врагов. Теперь же мы цивилизованные люди и живем по-новому.
дураком?
Сейчас его считают последним поэтом-романтиком, вот он и лезет из кожи
вон. Он вкладывает свой мистицизм во всякую чепуху, потому что он уже
пережил свое время. Сейчас он живет в искаженном прекрасном прошлом.
Подобно Байрону, он однажды переплыл пролив Дарданеллы, и теперь
единственное, чего недостает ему для полного удовлетворения - это общества
юных дам, которым он докучал бы своей философией и воспоминаниями. Он
стар. В его произведениях время от времени появляются вспышки его прежней
мощи, но весь стиль его теперь уже безнадежно устарел.
декламировал гимн, написанный в честь бога Пана. Его слушали человек
двести-триста - одни только боги знают, откуда их столько собралось - но
это его не смутило. Тогда его греческий не был еще достаточно хорош, но у
него был весьма внушительный голос, и от всего его облика веяло каким-то
вдохновением. Через некоторое время пошел мелкий дождь, но никто не ушел.
Гром аплодисментов раздался, когда он закончил свое чтение. Слушатели
прямо дрожали от восторга. Уходя, многие на него оглядывались. На меня это
чтение тоже произвело глубокое впечатление. Затем, через несколько дней, я
перечитал эту поэму - и, представьте себе, - никакого впечатления.
Сплошной бред собачий, набор избитых фраз. Просто важно было то, как он
читал это произведение. А сейчас, вместе со своими последователями, он
растерял часть этой мощи, а то, что осталось и что можно было бы назвать
искусством, не содержит в себе той силы, которая сделала бы его великим,
которая превратила бы его в легенду. Он этим очень обижен и утешает себя
туманными выражениями. И все же, если отвечать на ваш вопрос - то нет, он
не всегда был таким глупым. Возможно даже, что часть его философии верна.
героев, полубогов и демонов.
моих слов?
скульптуры. Вот Гермес, представляющий Зевсу новорожденного бога. Икарий,
которого Дионис научил разводить виноград - он готовился принести в жертву
барана, а его же дочь предлагала пирог богу, который стоял в стороне,
беседуя с Сатиром. А вот пьяный Силен, пытающийся поддержать небо, подобно
Атланту, но у него это получается намного хуже. Здесь были и все остальные
боги - покровители различных городов, на чьи средства сооружался этот
театр, и среди них я различил Гестию, Тезия, Эрину с рогом изобилия...
неподалеку от меня.
не обернулся, ибо я узнал этот голос.
Греции.
эти горы, верящей в возвращение своего калликанзарида?
Авроры, сыплющие розы на небосвод...
развращаешь молодежь своими песнями?
от времени рыбацкую сеть, белоснежная борода, голубые глаза, цветом под
стать слегка пульсирующим на висках венам. Он опирался на свой посох, как
воин опирается на копье. Я знал, что ему уже больше ста лет, и он не
прибегал к омоложению.
рассказывать он, - и бог Аид подошел и встал рядом со мной. Он схватил
меня за руку и стал умолять уйти вместе с ним. Но я решительно отказался
и... проснулся. Этот сон встревожил меня.
что я стою среди песков во тьме. Я налит силой древних горцев и борюсь с
самим Антеем, сыном Земли, и побеждаю его. Затем снова ко мне подходит
Аид, берет меня за руку и говорит: "Пойдем со мной сейчас же". Но я снова
отказываюсь и снова просыпаюсь. Вокруг дрожала земля...
присматривая за стадом, и мне пригрезилось, хотя я и бодрствовал, что я,
подобно Аполлону, сражаюсь с чудовищем Парфенона, и мне вот-вот уже конец.
Однако на этот раз Аид не пришел ко мне, но когда я обернулся, то заметил
рядом с собой Гермеса, его слугу. Он улыбнулся и направил ко мне свой
жезл, будто винтовку. Я покачал головой, и он опустил свое оружие. Затем
он снова поднял его, и я посмотрел туда, куда он его направил. Там передо
мной открылись Афины, именно это место, этот театр - и здесь сидела
старуха. Та, которая отмеряет нить земной жизни: сидела, надув губы,
недовольная, потому что нить тянулась до самого горизонта, и конца ей не
было видно. Но та, которая прядет, разделила ее на две очень тонкие нити.
Одна прядь бежала через моря и исчезала из виду, другая же уходила в
холмы. Возле первой, на возвышенности, стоял мертвец, который держал нить
в своих огромных белых руках. За ним, возле следующего холма, она
проходила через раскаленную скалу. На холме за скалой находился Черный
Зверь, и он тряс и терзал нить зубами. И вдоль всей пряди крался иноземный
воин. Его глаза были желтыми, а в руках он держал обнаженный меч.
Несколько раз он угрожающе поднимал свое оружие. Поэтому-то я и оказался
здесь, чтобы встретиться с тобой в этом месте и сказать тебе, чтобы ты
вернулся за море. Я хотел предупредить тебя, чтобы ты не шел в холмы, где
тебя поджидает смерть, ибо я знаю, что когда Гермес поднимает свой жезл,
то эти сны относятся не ко мне, а к тебе. Я решил, что обязан разыскать
тебя и предупредить. Уходи отсюда сейчас же, пока еще можешь. Возвращайся.
Иди к себе, пожалуйста...
правильные или неправильные, включая свою собственную жизнь. Я должен идти
в горы, где находятся "горячие" точки. Спасибо тебе за твое
предупреждение. В нашей семье часто снятся необычные сны, и не менее часто
они только вводят нас в заблуждение. У меня тоже бывают видения, когда я
смотрю глазами других людей, иногда четкие, иногда туманные. Спасибо тебе
за твое предупреждение. Просто я вынужден пренебречь им.
воздуху в Ламию.
памятника.
убийства?
раз посетил нас?
медузы, а зубы - как у зверя. Слухи о нем поползли около пятнадцати лет
назад. Он появляется только по ночам. Питается кровью и смеется, как
ребенок, рыская по окрестностям в поисках жертв - ему все равно, людей или
животных. Он улыбается, заглядывая в спальни людей поздней ночью. Он
поджигает церкви, вызывает свертывание молока у кормящих матерей и выкидыш
у рожениц. Днем, говорят, он спит в гробнице, охраняемый
дикарями-куретами.
калликанзаридам.
овца, а вскоре я нашел ее труп. Значительная часть ее была съедена, а вся
кровь выпита. Меня взяло любопытство, так что я выкопал укромное убежище,
прикрыл его ветками и устроился на ночь. После многих часов ожидания он
Лукин Евгений
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Белоусов Валерий
Вронский Константин