Чтение 22–й страницы книги ~Бог света~

Его противник стал выворачивать более тяжелые камни, даже сдвинул большой
валун и сам последовал за ним вниз, высоко подняв кинжал.

Неспособный встать на ноги, чтобы своевременно отразить атаку, Яма
катился к потоку. Ему удалось задержаться на краю, но он увидел катящийся
валун и подался в сторону. Пока он цеплялся обеими руками за землю, его
сабля скатилась вниз в воду.

Стоя в неудобном согнутом положении, он достал кинжал и все-таки
сумел отпарировать высокий замах лезвия противника.

Затем его левая рука метнулась вперед и схватила запястье, держащее
лезвие. Он ударил кинжалом снизу вверх и почувствовал, что и его запястье
схвачено.

Так они стояли, замкнув сопротивление друг друга. Затем Яма сел и
повернулся в сторону, отталкивая от себя противника. Но оба держали друг
друга крепко и от силы толчка покатились. Край оврага оказался рядом, под
ними, над ними. Кинжал выпал из рук Ямы и ушел на дно.

Когда они снова поднялись на поверхность воды, чтобы перевести дух,
оба держали в руках только воду.

- Наступает время последнего крещения, - сказал Яма и ударил левой.
Другой парировал удар.

Они двигались влево по воде, пока не почувствовали под ногами камни.
Тогда они, сражаясь, пошли вдоль потока.

Поток расширялся и углублялся, пока вода не закружилась вокруг их
талий. Берега стали более пологими и местами доходили почти до поверхности
воды.

Яма наносил удар за ударом, то кулаком, то краем ладони; но он как
будто нападал на статую, потому что тот, кто был священным палачом Кали,
принимал любой удар, не меняясь в лице, и возвращал кулачные удары с
костоломной силой. Большая часть этих ударов замедлялась или блокировалась
Ямой, но один попал Яме между грудной клеткой и тазовой костью, а другой
скользнул по левому плечу и отскочил от щеки.

Яма бросился нанести ответный удар и наглотался воды.

Противник навалился на него и получил удар красным сапогом между
нечувствительными местами. Он продолжал двигаться к голове Ямы.

Яма встал на колени и повернулся. Противник хотел встать на ноги и
выхватил из-за пояса кинжал, но упал на корточки. Лицо его было все еще
бесстрастным.

На миг их глаза встретились, но на этот раз Ральд не дрогнул.

- Теперь я могу встретить твой смертельный взгляд, Яма, - сказал он,
- и он меня не остановит. Ты научил меня достаточно хорошо!

Когда он сделал выпад, руки Ямы спустились к талии, схватили мокрый
пояс и закинули его вокруг бедер противника.

Яма дернул врага и прижал к себе; тот выронил кинжал. И тогда Яма
потащил его толчками назад, к глубокой воде.

- Никто не поет гимнов дыханию, - сказал Яма. - А попробуй обойтись
без него!

Он нырнул, увлекая за собой Ральда; руки его держали тело врага, как
стальными петлями.

Позже, много позже, мокрая фигура стояла у потока. Она сказала
медленно, с трудом переводя дух:

- Ты был... величайшим... вставшим против меня... во всех веках,
насколько я помню... И в самом деле, жаль...

Затем, перейдя поток, он продолжал свой путь по каменистым холмам.
Пешком.

Дойдя в город Алондил, путешественник остановился в первой попавшейся
гостинице. Он снял комнату и заказал ванну. Пока он мылся, слуга вычистил
его одежду.

Перед тем как обедать, он подошел к окну и выглянул на улицу. Оттуда
шел сильный запах слизарда и шум многих голосов.

Люди покидали город. Во дворе за домом шли приготовления к утреннему
отъезду каравана. В эту ночь заканчивался весенний фестиваль. Внизу на
улице еще торговали, матери уговаривали уставших детей, местный принц со
своими людьми возвращался с охоты: на спине бегущего слизарда были
привязаны два огненных петуха. Путешественник наблюдал за усталой
проституткой, спорившей о чем-то со жрецом, который выглядел еще более
усталым. Он не переставал трясти головой и в конце концов пошел прочь.
Одна луна уже висела в небе, сквозь Мост Богов она казалась золотой, а
вторая, меньшая луна только что появилась над горизонтом. Вечерний воздух
пощипывал холодом и нес с собой над запахами города ароматы весенней
растительности - молодых побегов, свежей травы, чистый запах сине-зеленой
весенней пшеницы, влажной земли, мутного разлива реки. Наклонившись,
путешественник увидел стоящий на холме Храм.

Он велел слуге принести ему обед в комнату и послать за местным
торговцем.

Он ел медленно, не слишком обращая внимание на то, что ест. Когда он
покончил с едой, вошел торговец.

Под его плащом было множество образцов товара; путешественник в конце
концов, выбрал длинный изогнутый клинок и короткий прямой кинжал и сунул
то и другое в ножны.

Затем он вышел в ночную прохладу и пошел по изрытой колеями главной
улице города. В дверях обнимались влюбленные. Он прошел мимо дома, где
плакальщики ожидали чьей-то смерти. Нищий ковылял за ним полквартала, пока
он, наконец, не обернулся. Поглядев нищему в глаза, он сказал:

- Ты не хромой.

Нищий заторопился прочь и затерялся в толпе. Над головой начали
взлетать в небо фейерверки, посылая вниз, к земле, длинные вишневые ленты.
Из Храма донесся звук тыквенных рогов, играющих мелодию НАГАСВАРАМ. Из
дверного прохода вывалился мужчина, налетел на путешественника, и тот,
почувствовав, что рука мужчины хватает кошелек на его поясе, сломал
человеку запястье. Человек разразился проклятиями и звал на помощь, но
путешественник столкнул его в дренажную канаву и пошел дальше, одним
темным взглядом отогнав товарищей вора.

Наконец он подошел к Храму, помедлил немного и прошел внутрь.

Он вошел во внутренний двор вслед за жрецом, который нес маленькую
статую из внешней ниши.

Он оглядел двор и быстро направился к месту, занятому статуей богини
Кали. Он долго смотрел на нее, положив свой клинок у ее ног. Когда он
снова поднял саблю и повернулся, он увидел, что жрец наблюдает за ним. Он
кивнул жрецу, и тот немедленно подошел и поздоровался.

- Добрый вечер, жрец, - ответил путешественник.

- Да очистит Кали твое лезвие, воин.

- Спасибо. Она очистила.

- Ты говоришь так, будто знаешь это наверняка.

- А это с моей стороны самонадеянно?

- Ну, может быть, это не в лучшем стиле...

- Тем не менее, я чувствовал, как ее сила снизошла на меня, когда я
смотрел на ее гробницу.

Жрец пожал плечами.

- Несмотря на мою должность, - сказал он, - я держусь подальше от
этого ощущения силы.

- Ты боишься ее силы?

- Скажем так, несмотря на великолепие гробницы Кали, ее посещают не
так часто, как гробницы Лакшми, Сарасвати, Шакти, Ситалы, Ратри и других
менее пугающих богинь.

- Но она больше, чем любая из них.

- И более страшная.

- Да? Несмотря на ее силу, она справедливая богиня.

Жрец улыбнулся.

- Разве человек, перешедший границу возраста, желает справедливости?
Что касается меня, я нахожу милосердие куда более привлекательным. Дай мне
когда-нибудь прощающее божество.

- Хорошо, - сказал путешественник, - но я, как ты сказал, воин. Я по
своей природе близок к ней. Мы с богиней думаем одинаково. В большинстве
случаев мы соглашаемся. А когда не соглашаемся, я вспоминаю, что она также
и женщина.

- Я живу здесь, - сказал жрец, - но не говорю так интимно о богах, о
которых забочусь.

- На людях - да. Ты мне не говори о жрецах. Я пил со многими из вас и
знаю, что вы такие же богохульники, как и все остальное человечество.

- Для всего есть время и место, - сказал жрец, оглядываясь на статую
Кали.

- Ну-ну. Скажи-ка, почему основание статуи Ямы давно не чищено? Оно
все в пыли.

- Его чистили только вчера. Но с тех пор многие проходили перед ним,
и остались заметные следы.

- Почему же тогда у его ног не лежат подношения и остатки
жертвоприношений?

- Смерти не приносят цветов, - сказал жрец. - Люди просто приходят,
посмотрят и уходят. Мы, жрецы, всегда чувствовали, что обе статуи
расположены очень хорошо. Они составляют страшную пару, верно? Смерть и
владычица разрушений.

- Мощное звено, - ответил посетитель. - Но не хочешь ли ты сказать,
что Яме никто не приносит жертв? Вообще никто?

- Только мы, жрецы, когда того требует календарь набожности, и иногда
горожане, когда любимый человек лежит на смертном ложе, а в
непосредственном перевоплощении ему отказано - вот и только, других нет. Я
ни разу не видел, чтобы Яме приносили жертву просто так, искренне, от
доброй воли, от сердца.

- Он, наверное, обижается.