралось целых пятнадцать незнакомцев!
орлы и перенесли на скалу Каррок, солнце село за Туманные Горы и в саду
пролегли длинные тени.
Может, вы все и сочиняете, но рассказ заслуживает ужина. Хотите есть?
четыре красивейших белых пони и несколько рослых серых собак. Беорн что-то
сказал на непонятном языке, состоявшем из звуков, которые издают звери.
Послушные животные вышли и снова вернулись, неся в пасти по факелу. Они
зажгли факелы от пламени очага и воткнули их в подсвечники, прикрепленные
на столбах, окружавших очаг. Собаки, когда хотели, стояли на задних лапах
и держали в передних все, что нужно. Они ловко достали доски и козлы,
прислоненные к стене, и расставили перед очагом.
под предводительством большого угольно-черного барана. Одна овца держала
во рту белую скатерть с вышитыми по углам фигурами животных, другие несли
на своих широких спинах подносы с чашами и деревянными тарелками, ножами и
деревянными ложками. Собаки быстро разложили все это на столах. Столы были
такие низкие, что даже Бильбо удобно было сидеть. Пони придвинул к торцу
стола две скамеечки с широкими плетеными сиденьями на коротких толстых
ножках - для Гэндальфа и Торина, а на дальнем конце поставил большой
черный, тоже невысокий и тоже с плетеным сиденьем стул для Беорна. Беорн
сел и вытянул свои толстые ноги далеко под стол. Вероятно, сиденья, как и
столы, нарочно сделали низкими, чтобы чудесным животным, служившим Беорну,
ловко было сидеть. Ну, а на что же уселись остальные? О них тоже
позаботились. Пони прикатили круглые, как барабаны, колоды, гладко
отесанные и отполированные и удобные даже для Бильбо. Скоро все
разместились за столом во главе с Беорном. В холле, наверное, давно не
бывало такого многочисленного сборища.
видали с тех пор, как покинули Последний Домашний Приют. Вокруг трепетало
пламя факелов и очага, а на столе горели две высокие красные восковые
свечи. Пока гости насыщались, Беорн развлекал их, рассказывая своим густым
раскатистым голосом истории про дикие земли и особенно про темный, полный
опасностей лес, который простирался далеко на Север и на Юг и преграждал
путь на Восток, - про ужасный Черный Лес.
предстоит проникнуть в глубину Черного Леса и что после Туманных Гор лес
этот - самое опасное из препятствий, подстерегающих их на пути к цитадели
дракона. Поев, они тоже принялись рассказывать истории, но Беорн был
сонный и слушал невнимательно. Гномы тараторили про золото, серебро и
драгоценности, про кузнечное ремесло, а Беорна такие вещи мало
интересовали: в холле не было ни одного золотого или серебряного предмета
и, кроме ножей, ничего металлического.
Снаружи совсем стемнело. В огонь подбросили поленьев, факелы загасили,
языки пламени плясали перед ними, а вокруг возвышались столбы, и верхушки
их уходили вверх в темноту, как у деревьев в лесу. Может быть, тут было
замешано волшебство, только Бильбо слышался шорох листвы в стропилах и
уханье совы. Потом он начал клевать носом, голоса стали затихать,
удаляться... и вдруг он вздрогнул и проснулся.
исчез. Гномы сидели на полу перед очагом, скрестив ноги, и пели песню. Вот
некоторые куплеты, но не все, их было гораздо больше, и пели гномы
долго-долго:
можем спать спокойно, ничего не боясь, но, предупреждаю, помните о том,
что посоветовал нам Беорн на прощанье: ни в коем случае не выходите из
дому до восхода солнца, а то вам придется плохо.
постелили на низком помосте. Для Бильбо приготовили соломенный тюфячок и
шерстяные одеяльца. Он свернулся калачиком и с удовольствием закутался в
одеяла, несмотря на летнюю пору. Огонь затухал. Бильбо заснул. Среди ночи
он проснулся: в очаге тлели угли, гномы и Гэндальф дышали ровно и, видимо,
крепко спали. Луна теперь стояла высоко и заглядывала в дыру в потолке, на
полу лежало пятно лунного света. Снаружи слышалось ворчание и какой-то
шум, будто за дверями ворочался большой зверь. Бильбо подумал: не Беорн ли
там в медвежьем обличье и не съест ли он их? Потом он закутался в одеяло с
головой и, несмотря на свои страхи, снова уснул.
гномов споткнулся о Бильбо и брякнулся на пол. То был Бофур. Когда Бильбо
открыл глаза, он ворчал и сердился.
холлу, - а то, что осталось, - на веранде. Мы с восхода ищем Беорна и не
можем найти. Зато нашли на веранде накрытый к завтраку стол.
комнату, где ужинали хоббит и гномы. Опять им подавали чудесные звери.
Беорна не было ни слышно, ни видно с прошлого вечера, и гномы недоумевали.
при виде Гэндальфа.
кусочка во рту не было.
намазанных маслом, медом и сметаной, и выпил по крайней мере литр медового
напитка) и достал трубку.
помещение прямо создано для того, чтобы пускать кольца дыма!
пусканием колец: колечки у него облетали вокруг столбов, меняли форму и
окраску, наконец погнались друг за другом и вылетели в потолочную дыру.
Сегодня ночью тут, видимо, гостила уйма медведей. Я сразу понял, что Беорн
один не мог натоптать столько следов, и притом следов самой различной
величины. Я бы сказал, что всю ночь до рассвета здесь плясали медведи
мелкие и крупные, средние и великаны. Они сошлись со всех сторон, кроме
одной: никто не пришел с запада, с гор. И туда ведут следы только одного
медведя. Я дошел по ним до скалы Каррок, там они спустились в реку, а на
тот берег я уже не стал перебираться - река там чересчур глубокая и
течение сильное. Следы на той стороне уходили прямо в сосновые леса на
восточном склоне Туманных Гор, где у нас произошла такая миленькая встреча
с варгами. Таким образом, я, кажется, ответил и на первый вопрос, -
закончил Гэндальф.
он. - Нас всех перебьют! Вы же раньше говорили, что он с ними не дружит!
спать, а то голова у тебя уже плохо варит.