Чтение 22–й страницы книги ~Ричард де Амальфи~

Глава 10

Склад выгорел дотла, небо светлеет, на востоке алая заря, луна поблекла и опустилась за блистающий огненными искрами край земли.

Харальд на бревне возле колодца жадно пил из бадьи, держа на весу обеими руками. Мышцы напряглись, все тело Харальда - кости да сухожилия, не то что жира, даже мяса не осталось, но кости широкие, а сухожилия толстые. На груди два свежих пореза, крупная ссадина справа над ухом, там уже запеклась темная кровь, но капли все еще просачиваются через разломы в темной корке.

- Ты сражался доблестно, - сказал я.

Он встал, ответил, прямо глядя мне в глаза:

- Благодарю вас, сэр.

- Садись, - разрешил я, но он не сел, я понял, что в этом случае первым должен сесть я, но на грязном мокром бревне сидеть не хочется. - Ты сражался, да... Что намерен дальше?

Он развел руками:

- Теперь, когда свободен, пойду искать место, где найду себе работу. В молодости я был дровосеком, но вот уже двадцать лет как не расставался с мечом и доспехами. Ничего лучше я не умею.

Я подумал, кивнул:

- У меня есть другое предложение. Как ты уже знаешь, нет не только прежнего хозяина, которому клялся служить, но и его обидчика. Сэр Синеярд отомщен, свободен теперь не только ты, но свободна и твоя душа.

Он слушал внимательно, глаза его не отрывались от моего лица.

- Да, это верно, ваша милость.

- Теперь это мой замок, - сказал я. - Даже если отыщутся наследники или родня Одноглазого, я не собираюсь возвращать им владения. Это означало бы постоянные войны с соседями.

Он кивнул.

- Абсолютно верно, ваша милость.

- Так вот, - сказал я, - но этот замок должен быть укреплен и защищен. Кто, как не ты, Харальд, знает все слабые и сильные места? Я предлагаю тебе службу у меня, Ричарда де Амальфи. А для начала возвращаю тебе прежнее твое место - начальника стражи замка. Если хочешь, даже сенешаля.

Он выслушал с бесстрастным лицом, потом вдруг рухнул на колени. Я вздрогнул, едва удержался от понятного желания отступить. Харальд ухватил края моей туники, прижал к губам.

- Клянусь, - сказал он прерывающимся голосом, - клянусь служить верой и правдой! А если понадобится - отдать жизнь без страха и колебаний.

Я выждал с каменным лицом, так принято, легонько коснулся его плеча.

- Встань, Харальд. Я принимаю твою клятву и в свою очередь даю клятву сюзерена быть справедливым правителем, бдить и защищать обитателей этого замка и всех принадлежащих ему жителей, а также земли и села.

Он медленно поднялся, я услышал за спиной голоса, это вышли из подвала наши воины, Гунтер двигался впереди, как рассерженный кот, орал, срывая голос, отдавал распоряжения, его слушались, как я сразу заметил, не только свои, но уже и местные.

Я поманил Гунтера.

- Позволь представить тебе Харальда... Отныне моим приказом по офису назначен начальником охраны этого замка. Главный секьюрити, так сказать. Но в таком виде ему ходить негоже, а его доспехи, боюсь, уже ржа сожрала. Как штаны - моль. Тут моль водится? Вот видишь... Вели доставить сюда доспехи Одноглазого.

Гунтер смерил испытующим взглядом Харальда.

- Да, хоть и отощал, но с Одноглазого... гм... Ваша милость, а не оставить ли как боевой трофей? Все-таки непростой противник...

Я отмахнулся.

- Гунтер, наши победы только начинаются. А Харальду в самом деле надо облачиться в железо, чтобы его сразу признали начальником стражи.

Пять минут спустя к нам вынесли доспехи. Металл блестит, как зеркало в свете алой зари, вода все еще вытекает из панциря, оставляя блестящие дорожки на плитах двора.

Отмыли, понял я. Эстеты хреновы. А может быть, Харальд, как сильный и свирепый воин, ходил бы как раз с удовольствием в неотмытом, где кровью Одноглазого пропитано сверху донизу? К тому же Одноглазый - его враг, это ж так приятно чувствовать кровь бывшего босса...

Гунтер подал мне прекрасный стальной панцирь с выбитым изнутри львом на задних лапах. К панцирю полагается шлем, этот тоже хорош, закрывающий голову сзади и с боков, а сверху заостряется в такой конус, что любые удары будут соскальзывать, как намыленные.

- Харальд, - сказал я повелительно.

Харальд преклонил колено, принял доспехи, шлем, а Гунтер протянул мне великолепный меч, благородный, сдержанный, с классическим прямым лезвием и крестообразной рукоятью.

- Это непростой меч, - сообщил он с некоторой завистью в голосе. - Оружейник сообщил, что связку из сорока прутьев тридцать лет выдерживали в болоте, пока плохое выжирала ржавчина, перековывали и снова совали в болото. А когда выковали меч, ему не стало равных, ибо все прутья из разного железа, так что меч и гибкий, и удивительно прочный.

Я кивнул.

- Видишь, Харальд, наш Гунтер чуть не плачет, расставаясь с таким мечом Но ты его заслужил. Бери и владей!

Харальд, приняв меч обеими руками, благоговейно поцеловал лезвие. Он поднял на меня исполненные благодарности глаза, а все еще завидующий Гунтер бухнул тяжелым голосом:

- Сэр Амальфи, дайте имя.

Я даже не понял, о чем речь, но Харальд сказал счастливо:

- Да-да, конечно! У такого благородного меча должно быть красивое и звучное имя.

Я подумал, сказал величественно:

- Ты сам дашь ему то имя, которое он заслуживает. Да и о тебе будут судить по тому, какое имя дашь. Так что подходи к этому простому делу осторожно и мудро... А сейчас сюда придет наш отец Ульфилла, ты повторишь присягу перед лицом церкви... ну, эту процедуру знаешь, и потом мы, возможно, оставим тебя распоряжаться замком... в известных пределах, конечно. Мы будем выстраивать вертикаль власти, где наверху - я, то есть законодательная, верховная и конституционная, подо мной Гунтер - это уже исполнительная власть, а под ним все-все остальное... Так что тебе отводится высокая роль!

* * *

Освобожденные из подземной тюрьмы рассыпались по замку, челядь снова попряталась, отыскали сменных тюремщиков, удалось отбить только одного, остальных затоптали и забили ногами, еще троих зарубили наши, застав с оружием в руках, а единственного уцелевшего я велел охранять, вдруг да и здесь нужен подвальный путеводитель.

Все наши сбивались с ног, замок Одноглазого втрое больше моего Амальфи, народу впятеро, красный демон у казармы постоял некоторое время, а потом исчез, но страху успел нагнать такого, что никто и подумать не смел о сопротивлении. Пленных из казармы и уцелевших в резне загнали обратно в казарму, предварительно вынеся оттуда все оружие, и заперли, выставили охрану на всех стенах и на воротах, да не прорвется подмога барону де Амило.

В покоях Одноглазого я осмотрел все, с грохотом переворачивая столы и стулья, им ничего не случится, а мне надо выглядеть лютым и страшным, чтобы обитатели замка страшились и трепетали.

Забежал Тюрингем, чтобы осведомиться, не нужно ли чего, за ним с обнаженным мечом влетел, как пыхтящая гора, разгоряченный Ульман.

Я прорычал:

- Тюрингем! Вы чего с Ульманом за мной хвостами ходите? Я вас к кому приставил оруженосцами?

Тюрингем пролепетал:

- К Гунтеру, ваша милость...

- Так почему же?

- А он велел оберегать вас!

Я гаркнул:

- А кого надо слушаться?

Тюрингем выпалил преданно:

- Вас, ваша милость! Вы велели слушать Гунтера, а он велел охранять вас! Так что выполняя приказ Гунтера, мы выполняем ваши приказы.

В комнату медленно вошел грузный человек в плаще мышиного цвета с капюшоном, надвинутым на лоб. На глазах широкая повязка из плотной серой кожи, в руках что-то вроде грязной простыни. Он держал ее перед собой, будто намеревался набросить на кого-то, поменьше себя ростом и менее проворного, в складках простыни поблескивают искорки. Ткань на кратчайшие мгновения неуловимо менялась, я засмотрелся, а человек остановился посреди комнаты, явно же слепой, лицо скорбное, так смотрят смирившиеся с судьбой, однако слабым не выглядит и, похоже, живет не подаянием.

- Меня зовут Задинг, - произнес он надтреснутым голосом. - Челядь разбежалась, а защитники сложили оружие. Некромант тоже служит вам... а почему нет? Замки, как и королевства, переходят от хозяина к хозяину, а крестьяне все равно должны растить хлеб, а маги разгадывать тайны Древних. Я - прорицатель. Не очень хороший, но все-таки приношу пользу тем, кто мне дает приют...

Я сказал с неловкостью, какую всегда чувствуем перед инвалидами и калеками:

- Это неважно, есть от вас польза или нет. Приют вы получаете в любом случае.

Он поклонился:

- Спасибо. Но я докажу вам, что я не дурачу головы. Справа от вас человек, которому предстоит пройти немало дорог, но я вижу его в окружении множества детей... восемь... десять... четырнадцать... из них только две девочки!.. А вот тебе, богатырь, скажу еще более важное... Смерть тебе уготована от руки третьей жены...

Ульман дернулся, вскрикнул:

- Но у меня и первой-то еще не было!

Прорицатель сказал ровным голосом:

- Иные меняют жен очень быстро. Слишком быстро. Но ты... предупрежден.

Ульман зябко передернул плечами.

- Да я и с первой... не буду спешить!

- Не зарекайся, - сказал Тюрингем весело. - Может быть, и у тебя будет двенадцать... девочек!

- Почему девочек? - обиделся Ульман.

- А мои мальчики их возьмут в жены, ха-ха!

Но Ульман оставался серьезным, пробормотал:

- Это самое... насчет жен... мне предсказали еще в детстве.

Тюрингем крякнул, молча развел руками. Прорицатель молвил негромко:

- Твое детство прошло далеко отсюда... Не ощущаю расстояния, но чую запах морских трав и слышу грохот волн...

- Точно! - вскрикнул Тюрингем еще громче. - Мой отец был рыбаком. Я привык засыпать и просыпаться под шум прибоя.

Я поинтересовался:

- А почему ничего про меня?

Оба затихли, обратили взгляды на прорицателя, в мою сторону косились с болезненным любопытством. Прорицатель помял в руках ткань, то растягивая на вытянутые руки, то сводя ее вместе, давая провиснуть до пола, в этом жесте угадывался некий смысл, но какой - рационалу понять непросто.

- Наверное, я слишком устал...

- Наверное, - согласился я, - ты лучше нас знаешь, где здесь кухня. Отдохни, но... особенно не надейся увидеть мое прошлое и будущее. Просто не надейся. Паладины бывают закрыты... ну почти, как жидомасоны. Одни догадки, так что иди, твой статус не меняется, как и твое положение. Вы двое тоже топайте вниз. Теперь, когда замок взят, я справлюсь и один, даже если где-то и сохранились партизанен. А вы идите, идите, пока не вытолкал в шею.

Оба нехотя ушли, прорицатель в нерешительности топтался на месте, обескураженный, что не может видеть меня насквозь, как видел своих бояр Иван Грозный, но я уже не обращал на него внимания, пошел дальше, осматриваясь с прежней настороженностью, передвигался бесшумно, одна рука на рукояти меча, пальцы другой касаются молота.

В этом замке свои странности, я даже не сказал бы, что его строили в том же веке, что и Амальфи. И что эти стены возводили люди той же веры, вкусов и взглядов. Христианские замки Испании и мавританские, что стоят рядом, меньше отличаются, чем этот от Амальфи.

Я шел медленно, почти крался, осматривался, стараясь держаться подальше от диковинок, а их, похоже, не меньше, если не больше, чем в моем.

Скрипнуло, в трех шагах дверь с изображением драконьих морд тихохонько приоткрылась, в щель ударил яркий свет, осторожно выглянула молодая и очень хорошо одетая женщина: в дорогом зеленом платье из тончайшего шелка, округлые плечи безукоризненной формы обнажены. Платье как-то держится только на груди, длинные волосы тщательно расчесаны и уложены в замысловатую прическу в виде башенки, перевитой лентами, у висков очень женственно спускаются локоны, вроде бы забытые при строительстве башни, но красиво смотрятся.

Она повела глазами вправо, влево, давая мне возможность оценить и чистоту белков, и размер радужной оболочки, вообще лицо породистое, с ровными дугами бровей, тонким, изящно вылепленным носом, красными губами, не слишком тонкими, не слишком пухлыми, а именно такими, какие и должны быть у породистой аристократки.

Придерживая подол платья, стараясь не шуметь, она вдвинулась в комнату и была уже на середине, когда я пошевелился.

Она оглянулась, испуганно вскрикнула:

- Ой!.. Как вы меня напугали!

- Красивых женщин не ем, - ответил я. Подумал, уточнил: - Некрасивых - тем более. Простите, что испугал, но... кто вы?

- Я леди Гервена, - произнесла она дрожащим голоском, но с достоинством. - А вы, как я поняла, и есть тот захватчик, во власти которого замок...

- Всего лишь ответный удар, - объяснил я. - Ваш муж... я не ошибся, барон Гуинг ваш муж?.. ваш муж очень долго нападал и разорял мои земли... Тогда они были еще не моими, но все равно, я мог бы заграбастать сразу двадцать сел, а не три села и две нищие деревеньки! Так что за двадцать или больше набегов вашего мужа я нанес только один удар.

Ее лицо омрачилось:

- Я слышала шум схватки... замок залит кровью?

- Ошибаетесь, - возразил я, задетый за живое. - Представьте себе, ни одна собака не гавкнула в защиту вашего мужа, уж простите! А кто не противник мне, зачем я стану обижать? Каждый остался на своем месте. Но замок теперь мой. Как и все принадлежащие ему земли.

Она помедлила, разглядывая меня исподлобья, сказала после недолгого колебания:

- Служанка говорит, что вы никого не казнили. Я не поверила.

- Сходите вниз, - посоветовал я, - убедитесь.

Она покачала головой.

- Погожу. Сэр...

- Ричард, - подсказал я. - Ричард де Амальфи.

- Сэр Ричард, я тоже не ваш противник.

Теперь я замолчал, после паузы сказал осторожно:

- Надеюсь... хотя разве не вопиет пролитая кровь вашего мужа? В смысле о мщении.

Она зябко передернула плечами.

- Не вопиет. Он уже сменил пять жен, всякий раз брал все более молоденьких. Я как раз пятая. Предыдущие четыре умерли. Поговаривают, что не своей смертью. Последний месяц до меня доходили слухи, что он обратил внимание на дочь лорда Гелейна, его земли за владениями леди Клаудии. Бедной девочке всего пятнадцать, даже не представляет, что ждало ее...

Я кивнул, расспрашивать не стал, нравы жестокие, у женщин только и прав, что сидеть у окошка и ждать возвращения господина, а уж обязанностей море.

- Понимаю, - сказал я еще осторожнее, - вас интересует ваш статус...

Я умолк, подбирая слова, а она сказала чуть живее, чем раньше:

- Не просто интересует, сэр Ричард!

- Да-да, - подтвердил я. - Я как-то не подумал, что получаю замок и земли с таким прицепом.

Она ужаснулась:

- Намереваетесь меня убить?

- Да пока нет...

- Умоляю вас, - вскричала она и молитвенно сложила руки у груди, - у вас же есть право тетравленда! Взяв замок и убив прежнего владельца, вы получаете в полное владение все, что ему принадлежало. В числе прочего ему принадлежала... и я. Я могу оставаться вашей замковой женой... или наложницей. Вы ведь, как я понимаю, свирепый и ненасытный воин, в замке сидеть не станете, так что я какая помеха? Когда станете наезжать в этот замок, я буду стелить вам постель и выполнять все ваши прихоти... в остальное же время замок будет под хорошим присмотром. Я и так занималась всем хозяйством. Знаю, как вести дела, как рассчитываться с подрядчиками, я закупала продукты и провизию, подготавливала замок к зиме...

Она упала на колени и смотрела на меня в страхе и отчаянии. А я - на ее полные груди, быстро вздымающиеся, еще весьма аппетитные. Потом подумал и решил, что право тетравленда придумано мудрыми людьми, что обеспечивает эволюцию человеческого общества. Когда более сильный устраняет слабого, он не должен рушить все, что было у слабого. Он просто обязан взять и распорядиться еще лучше.

- А почему не умоляете отпустить к отцу?

Она взглянула с надеждой:

- А вы... отпустите? Умоляю, умоляю - отправьте меня обратно к отцу!

Я подумал, кивнул:

- Вы были правы. К отцу отправлять нельзя. Соберет армию и отправится мстить.

Она вскрикнула:

- За эту грубую скотину? Да ни за что!

- А за угодья, земли, замок?

Она затрясла головой:

- У отца все это есть. Правда, не такие богатые, но нам хватит.

- Но за гибель зятя положено мстить, хоть мы и не совсем в тейпе. К тому же солидная экономическая составляющая: деревни Одноглазого и те, которые оттяпал у Галантлара, нехилый замок...

Она в отчаянии смотрела снизу вверх зелеными, полными слез глазами. Край зеленого платья на груди опустился еще ниже, мне сверху хорошо видны безукоризненной формы два полушария, а когда леди Гервена в бессилии опустила руки, декольте углубилось настолько, что я смог, глядя вот так сверху, рассмотреть края широких розовых кружков.

- И тем не менее, - проговорил я чуточку охрипшим голосом, все еще не отводя глаз от манящего зрелища, - ущемлять вас не стану. В самом деле, этот тетравленд... гм... придумал кто-то из очень умных. Или из озабоченных. Но, скорее, то и другое. Вы пока пленница, но - почетная пленница... Я поразмыслю над этической стороной тетравленда, и, пожалуй... А сейчас соизволю отпустить вас. До особых пожеланий.

Она мигом вскочила, поклонилась, так что я смог заглянуть в декольте еще глубже, в самом деле ощутил горячую тяжесть в известном месте. По ее лицу понял, что все заметила, все поняла, настоящая женщина, и произнесла горячо и пылко, по-прежнему глядя снизу вверх, такой взгляд лучше действует на грубых скотов:

- Спасибо, сэр Ричард! Спасибо, доблестный рыцарь! Вы самый великодушный...

- Вы можете... - напомнил я. - Ага, можете... идти.

Она ускользнула обратно намного быстрее, чем входила, а у меня осталось нехорошее впечатление, что если и не обвела вокруг пальца, то была к этому близка. В самом деле, быть рыцарем - тяжкое дело: простой нормальный гражданин изнасиловал бы как законную добычу, так называемое право войны, а потом бы отдал солдатам. Замок же и все земли, само собой, принадлежат победителю по праву. А сейчас черт его знает как и поступить, если соблюдать все юридические тонкости. Ведь она - законная хозяйка этого феода. Но не убивать же...

Ехидный голосок сказал внутри насчет женитьбы, я поморщился, о женщинах стараюсь вообще не думать, чтобы не всплывало лицо леди Лавинии.

Глава 11

Солнце поднялось над башнями, вскарабкалось к зениту. Я все это время двигался как перпетуум-мобиле: успокаивал, устраивал и упорядочивал жизнь замка и его обитателей. Харальд и Гунтер отобрали из числа уцелевших тех, кто сможет без угрызений совести принести присягу новому хозяину, отец Ульфилла грозил небесными карами отступникам, а я за это пообещал ему во владение местную церковь.

Правда, у Одноглазого есть свой священник, но мой патер купился на возможность сместить местного и поставить своего, более ревностного, более преданного делу церкви.

Когда я взмок от беготни в тяжелых доспехах, а мой желудок бросался на ребра и тряс их, как орангутанг клетку, появился Логирд фон Темрунг, некромант, принесший мне присягу, быстро огляделся по сторонам и сказал с почтительным поклоном:

- Лорду Ричарду, должно быть, угодно взглянуть на мои скромные успехи...

- Угодно, - ответил я подозрительно. - А вот угодно!

- Тогда прошу, господин, я считаю обязанностью показать все, что у меня есть и что могу поставить вам на службу.