занимаетесь?
бы отделял себя от него. Выражал ему презрение.
если, конечно, Квигли - журналист.
любой информации. И я не уверен, что он всегда использует ее для своей
газеты. С этого человека нужно глаз не спускать.
для меня в виду?
толковать об этом, к тому же мы оба устали. Давай выпьем еще по одной и
ляжем спать. Во всяком случае, _ты_ можешь ложиться. А я сначала напишу
Лайзе и сообщу, что ты благополучно долетел.
долго я протяну со своей ложью, делая вид, будто она жива, но все это,
конечно, были мои домыслы! Он добавил:
потом и не отсылаю письма. Когда день кончился, я могу забыть о моих
осложнениях и думать только о ней.
свел меня с мистером Квигли. Когда я проснулся, кровать Капитана была уже
пуста, а на стуле возле нее лежало письмо к Лайзе, незапечатанное и без
марки: возможно, он намеревался дописать его вечером, после своих дел -
каких дел? - или не думал отправлять вовсе. Меня тотчас потянуло прочесть
его - я совсем недавно прочел столько писем Капитана, что мог почти
предугадать содержание этого письма. В нем, конечно, будет все та же
сентиментальная чушь. И все же, немного гордясь собою, я воздержался от
чтения. Это как бы чуточку уменьшало мою вину за главную ложь.
мистера Квигли, шедшего в мою сторону. Поскольку целых четыре банка
находились всего в ста ярдах оттуда, подобная встреча была легко объяснима
- да, собственно, именно так и объяснил ее мистер Квигли.
вас.
к мистеру Смиту?
него денег, в прескверном настроении пошел прочь.
серьезный пробел. Я же все-таки должен был почувствовать горе по поводу
смерти Лайзы. Все эти годы со времени моего неожиданного появления вместе
с Капитаном у Лайзы она исправно заменяла мне мать, проявляя, казалось,
естественную привязанность, а при случае и естественное раздражение -
причем куда более искусно, чем моя тетка. И я не могу пожаловаться, что
мне было у Лайзы плохо. Капитан считал, что ей был нужен ребенок - для
полноты счастья и чтобы она не страдала от одиночества во время его долгих
отсутствий. Возможно, он поступил неверно - возможно, он лишь взвалил на
нее дополнительное бремя ответственности. Но разве может человек быть
уверен в том, что чувствует другой? Лайза, бесспорно, никогда не
относилась ко мне как к своей собственности, и я даже ребенком, наверное,
ценил это, хотя и бессознательно. Это-то ее отношение и позволило мне без
зазрения совести вырваться на свободу, когда пришло время стать
самостоятельным, - правда, я продолжал разыгрывать из себя покорного сына
и навещал ее раз в неделю, если не подворачивалось ничего более
заманчивого. И вот сейчас я обнаружил правду: в моем повествовании был
пробел. Когда мне сказали в больнице, что Лайза умерла, я ничего не
почувствовал - как не чувствовал ничего, когда расставался с нею после
очередного еженедельного визита и шел к себе, в свою однокомнатную
квартирку в Сохо. Если в связи с ее смертью у меня и возникло какое-то
чувство, это было чувство облегчения: больше не надо выполнять свой долг.
Капитану без указания апартамента, номер которого она, видимо, забыла; к
тому же ни она, ни я не могли понять, что это означает. Я уже собрался
было вскрыть конверт, но холодный расчет остановил меня. Я ведь ехал к
Капитану - не мог же я дать ему вскрытое письмо, а я уже решил, что,
вручая ему письмо, сообщу и о ее смерти - это может даже объяснить, почему
я воспользовался его чеком и прилетел к нему. Но теперь поступить так было
нельзя, и я, не читая, разорвал письмо, а клочки бросил в урну.
очень было скучно целыми днями торчать одному в этом городе, где все мне
было чужое. Я даже обрадовался бы возвращению Пабло, и если таинственный
полковник Мартинес считал, что Капитан должен взять на себя роль моего
телохранителя, то почему же он исчез, не успев вернуться? Да и вообще на
кой черт мне нужна охрана? Я не чувствовал себя в опасности среди
международных банков, в одном из которых обменял немного принадлежавших
мне денег - вернее, того, что осталось после Лайзы. Телохранители и банки,
с моей точки зрения, - это был совсем другой мир, чем тот, где жили я и
Капитан. Пожалуй, только мистер Квигли чувствовал себя среди них в своей
тарелке.
номер, даже извинился за свое отсутствие.
можем спокойно наслаждаться жизнью, и я покажу тебе красоты Панамы.
предостаточно. А тут есть красоты?
мы с Лайзой обменивались ироническими взглядами, услышав эти слова, ибо
правда и Капитан не очень-то сочетались. Тем не менее в данном случае он,
пожалуй, действительно пытался найти правдивый ответ - так долго он стоял
в почтительном молчании на берегу моря, среди развалин старого города,
который сэр Генри Морган уничтожил более трехсот лет назад.
ведь это всего лишь груда разбитых камней!
этих небоскребов, в которых размещены банки, но чтобы назвать их
красивыми?!
потратить труда, чтобы превратить все эти здания в развалины. Сколько
ухлопано на это времени. А сейчас я бы мог развалить этот храм - если это
был храм - за несколько секунд.
правде", - у меня есть маленький самолетик. Конечно, уже побывавший в
употреблении.
что и "по правде сказать", и могло считаться столь же достоверным?" -
подумал я и потому промолчал.
показалось, в весьма подавленном настроении на развалины. - Дрейк завладел
золотом, убив при этом несколько испанцев, но он не разрушал городов. Я
могу показать тебе сокровищницу испанцев в Портобелло - до сих пор стоит в
целости и сохранности.
сорвалось с языка. Самолет у меня ни для чего. Так - глупое увлечение. У
каждого мужчины есть ведь какое-то увлечение.
недоумевал, откуда Капитан взял деньги, чтобы заплатить за него. Опять
всего лишь подписал бумажку?