месяца? Хранил плащ у себя?
Лишь потом реализуются через комиссионные.
Всегда готовы... Сейчас, одну минуточку, - и повернувшись к Левину,
сказал: - Это директор конного завода. Приехал немец, наш заказчик по делу
Кизе. Когда вы сможете его принять?
некоторых раздумий ответил Левин.
лучше стыкуется, - сказал Левин. Он конечно рад был бы встретиться с
Шоором хоть сейчас, в нем даже засуетилось нетерпение: раз Шоор подал
сигнал о своем прибытии и хочет встретиться, значит он что-то привез от
Анерта. Но может быть кое-что даст разговор с Маргаритой Марголиной, о чем
следует сообщить Анерту через Шоора? - Ты скажи, обратился он к
Михальченко, - что я жду его в понедельник к девяти.
Михальченко. И, видимо, получив согласие, опустил трубку.
установить покупателя. Но как? - спросил Левин.
дать объявление через газету. Договорился с директором "Комиссионторга",
чтоб от их имени, я им оплачу, - Михальченко вынул из кармана листок
бумажки, подал Левину.
импортный темно-синий плащ 50-го размера в комиссионном магазине N_12 по
ул. Червоных казаков позвонить по телефону 42-19-17.
- Все ты, Иван, сделал правильно...
Марголиной: выписалась ли она уже из больницы, захочет ли разговаривать, а
что если она не помнит этого Кизе и ничего не добавит к тому, что знает о
нем Левин? В таком случае не зря ли отложил свидание с Шоором?.. После
первого звонка на квартиру Маргариты Марголиной прошло всего шесть дней.
А, была не была, и он снял трубку.
полчаса.
Марголиной. Дом номер восемнадцать оказался обычной блочной пятиэтажкой
хрущевских времен.
угадал?
худая с совершенно седыми волосами, гладко стянутыми к затылку в большой
узел.
стандартно - мебель, посуда за стеклом серванта, занавеси, - что Левину
показалось, будто он уже посещал эту квартиру.
Мюнхена мы пытаемся выяснить обстоятельства смерти его дядьки. Он
находился у нас в городе в лагере для военнопленных. Было это в 1948 году.
По имеющимся у нас данным какое-то время он работал на восстановлении
авторемонтного завода. В одном из его писем той поры он упоминает некую
Риту - кладовщицу в инструментальном цехе. Упоминает самыми добрыми
словами. Мы пришли к мысли, что этой Ритой вероятней всего были вы.
этого немца?
пяти.
сказала:
кому доверял, вернее, с чьей стороны не опасался грубости или оскорбления
- все-таки немец, пленный, а война только кончилась, - он старался найти
чисто человеческие контакты. У меня сложились с ним нормальные отношения.
завод группу немцев, конвоировал их. Среди них и Кизе. Вечером приходил за
ними, чтоб сопровождать в лагерь.
отправили домой, исчез и этот Юра.
матери. Кажется, на Тамбовщину. Точно уже не помню. Давно это было.
Удивляюсь, что и это запомнила, вдруг всплыло.
помнишь то, что случилось с тобой и тридцать и сорок лет назад, а
что-нибудь позапрошлогоднее вылетает из головы навсегда.
человеческом сознании. Впрочем, не знаю, - она пожала плечами.
поведении Кизе, скажем за неделю до его смерти? Ведь жизнь его, круг
людей, с которыми он общался, были очень однообразны. Что-то иное,
непохожее могло бы броситься в глаза, - как бы подталкивал ее Левин.
немцев, где он. Они сказали, что заболел и умер. Но потом приезжал
какой-то военный. Расспрашивал всех нас. И меня в том числе. Один из его
вопросов был похож на тот, который вы задали мне сейчас. Я ответила тогда,
что видела как Кизе разговаривал с одним из шоферов, которые возили нам
щебень и раствор. Мне показалось, что они хорошо знакомы. Были они,
по-моему, одного возраста. И после разговора с шофером Кизе вернулся
мрачный. На мой вопрос, что случилось, он сказал, что этот шофер очень
нехороший человек. Я спросила, с чего он взял, а он ответил, что
встречался с ним еще в 1918 году. Я удивилась, а Кизе оборвал мои
расспросы, мол, об этом как-нибудь в другой раз. Вот, собственно, и все.
Потом, правда, пошел слух, что шофер этот исчез.
часто заталкивал их за ремень на ватнике.
часто облизывала губы. - Последний вопрос. Военный, который потом
расспрашивал вас о шофере, называл его по фамилии или просто "шофер"?
щебень" или просто "шофер".
пешком его понудило желание осмыслить добытое в разговоре с Марголиной.
Теперь он имел более полное представление об оберсте вермахта Алоизе Кизе.
Оно уводило от стереотипа. В совокупности с тем, что он знал о нем из его
писем жене, перед ним предстал человек как будто непредубежденный,
способный оценивать доброжелательность по отношению к себе и сам в
какой-то мере тянувшийся к людям, видевшим в нем человека, а не
преступника лишь потому, что он немец. Но самым, пожалуй, главным и
неожиданным в рассказе Марголиной оказалось то, что Кизе в 1948 году,
находясь в лагере в Старорецке, встретился с человеком, которого знал
прежде! Кто же этот человек? Судя по всему, он - этот шофер - наш
соотечественник. Где, когда, как они познакомились, при каких
обстоятельствах? Почему Кизе доверил тогда Марголиной такую существенную
деталь, как факт его знакомства с шофером 1918-го года? Больше того,
охарактеризовал его, как очень плохого человека. Откуда и куда тут тянутся
ниточки? И еще - вроде мелочь: вскоре после встречи с шофером Кизе умер.