и никто бы нас ни в чем не упрекнул. Но бывает так, что разумные,
логически мыслящие существа, твои коллеги или даже друзья начинают строить
из себя героев. Они остаются тут из опасения, что приятели обвинят их в
трусости, - такие, как они, скорее умрут, чем уронят себя, неважно - наяву
или в фантазиях, в глазах близких или знакомых.
выразиться, смерть от бесчестья. Оглянитесь-ка вокруг: героев здесь как
собак нерезаных. И, вне сомнений, инопланетяне, - он искоса поглядел на
Приликлу, - остались в госпитале по тем же причинам, что и люди. Кроме
того, я подозреваю, им хочется доказать, что героизм - отнюдь не
исключительная привилегия землян-ДБДГ.
Маннону известно: он остался в госпитале лишь из-за того, что иначе
Мэрчисон, О'Мара и сам Маннон разочаровались бы в нем и стали бы его
презирать. Да, а сидящий напротив Приликла, должно быть, читает его эмоции
как открытую книгу. Никогда еще Конвею не было так скверно.
спагетти у себя на тарелке и помогая себе двумя жвалами, - если бы не
пример ДБДГ, я бы улетел из госпиталя на втором корабле.
признаться друзьям в собственной трусости; однако он догадывался, что
подобное заявление приведет их в ненужное замешательство. Они наверняка
разбирались в его характере и потому каждый по-своему пытались дать
понять, чтобы он не слишком переживал. Кстати говоря, переживать
действительно было глупо, поскольку транспортных кораблей больше не
ожидалось, то есть оставшемуся персоналу госпиталя предстояло поголовно
стать героями - по доброй воле или силою обстоятельств. Тем не менее,
Конвею казалось несправедливым, что почти все принимают его за
мужественного, преданного идеалам врача, каковым он на самом деле не
является.
обсуждения. Он пожелал узнать, где находились доктор Конвей и медсестра
Мэрчисон в четвертый, пятый и шестой дни эвакуации. Он утверждал, что оба
вышеназванных лица пропадали из вида в одно и то же время, и принялся
перечислять возможные объяснения - живописные, волнующие и едва ли
вероятные физически. Вскоре к нему присоединился и Приликла, хотя
сексуальное поведение двоих ДБДГ могло представлять для бесполого ГЛНО
лишь академический интерес. Конвей отбивался, как мог.
другими медиками, не выходили из операционных на протяжении едва ли не
шестидесяти часов, поддерживая силы исключительно за счет инъекций
стимулятора. Эти инъекции, естественно, не могли пройти бесследно, и
потому Конвею, как и всем остальным, пришлось на трое суток, пока организм
восстанавливался от истощения, улечься в постель. Некоторые врачи просто
падали на пол, утомленные до такой степени, что готовы были умереть на
месте. Их развозили по специальным палатам, где медицинские роботы делали
им массаж сердца и искусственное дыхание и кормили через систему
кровообращения.
все эти три дня ни вместе, ни раздельно - то есть вообще.
вскочил и ринулся к двери, следом пыхтел Маннон, а Приликла порхал впереди
на своих частично атрофировавшихся крылышках, которые держали его в
воздухе благодаря антигравитаторам.
или разразится ли новый всемирный потоп, подумал Конвей, направляясь к
своим палатам, Маннон никогда не упустит случая зацепить кого-нибудь или
пощекотать кому-нибудь нервы и прилипнет так, что не оторвешь. Поначалу
склонность коллеги ко всякого рода выдумкам и домыслам раздражала Конвея,
но мало-помалу он сообразил, что Маннон тем самым лишний раз доказывает
ему: мир не погиб, космический госпиталь - не столько сооружение, сколько
состояние души - существует и будет существовать, пока в живых остается
хоть кто-то из его зачастую эксцентричного, но толкового и
квалифицированного персонала.
том, что, быть может, ожидает их всех, - умолкла. Над двадцатью восемью
занятыми койками были установлены кислородные палатки с генераторами
воздуха - на случай, если в палату проникнет космический вакуум. Дежурные
- тралтанин, нидианин и четверо землян - торопливо облачались в скафандры.
Конвей последовал их примеру, проверил герметизацию, но лицевой щиток
опускать не стал. Он быстро осмотрел раненых, похвалил старшего
санитара-тралтанина и отключил систему искусственной гравитации.
подвергался нападению или отвечал на него огнем, могли привести к тому,
что гравитация начинала прыгать от полутора к двум "g", а с учетом того,
что среди раненых большинство составляли пациенты с переломами, это было
крайне нежелательно. Лучше было обойтись вообще без гравитации.
оставалось только ждать. Чтобы отвлечься от мыслей о том, что творится
снаружи, Конвей ввязался в спор между тралтанином и нидианином
относительно того, насколько оправдана модификация главного транслятора.
Личные трансляторы были, так сказать, ответвлениями, дополнительными
извилинами могучего электронного мозга, который осуществлял перевод с
языка на язык и с момента окончания эвакуации практически бездействовал.
Узнав о том, командующий флотом мониторов Дермод распорядился
перепрограммировать неиспользуемые ячейки на решение тактических задач и
проблем тылового обеспечения. Мониторы уверяли, что на качестве перевода
это никак не скажется, однако санитары все же беспокоились. А вдруг,
заявили они, все инопланетяне заговорят разом, что тогда? Конвей хотел
было заметить, что, по его мнению, все инопланетяне, а в особенности
медсестры и санитары, говорят не переставая, поэтому опасность невелика,
но не сумел придумать, как потактичнее выразить свою мысль.
от сражения. Дежурные сменились, прибыли трое тралтанов и трое землян.
Старшей сестрой смены была Мэрчисон. Конвей совсем уже настроился было
приятно побеседовать, но тут вновь завыла сирена. Атака закончилась. Он
помог Мэрчисон выбраться из скафандра. Внезапно ожил интерком:
к шлюзу номер пять.
в интеркоме продолжил:
пять.
присутствие двух старших врачей и главного психолога? Он ускорил шаг.
вызова были ближе к нему. В шлюзе их поджидал некто в скафандре высокой
защиты со снятым шлемом. У незнакомца были седые волосы, вытянутое
морщинистое лицо, жесткий рот; общее впечатление суровости сглаживалось
необычайно безмятежным выражением карих глаз. Конвей слабо разбирался в
знаках отличия, тем более, что до сих пор ему не доводилось общаться с
монитором в звании выше полковника, но инстинктивно догадался, что видит
перед собой командующего флотом Дермода. О'Мара отдал честь, ответ на его
приветствие был столь же церемонен; Маннон и Конвей удостоились
рукопожатия с извинением за то, что приходится здороваться в перчатках.
Затем Дермод перешел прямо к делу.
Вы вызвались остаться в госпитале, чтобы лечить раненых, и потому у вас
есть право знать, что происходит, будь эти вести хорошими или плохими.
Поскольку вы возглавляете медицинский персонал землян и, я надеюсь,
представляете, как он себя поведет при тех или иных обстоятельствах, мне
думается, вы определите сами, стоит ли делать общеизвестным то, что я вам
сейчас сообщу. - Он поочередно окинул взглядом О'Мару, Маннона и Конвея и
продолжил: - Вы знаете, что на госпиталь было совершено нападение, весьма
удивительное по своим последствиям. Мы не потеряли ни единого человека, а
вражеская эскадра полностью уничтожена. Похоже, они понятия не имели о
боевом порядке... или о чем другом... Мы ожидали, что они будут лезть
напролом, не обращая ни на что внимания... А получилась бойня. - Ни в
голосе Дермода, ни в его взгляде не чувствовалось радости победителя. -
Однако нам в какой-то степени повезло: обычно мы слишком заняты
зализыванием собственных ран, чтобы заниматься поисками уцелевших врагов.
Живых мы не нашли, но...
Дермод посмотрел на Конвея.
Подумайте, кстати говоря, и о том, что наш противник не отзывается на
вызовы по радио, отказывается вести переговоры, сражается поистине с
фантастической яростью, но применяет только ракеты с химическими
боеголовками. Впрочем, взгляните на это.
существа, которое было изуродовано настолько, что не поддавалось
классификации. Однако одно можно было утверждать достаточно твердо:
погибшее существо никогда не принадлежало к гуманоидам.
Зыков Виталий
Влодавец Леонид
Ильин Андрей
Орловский Гай Юлий
Суворов Виктор
Березин Федор