Чтение 22–й страницы книги ~Возмездие~

- Принеси света, - велел варвар.

Орион подчинился. Когда он вернулся, Лайшам стоял на том же месте. С мечом в руке, устремив перед собой невидящий взгляд, он стоял, погруженный в свои мысли.

- О, Святое Сердце Единственного, - простонал Орион, с факелом в руке вставая на колени подле своего отца.

То, что Полоний был еще жив, было чудом. Удар Раджака снес ему половину лица. У него не было одного глаза. Его лицо превратилось в месиво из костей и кровавого мяса. По подбородку стекала струйка крови, и при вдохах и выдохах он издавал ужасный хрип.

- Кто это сделал? - спросил юный принц.

Император попытался что-то сказать, но вместо слов из его горла вырвалось лишь невнятное клокотание.

- Нужно позвать на помощь, - заявил Орион. - Позвать лекарей. Нужно отнести его к монахиням. Он еще жив.

Резким движением Лайшам поднял его на ноги.

- Что...? - начал было принц.

Вождь варваров сбил его с ног ударом кулака. Потом он встал на колени и схватил Императора за то, что осталось от его тоги. В руке он по-прежнему держал Возмездие.

- Ты худшее порождение этого мира, - начал он. - Сколько же лет я мечтал об этом миге.

Единственный глаз Полония наполнился ужасом.

- Жаль, что это сделал не я, - продолжал Лайшам.

В этот момент он почувствовал у себя за спиной какое-то движение. Он обернулся, выпустив из рук тело Императора. Принц Орион обнажил свой меч и, держа в одной руке факел, а в другой оружие, собирался нанести удар. Лайшам прыжком вскочил на ноги и отразил первый неловкий выпад. Искусным маневром он выбил меч из рук принца. Тот попытался сделать несколько выпадов факелом, но варвар схватил его за руку и заставил встать на колени. Факел упал на пол.

- Ты знаешь, кто я? - спросил варвар. - Иди сюда.

Он поднял своего юного противника на ноги с такой легкостью, будто это была груда тряпок, и подтащил к месту, где лежал Император. Выпустив меч, он притянул государя к себе. Оба - и отец, и сын - отныне были в его власти.

- Не двигайся, - приказал Лайшам.

Он разжал руки и поднял забрало. Потом он приблизил свое лицо к лицу Полония.

- Я тот, которого ты убил, - начал он. - Я спас тебе жизнь, и мы заключили сделку. Но ты нарушил наш уговор. Я вернулся к тебе, и ты снова предал меня. Ты послал меня на смерть. Ты замучил мою жену. Ты истребил мой народ. Ты истребил свой народ. Чтобы описать твою душу, еще не придумано слов.

- Кто... Кто... - бормотал Орион, увидев лицо варвара.

- Я тот, кто вернулся, чтобы спасти вас от самих себя. Я палач твоего отца. Ты знаешь, кто я.

- Фы... фейфяф... умьёф... - простонал Император, силясь высвободиться.

- Да нет же, глупец. Это ты сейчас умрешь.

Лайшам поднялся и схватил лежавший на полу меч. Полоний бессильно рухнул на пол.

- Я предпочел бы подольше наслаждаться этой минутой, - сказал варвар, приставив острие меча к груди своего врага.

- Не делайте этого! - прошептал юный принц.

Вместо ответа Лайшам вонзил клинок Императору в сердце, приколов его к полу как насекомое. Тело старика на секунду изогнулось, потом напряглось, как натянутая веревка, после чего его мышцы разом расслабились, и он испустил дух. Варвар вытащил меч и вновь опустил забрало на шлеме. Орион поднял на него испуганный взгляд и попятился.

- Я подарил ему самую легкую из смертей, - сказал Лайшам. - Его следовало убить еще много лет назад.

Орион подобрал факел и подошел к окну. Без единого слова он поднес пламя к занавескам из пурпурного шелка, которые тут же вспыхнули. Ничто больше не имело значения: он должен был бы оплакивать смерть своего отца, но не мог - у него внутри что-то сломалось.

- Что ты делаешь? - спросил варвар.

Вместо ответа юный принц взял свой меч и вышел.

* * *

"Император умер!"

Когда один из слуг случайно наткнулся на него, лежащего в луже крови, в приемной северного крыла дворца, слух об этом со скоростью молнии разнесся по всему дворцу, и теперь уже все только об этом и говорили. Обугленные тела в Зале Побед пришлось уже складывать друг на друга; вонь становилась невыносимой. Гроза за окном бушевала с такой яростью, что ветер задувал пламя в висящих на фасаде светильниках.

Советники и генералы собирались маленькими группками и, тревожно озираясь, вполголоса обсуждали ситуацию. Императора убили: такое за всю долгую историю Дат-Лахана случалось лишь дважды, да и то - столь давно, что никто об этом уже не помнил. Что полагается делать в таких случаях? Собирать сенат? Но сената больше нет. Совет генералов? Но кто будет его вести? И потом - самое ужасное: по последним сведениям от разведчиков, сентаи уже совсем близко, гораздо ближе, чем все сначала подумали. Все были в полном смятении.

- За мной!

В сопровождении двух офицеров и нескольких гвардейцев сенатор Адамант широкими шагами шел к северному крылу дворца - туда, где обнаружили тело государя. На фоне всеобщего смятения, от его персоны исходило ощущение спокойной уверенности в себе, которая, как он надеялся, делала его самым естественным претендентом на трон - по крайней мере, временным. "Час настал", - думал сенатор, поднимаясь по ступенькам широкой лестницы, усеянной безжизненными телами. На его лице не отражалось никаких эмоций.

- Мы должны срочно принять чрезвычайные меры. Найдите мне...

Он остановился на полуслове, и его люди тоже замерли.

В глубине коридора появился Раджак Хассн, еще более устрашающего вида, чем обычно. Его палица, которую он держал в руке, была вся в крови. Он снял свой шлем, и с его щек свешивались лоскутья омертвевшей кожи. Он медленно приблизился.

- Святое Сердце, - прошептал Адамант. - Что ты сделал?

Не удостоив его ответом, Раджак Хассн продолжал идти вперед.

Он нанес Императору удар, но внезапное появление ишвена не дало ему докончить дело. Потом ветер задул факелы, и Раджак Хассн вернулся назад (он терпеть не мог темноту), думая, что Полоний все равно умрет. После этого он пустился на поиски Адаманта.

- Ты сошел с ума, - продолжал сенатор. - Это ведь ты, верно? Это ты убил Императора!

Гвардейцы вокруг него напряглись и положили руки на мечи.

Раджак Хассн что-то пробормотал. Звуки, которые он издавал, невозможно было понять. Лишь Адамант умел обращать его мысли в слова.

- Ак... ии... иасе... о... доже... бы... умеефь...

- Так или иначе, он должен был умереть, - повторил сенатор, утирая пот со лба. - Пожалуйста, скажите мне, что это лишь дурной сон.

Новое клокотание.

"И ты был согласен".

Сжимая в опущенной руке палицу, Раджак Хассн продолжал надвигаться на Адаманта.

- Ты хочешь взойти на трон вместо него?

"Нет, нет! Мы должны были оба взойти на трон. Ты так говорил мне".

- Мы все должны... умереть? - задохнулся от гнева Адамант. - Да будет Единственный мне свидетелем! Будьте осторожны, - предупредил Адамант сенаторов. - Он потерял последние крупицы разума, которые у него оставались.

Обезумев от ярости, генерал Хассн поднял палицу и ринулся в атаку. Сенатор тут же спрятался за спины гвардейцев, которые моментально обнажили мечи. От удара один из солдат покачнулся и чуть не упал. Но прежде чем он успел даже подумать о том, чтобы выпрямиться, у него уже был расколот череп, и он был мертв.

- На помощь! - закричал Адамант, обращаясь в бегство. - Сюда! Его величество Императора убил Раджак Хассн!

Перед генералом вырос другой гвардеец. Он сделал выпад, но Раджак отклонился и ответил ударом такой силы, что грудная клетка солдата разломилась пополам. Раджак Хассн развернулся, чтобы отразить еще один удар, раздробил руку третьего гвардейца о стену коридора и бросился вдогонку за сенатором.

Адамант продолжал кричать. Вскоре двери отворились, и на пороге появились стражники с арбалетами.

- Стреляйте! Стреляйте! - приказал сенатор.

Сбитые с толку гвардейцы секунду помедлили. Раньше генерал Хассн был их начальником. Но теперь он, казалось, не узнавал их. Один из арбалетчиков выстрелил. Выпущенная почти в упор стрела вонзилась Раджаку Хассну в живот. Тот схватил солдата за край туники и ударил коленом в живот, после чего железными пальцами сжал лицо и отбросил как можно дальше.

Вторая стрела попала ему в спину. Этого генерал даже не почувствовал. Он бросился за Адамантом, который несся вниз по лестнице, голося изо всех сил.

- На помощь!

Один лишний шаг, и сенатор потерял равновесие и покатился по ступенькам. Когда через несколько секунд он пришел в себя и со стоном поднялся, Раджак Хассн уже стоял над ним.

- Пощады! - простонал сенатор, хватая его за ноги.

Генерал без труда высвободился и сомкнул пальцы у него на горле. Ему в спину вонзились еще две арбалетные стрелы, но он даже не поморщился. Губы сенатора постепенно синели. Раджак Хассн медленно приблизил свое лицо к лицу Адаманта.

И впился в него зубами.

* * *

Окоон взглянул на девушку, которая только что наложила ему повязку, и улыбнулся. Она была азенаткой, но это не имело значения. Он был жив. Рука у него онемела, и он ее не чувствовал, но главное, что он жив. Сидя на обочине улицы Трех Копий он единственным глазом глядел на почерневшие от сажи витрины магазинчиков. У некоторых домов обрушились фасады. Магазины были превращены в лазареты. Люди ходили взад и вперед, таскали носилки, толкали перед собой тележки, груженные провизией, одеждой, одеялами.

Варвар встал на ноги. У него за поясом был метательный топорик. Он уже не помнил, где нашел его. Повернувшись к юной азенатке, он ощупал свое лицо и снова улыбнулся.

- С этой стороны все на месте, - сообщил он. Дождь, между тем, почти кончился.

- Вам нужно отдохнуть, - ласково ответила девушка, красавица с черными волосами, напоминавшая ему о прошлом. - Вы еле стоите на ногах.

- Я должен разыскать своих, - сказал Окоон, поворачиваясь лицом к дворцу. - Если они еще живы.

- Вы измождены.

Найан вздохнул и погладил перевязанную руку. У него в голове пронеслись какие-то неясные образы. Он, Лайшам и женщина его народа - женщина...

- Я должен их разыскать, - снова сказал он девушке. - Спасибо за все.

Потом он смешался с толпой и помчался к дворцу.

В углу площади перед дворцом соорудили небольшую импровизированную часовню. Никто не смотрел на него. Он на секунду остановился, приподнял одну из простыней: под ней спала молодая женщина с лицом, покрытым красными волдырями. Волосы, брови, губы, - все исчезло. Окоон вновь прикрыл ее простыней и пошел дальше своей дорогой.

На ступеньках дворца он на мгновенье остановился и обернулся, чтобы оценить, что осталось от Большой Эспланады. Площадь была покрыта отвратительной смесью грязи, пепла и обугленных человеческих останков. Дождь кончился, но издалека еще доносились раскаты грома. Найан принюхался: резкий запах, от которого к горлу подступала тошнота.

Скоро должно было рассвести. Окоон подумал, живы ли еще его друзья. Он был почти уверен, что Шай-Най погиб. Но остальные? Где найти их в этом всеобщем смятении? Как узнать, что с ними? По ступенькам, подбирая полы тоги, спускались азенатские скрибы. "Император умер", - тихо шептали все вокруг. Стражники в доспехах неслись к Залу Побед. Слуги с изможденными лицами тащили носилки в противоположном направлении. Никто здесь не мог ему помочь.

- Генерал!

Найан обернулся и чуть не умер от радости.

Рядом с распростертыми объятиями и взъерошенными волосами стоял Салим - верный слуга Лайшама.

Окоон бросился к нему и долго прижимал его к груди. Потом мужчины с тревогой посмотрели друг на друга.

- Где Лайшам?

- Не знаю, генерал. Я потерял его, как и всех остальных. А у вас что?

- Ничего. Я был с ними, когда начался пожар.

- Я тоже там был, - многозначительно сказал акшан. - Лайшам попросил меня узнать о том, что готовится. Но я вернулся слишком поздно: вы уже все ушли. Тогда я тоже отправился на Большую Эспланаду. Это было поистине ужасно.

- Другого слова нет, мой милый Салим. Но главное, что нас уже двое.

- Да. Но тут есть еще кое-кто, и...

Он указал на пожилую женщину, которая держалась в стороне, но разглядывала Салима и Окоона с большим интересом.

- Кто это?

Акшан сделал старухе знак, и та осторожно приблизилась.

- Ее зовут Тирцея, - объяснил Салим. - Она, как и мы, ищет Лайшама.

- Зачем? - спросил Окоон.

- Можете говорить все без утайки, - шепнул акшан женщине на ухо. - Это один из генералов, о которых я вам говорил.

- Хвала Единственному, - тихо сказала пожилая женщина - Меня послала сестра Наджа.

- Сестра Наджа?

- Из монастыря Скорбящей Матери. У нее сообщение чрезвычайной важности для вашего господина.

- Сообщение? И о чем же?

- Это сложно, - сказала Тирцея.

- Ну, в таком случае...

- В нем говорится о прошлом Лайшама, - вмешался Салим. - Правда ведь?

Старая служанка кивнула.

- Не могу сказать вам ничего больше. Это касается... Тириуса Бархана.

- Тириуса Бархана!

Салим скрестил руки на груди.

- Вот видите, - улыбнулся он. - Когда она мне это сказала, я понял, что это действительно важное сообщение.

- Великий Дух, - прошептал Окоон. - И кто эта монахиня, о которой вы говорили?

- Вы не знаете? - с недоверием сказала служанка.

Мужчины покачали головами.

- Это императрица, - тихо сказала Тирцея.

Найан ничем не выдал своего удивления. Его ум работал с бешеной скоростью. Он очень мало знал о прошлом своего друга. Лайшам утверждал, что однажды он уже умер, что перед этим он прожил другую жизнь - жизнь, воспоминание о которой теперь вновь возникало, как развалины из-под песка.

- Императрица, - повторил Окоон равнодушным голосом. - Как вы думаете, она бы согласилась передать сообщение, адресованное Лайшаму, мне? Дело в том, что в данный момент мы даже не знаем, жив ли он.

Старая служанка сделала рукой неопределенный жест.

- Не знаю, - ответила она. - Я и сама долго колебалась, прежде чем отправиться на его поиски.

- Почему? - спросил Салим.

- Постойте, - сказал Окоон. - Мы ведь можем попробовать, верно? Я могу отправиться в монастырь вместе с вами.

Тирцея пожала плечами.

- Да, попробовать мы можем.

- Вот и отлично, - обрадовался найан. - Салим останется здесь и будет продолжать поиски Лайшама. Если ты найдешь его, друг мой, скажи ему, что мы отправились в монастырь. Я принесу ему послание от императрицы.

Акшан кивнул.

Окоон поправил повязку и удалился вместе со старой служанкой.

Вдалеке возвышалась черная громада монастыря, а позади нее - величественные и непреодолимые Вечные горы. Салим знал, что его хозяин вполне мог погибнуть в огне. Но что-то говорило ему, что он спасся. За долгие годы, проведенные вместе, он понял: все не может закончиться вот так.

* * *

Лайшам вышел из приемной.

Принц Орион смотрел на него, прислонившись к стене.

Вождь варваров коснулся рукой забрала и остановился как вкопанный.

Она была здесь, совсем рядом. И он не видел ничего, кроме нее.

Она. Женщина его жизни, единственная, которую он по-настоящему любил. Она стояла рядом с Орионом, но юный принц явно ее не видел.

Лайшам сделал несколько шагов вперед.

Он вытянул руку, желая прикоснуться к ней. На ее губах играла странная улыбка, нежная и печальная, как осень.

И вдруг варвар содрогнулся с головы до ног.

Он хотел что-то сказать, но боялся, что видение исчезнет. Молодая женщина нежно положила руку Ориону на плечо, и губы ее зашевелились. Она шептало ему на ухо какую-то тайну.

Принц вынул руки из-за спины. В руке у него был меч.

Лайшам уронил Возмездие.

Орион сделал вид, что поднимает оружие. Он подошел к варвару, но в последний момент его пальцы разжались, и его меч также скользнул на пол. Он осторожно поставил на пол одно колено, затем другое. И заплакал. Не веря своим глазам, вождь варваров сел рядом с ним на корточки. Молодая женщина все еще стояла за спиной принца. Она глядела на них.

- Он не был мне отцом, - всхлипнул Орион.

- Я знаю, - ответил Лайшам.

- Но у меня никого больше не было. Вы и представить не можете, каково это.

- Ты думаешь? Посмотри на меня. Посмотри на меня. Я не страдаю, потому что мне больше нечего терять. Азенаты отобрали у меня все, что могли.

Принц поднял глаза.

- Вы... много страдали.

- Больше, чем простые смертные, - ответил Лайшам, поднимаясь. - Жажда мести - вот что все эти годы поддерживало во мне жизнь. А теперь...

- Понимаю, - сказал принц, поворачиваясь к женщине.