Чтение 22–й страницы книги ~Охотник за смертью: Восстание~

Но нельзя показывать зрителям все эти километры пленки. Привлечь внимание публики ему удалось, но чтобы и дальше рассчитывать на это внимание, он должен сделать чертовски хорошую программу. Должен рассказать о том, что в действительности происходит на Техносе III. А это очень и очень непросто. Весь персонал фабрики старался при Тоби держать язык за зубами. Даже когда рядом с ним не было Флинна. Делалось это по приказу сверху. К счастью, Тоби уже добыл достаточное количество действительно хорошего материала. То-то Вольфы обрадуются. Завтрашний репортаж, собранный из кусочков разных записей, будет прекрасным примером того, на что способен Тоби Шрек, и поможет ему занять достойное место среди лучших журналистов Империи. Если, конечно, Вольфы его не прикончат. А еще он сможет одним махом утереть нос всем тем, кто издевался над ним все эти годы. Тоби перекатил сигару в другой угол рта, цапнул из стоявшей рядом коробки горсть шоколадных конфет и опрокинул в себя еще одну изрядную порцию виски. Начнем с интервью матери Беатрисы. Вот она - золотая жила.

Тоби снова принялся просматривать записи. Он запускал их по две или три сразу и внимательно следил за мелькающими на экранах крошечными картинками. Флинн снял замечательную панораму - на первом плане госпиталь, на втором - громада фабричного комплекса. Ему действительно удалось показать их сравнительные размеры. Потом прошли кадры, отснятые в госпитале. Бесконечные ряды узких коек, раненые, у которых нет сил даже на то, чтобы стонать... А вот и сама мать Беатриса. Объясняет, как Вольфы заботятся о здоровье своих солдат. Крупным планом показано ее усталое, озабоченное лицо.

"А зимой... Я видела, как хирурги во время операций отогревают замерзшие пальцы в только что вскрытых животах своих пациентов".

Да, этого никто не сможет не заметить. Сестер милосердия в Империи любили и уважали. Никто и допустить не мог, что кто-то может заставить их работать в подобных условиях. Даже если этот "кто-то" принадлежит к могущественному клану Вольфов.

Но все это сработает только в том случае, если Тоби сумеет обойти цензуру. Все собравшиеся на планете большие шишки заявили, что намерены просматривать его записи до их выхода в эфир. Тоби ухмыльнулся. У него на эту тему было несколько идей.

Он хватанул еще виски и снова закусил конфеткой.

Теперь на экране мелькали кадры интервью, которое он выпросил у Пол-Человека. Сначала тот отказывался говорить, и Тоби пришлось раз сто сослаться на императрицу, пока Пол-Человека согласился хотя бы постоять на месте, чтобы Флинн смог навести на него камеру. На экране Пол-Человека выглядел еще более жутко, чем в жизни, - сгусток энергии, заменявший ему правую половину тела, по непонятным причинам сиял еще ярче.

Уже через несколько секунд глаза начинали отчаянно болеть. А спустя еще несколько мгновений начинало казаться, будто падаешь в бездонную адскую пропасть. Тоби засопел. Ничего, это поправимо. Надо просто чередовать на экране кадры с изображениями Пол-Человека и его самого. Это, конечно, будет отвлекать внимание от слов легендарного создателя разведчиков, но тот все равно ничего нового не сказал. Тоби наклонился поближе к экрану и нахмурился. Выражение половины лица понять трудно, но суровый голос звучит абсолютно искренне:

"Нельзя допустить, чтобы кто-то или что-то мешало Империи защищаться от возможного нападения "чужих". Эта фабрика скоро должна начать выпуск нового двигателя для космических кораблей, который так необходим Империи. Все, что мешает ее работе, должно быть и будет уничтожено. Постоянные атаки мятежников угрожают производству. Я ликвидирую эту угрозу, даже если мне придется уничтожить всех мятежников до единого, включая женщин и детей. Империю необходимо защитить. Я знаю, на что способны пришельцы".

Тоби остановил запись и недовольно поджал губы. Конечно, те, кто сделал Пол-Человека таким, какой он есть, представляют собой угрозу человечеству в целом. Но ведь их уже двести лет как никто не видел! А с мятежниками можно было бы договориться. Переговоры - это лучше, чем геноцид, да и война бы, возможно, быстрее кончилась... Но Пол-Человека считал этот вопрос принципиальным и обсуждать его ни с кем не собирался. Человек одной идеи - даже удивительно, если учесть, что головы у него, скорее, все-таки две.

Пальцы Тоби быстро забегали по клавишам. Изображение Пол-Человека уступило место трем наскоро снятым портретам разведчиков, которых он с собой привез. Пол-Человека категорически запретил Тоби брать интервью у своих подопечных, но Флинн все-таки сумел истратить на них несколько футов пленки. Эйдж был похож на маньяка-убийцу, у которого только что украли любимую бритву. Барр казался бездушной машиной, ожидающей очередного приказа. Что же касается Шоал... Шоал выглядела так, как будто ее уже ничем нельзя было удивить. Все трое были жестокими, преданными своему делу профессионалами. Не повезло мятежникам. Они еще не знают, что их ждет.

Вдруг дверь с треском распахнулась, и в комнатку ворвался Дэниэл Вольф. Ворвался и тут же остановился - он не представлял себе, насколько мало это помещение. Что, конечно, испортило все впечатление от его драматического появления. Дэниэл грозно посмотрел на Тоби, и тот не спеша развернулся лицом к двери в своем вращающемся кресле. Когда младший Вольф угрожающе навис над ним. Тоби как бы невзначай выпустил ему в лицо густое облако дыма. Дэниэл закашлялся, но не отступил.

- Слушай, ты, червяк! Я намерен просмотреть каждый дюйм твоей пленки до того, как она пойдет в эфир. Эта фабрика принадлежит семье Вольфов. Нам решать, что можно показывать публике и что нельзя. Попробуй только обмануть меня, и я прикажу охране бросить тебя в камеру. А твое начальство пришлет сюда другого репортера. Более сговорчивого. Тебе понравится в камере. Сквозь решетку ты будешь видеть стенку, к которой мы ставим предателей. И определять, кто здесь предатель, тоже будем мы. Так что постарайся, чтобы Вольфы в твоей передаче выглядели достойно. И фабрика тоже. Если, конечно, тебя волнует твое будущее, коротышка!

Дэниэл развернулся и вылетел из комнаты, хлопнув дверью. Тоби взял со стола бутылку, приподнял ее, приветствуя закрывшуюся дверь, и хватанул виски прямо из горлышка. Нет, он ожидал, что на него будут оказывать давление, но не в такой вульгарной форме. Черт бы побрал Дэниэла Вольфа и эту честолюбивую суку, его сестричку. Кто, кроме нее, стоит за всеми этими угрозами! Дэниэл не додумался бы прийти сюда, да еще с такой речью. Стефания наверняка написала ему все слова на бумажке и заставила выучить наизусть. И все Вольфы такие. Убийцы с родословной. В голову Тоби пришла одна идея, и он мерзко ухмыльнулся, несмотря на торчащую изо рта сигару.

Несколько минут возни с клавишами, и искомые кадры появились на экране. Тоби прогнал их в замедленном режиме. Дэниэл и Стефания - а на соседнем экране Мишель и Лили. Те же взгляды, те же улыбки, те же неосознанные движения. Любой, у кого есть глаза, поймет, что Мишель и Лили - любовники. Конечно, они очень осторожны и никогда не говорят на людях ничего предосудительного, но стоит лишь взглянуть на них повнимательнее, и все становится ясно. Посмотрите только, как сияют их глаза при встрече, как они в любой обстановке стараются развернуться лицом друг к другу. Послушайте, как они подчеркивают некоторые слова, - видимо, бессознательно, и все же... И все это у него записано. Ясно, как на афише.

А Дэниэл и Стефания, разумеется, ничего не замечают. Им не до этого, они слишком заняты друг другом. Камера подглядела несколько моментов, исходя из которых можно заподозрить, что их отношения несколько ближе, чем обычно бывают у братьев и сестер. Тоби хихикнул и весело забарабанил пальцами по краю стола. Он, конечно, не мог ничего доказать, но этого и не требовалось. Ему вообще не обязательно что-нибудь говорить - эти кадры сделают за него всю работу. Люди посмотрят и начнут перешептываться. Вскоре Вольфы станут посмешищем, причем не только при дворе. И Дэниэл, черт бы его взял, Вольф будет знать, как врываться в комнаты и кричать на бедного маленького Тоби Шрека.

И тут дверь снова распахнулась. Правда, драматическое появление кардинала Кассара было безнадежно испорчено стулом, который предусмотрительный Тоби заботливо поставил перед самой дверью. Кардинал споткнулся, выругался и, отшвырнув стул ногой, уставил на Тоби свой пылающий яростью единственный глаз. Тоби повернулся к двери и встретил кардинала самым простодушным из своей коллекции невинных взглядов. Кассара это не обмануло ни на секунду, но Тоби и не думал его провести.

- Я только что разговаривал со своим начальством, - начал Кассар. Его искалеченное лицо было перекошено от ярости, голос звучал негромко и угрожающе. - Основной темой нашей беседы был твой прямой эфир. Мои пастыри считают, что, не подождав меня, ты выставил идиотом не только меня лично, но и всю нашу святую церковь. Они говорили на эту тему довольно долго. Часто повторялись такие слова, как "посмешище", "отставка", "разжалование". Слушай меня внимательно, ты, дрянь! Я не позволю тебе делать свою карьеру на обломках моей. С этих пор я намерен просматривать все твои репортажи, и если я обнаружу в них позорящие церковь материалы, я лично распилю тебя на части. Ржавой пилой. Ясно?

- О, разумеется, - сказал Тоби. - Яснее не бывает! - Он снова глотнул виски. - Я предложил бы вам выпить, кардинал, но, к сожалению, у меня всего одна бутылка. Думаю, что на этом этапе я должен вас предупредить о своих принципах.

- Если ты еще хоть раз доставишь мне неприятности, тебя отправят домой по частям, - пообещал Кассар. Затем он по-военному развернулся и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. Тоби на всякий случай подождал несколько секунд, сделал в сторону двери непристойный жест и только потом встал с кресла и подсунул под дверь пару небольших деревянных клинышков, чтобы обезопасить себя от дальнейших вторжений. Покончив с этим важным делом, Тоби вернулся на место и снова приник к экранам. Он знал, что ему нужно на этот раз. Кадры, где кардинал Кассар тренирует своих бойцов. Убийственная летняя жара, люди даже в спецкостюмах обливаются потом, а кардинал стоит в тени посреди двора и командует - то есть вопит, угрожает и брызжет слюной, как истинный твердолобый диктатор. Тоби усмехнулся и с наслаждением затянулся сигарным дымом. Эти кадры можно со спокойной душой показывать самому Кассару. Этот набитый дурак их пропустит. Может, он даже сочтет их хорошей рекламой.

Тоби глотнул еще виски и отставил бутылку в сторону. Стимуляторы колотились о стенки его сосудов, как отлетающие рикошетом пули. Давно он не чувствовал себя так прекрасно! Тоби вызвал на экран изображение окружающих фабрику траншей. Вот они - круги ада, из которых никто не вернулся таким же, как был. Теперь несколько кадров о том, как иезуиты тренируют фанатиков из привезенной кардиналом армии, а потом возвращаемся в госпиталь. Тоби так и подпрыгивал в своем кресле. Кто-то колотил в дверь - не беда, клинья не дадут ему войти. Пальцы Тоби танцевали по клавишам. Если Вольфы, кардинал и прочие паразиты считают, что смогут помешать ему создать лучший в своей жизни репортаж, то они просто идиоты! Пусть просматривают все хоть до посинения. Они наверняка даже не слыхали о таком методе, как палимпсест [Палимпсест (от греческих слов palm - снова и psaio - стираю) - рукопись, написанная на пергаменте после того, как с него удален прежний текст.]. Записываешь на пленку то, что тебе надо, а сверху пишешь что-нибудь другое. Обычная техника покажет вам только верхнюю запись, но через специальный аппарат можно увидеть и нижнюю, целую и невредимую. Метод совсем новый, но Тоби всегда любил идти в ногу с прогрессом. Зато теперь он может устроить скандал на всю Империю. Вони, конечно, не оберешься. Но внимание публики он завоюет, и Вольфы после этого уже не посмеют ему угрожать.

Тоби Шрек громко засмеялся и продолжал работать. Было раннее утро.

Джек Рэндом, Руби Джорни и Александр Шторм с небольшим отрядом мятежников шли по тускло освещенным коридорам. Дорогу показывали мятежники. Подземелья Техноса III представляли собой крайне запутанный лабиринт, и без провожатых в них заблудился бы кто угодно. Туннели становились все уже и уже. В самых узких местах приходилось протискиваться по одному. Стены были гладкими там, где их прорезал дисраптер, и грубыми в тех местах, где работы велись вручную. Рэндом старался не думать о том, сколько весит порода над его головой. Как профессиональный мятежник, он довольно много времени провел в подземельях, но полюбить подобную жизнь так и не смог.

Туннели извивались и поворачивали, то встречаясь, то снова расходясь, - любой пришелец извне заблудился бы здесь в считанные минуты. Рэндом был уверен, что "отверженные" нарочно создали этот лабиринт. Они никому не доверяли полностью, и он, Джек, не был исключением. Более того, если бы он стал таким исключением, он бы разочаровался в "отверженных". Конечно, он знал, где находится, но спутникам своим этого не рассказывал, чтобы не портить им удовольствия. Он просто шел вперед и старался получать удовольствие от прогулки. Руби шла рядом, а Шторм, тяжело дыша, тащился позади. В глубине души Рэндом уже начинал беспокоиться по поводу Шторма. Алекс был его старым другом. Они сражались бок о бок на стольких планетах, что теперь уже не упомнишь. Потом оба поняли, что уже староваты для подобной жизни, - и вскоре после этого их разгромили на Холодной Скале. Но Рэндом с тех пор побывал в Лабиринте Безумия и начал жизнь заново, а Шторм остался таким же и продолжал постепенно стареть. Он не желал замечать растущей разницы между собой и своим старым другом, а Рэндом был в растерянности и не знал, что делать. Шторм прекрасно справлялся с работой советника по стратегии, но это было совсем не то, что сражаться в первых рядах, и оба они это понимали. Поэтому, когда Шторм твердо заявил, что на этот раз намерен лично участвовать в драке - просто чтобы поразмяться, - у Рэндома не хватило духу ему возразить.

- Насколько же далеко простираются эти туннели? - спросил Шторм, пытаясь сделать вид, что совсем не устал. Но голос выдал его с головой.

- Этого никто не знает, - ответил тридцать второй Длинный Лэнк. Бывший фабричный клон выглядел все таким же прозрачным и истощенным, но, как и Шторм, отказывался оставаться в штабе. И, как и Шторм, он с трудом поспевал за остальными. Естественно, что их тянуло друг к другу. - Карты этого лабиринта существуют только в головах у "отверженных". Но никто из них не знает всей карты - только отдельные участки. Это необходимая мера - на случай, если кого-нибудь из нас захватят в плен. "Отверженные" уже много веков роют эти туннели, гак что карта постоянно меняется. Временами мне кажется, что когда-нибудь я не сумею утром найти дорогу в сортир.

Люди Вольфов тоже роют туннели. Это здорово усложняет жизнь. Иногда две команды землекопов натыкаются друг на друга, и начинается резня. Война продолжается и под землей. Война кротов. Правда, наемники долго не выдерживают здесь, внизу. Боятся, что их раздавит обвалом. А вот "отверженные" чувствуют себя здесь как дома. Им кажется, что все эти тонны металла и камня над головой обеспечивают им дополнительную защиту. Психи, что с них взять. Не обижайтесь, ребята.

Окружавшие рассказчика десятка два мятежников заулыбались, ничуть не обиженные его словами.

Шторм ухитрился вдохнуть поглубже и задал следующий вопрос:

- А на какую глубину уходят туннели? По-моему, мы спускаемся уже несколько часов. Еще немного, и без скоростного лифта нам до поверхности не добраться.

- На поверхности сегодня обойдутся и без нас, - сказала Алиса-Призрак. Шторм ей нравился, и она старалась держаться к нему поближе, что не вызывало у Александра ни малейшего восторга. Алиса-Призрак была старой, низенькой и уродливой, а меха ее никто не чистил с тех самых пор, как они были чьими-то шкурами. В довершение всего старуха была очевидно безумна. Она ободряюще улыбнулась Шторму и попыталась взять его за руку, которую он ловко отдернул. Видно было, что это происходит далеко не в первый раз. Но Алиса не огорчалась.

- Мы ведем вас в один из залов собраний, - весело сообщила она. - Теперь ты увидишь, где принимаются самые важные решения. Не волнуйся, это не очень глубоко. Глубоко под землей живут всякие опасные твари. Они привыкли к темноте и знать не знают ни о войне, ни о погоде. Мы стараемся их не беспокоить, а они нас обычно не жрут. Не волнуйся, касатик, старушка Алиса-Призрак тебя защитит. Со мной ты в безопасности.

Шторм вяло улыбнулся. Он вовсе не чувствовал себя в безопасности. На всякий случай он сделал вид, что внимательно глядит вперед - вдруг это отобьет у старухи охоту беседовать. Рэндом с трудом сдержал улыбку. В свое время Шторм был заядлым сердцеедом. Руби тяжело вздохнула, и Джек тут же забыл об Алексе и повернулся к ней. Руби хмурилась и сердито сжимала губы.

- Не люблю гулять, - заявила она в пространство. - Мы что, на курорт сюда приехали? Где все эти их лазутчики и страшные твари из глубины? Я хочу хоть немного поразвлечься. Не затем я тащилась на Технос III, чтобы гулять пешком, как старушка в дорогом санатории. Хочу кого-нибудь убить.

- А девушка мне нравится, - заметил Длинный Лэнк. - Вот у кого правильный образ мыслей!

Они шли все вперед и вперед. Шторм с трудом поспевал за своими товарищами - с каждым шагом дышать становилось все труднее. Даже общество Алисы-Призрака не могло заставить его ускорить шаг. Рэндом чувствовал себя свиньей. Сам он с каждым днем чувствовал себя все лучше и выглядел все моложе, а Шторм на глазах старел. Когда-то они были братьями по оружию, а сейчас скорее смахивали на отца с сыном. Шторм пока молчал, но Рэндом знал, что его старый друг не мог не заметить растущей разницы между ними. Сам Джек старался по возможности об этом не вспоминать. Да, впервые за долгие годы он чувствовал себя прекрасно. Но ему не хотелось думать о том, во что он превращается. Рэндом немного приотстал, чтобы оказаться рядом со Штормом. Он сам не понимал, зачем он это делает - по дружбе или из жалости.

- Зачем мы здесь? - тихонько спросил у него Шторм. - Война - она для тех, кто помоложе. А мы с тобой, Джек, староваты для этого дела. Нам бы сидеть в трактире у огонька и рассказывать истории о своей бурной юности. Мы это заслужили, Джек. Мы пролили достаточно крови в боях за свободу. Почему мы должны начинать все по новой?

- Потому что война еще не кончилась, - ответил Рэндом. - Мы же принесли клятву, разве ты забыл? Мы поклялись кровью и честью, что будем сражаться против Империи, пока не победим - или пока не погибнем.

- Это клятва безусых юнцов, - возразил Шторм. - Тех, кто ничего не знает ни о войнах, ни о политике, ни о том, как на самом деле устроена Империя.

- Ты хочешь сказать, что больше не веришь в наше дело?

- Конечно, верю! Я же здесь, верно? Я просто говорю, что пора кому-нибудь другому принять у нас знамя. Какому-нибудь юнцу, у которого не стынут от старости кости и кто по утрам не кашляет по полчаса, разрывая легкие. Мы сделали все, что могли. Я слишком стар, чтобы умирать в чужом мире среди чужих людей, сражаясь за свободу нескольких фабричных клонов.

- У тебя скоро откроется второе дыхание, - сказал Рэндом. Но слова его прозвучали неубедительно, поскольку он сам не слишком верил в то, что говорил. - Скоро тебе станет получше.

- Черт возьми, прекрати меня опекать, Рэндом! - ответил Шторм.

Дальше они шли молча.

В какой-то момент первый из "отверженных" внезапно остановился и поднял руку, призывая остальных последовать его примеру. Мятежники встали как вкопанные. В тусклом свете факелов они вглядывались в темноту и прислушивались. Шторм беспокойно вертел головой, но Рэндом и Алиса-Призрак были слишком заняты, чтобы обращать на него внимание. Рэндом нахмурился и растормозил подсознание, чтобы с помощью новых способностей понять, что происходит. Но в результате лишь услышал какой-то глухой стук. Источник его постепенно приближался.

- Что это? - тихо спросил Рэндом. - Кто-то идет?

- Это лазутчики Вольфов, - объяснила Алиса-Призрак. - У них есть машинки, которые засекают любое движение во всех ближайших туннелях. Они уже близко. Держитесь!

В руках мятежников моментально появилось оружие. В основном это были топоры и мечи, но попадались и цепи. Рэндом и Руби придвинулись друг к другу и выхватили мечи, повернувшись к Шторму спиной. Увидев это, Шторм тоже потянул меч из ножен. Глухой стук становился все громче. Рука Рэндома автоматически потянулась к дисраптеру, но вытаскивать его Джек не стал, подумав о том, что может наделать луч, когда начнет отражаться от стен узкого туннеля. Оставалось надеяться, что люди Вольфов тоже об этом подумают. И тут правая стена с грохотом треснула, и из пролома посыпались вооруженные люди в боевых доспехах. Двигались они на удивление быстро. Сервомеханизмы громко скрипели, но не будь их, наемники не удержали бы огромные мечи и топоры, с которыми они обрушились на стоявших плотной группой мятежников.

Закипел бой. Мятежники были быстрее своих тяжеловооруженных противников. Они ловко уворачивались от ударов огромных топоров и сами находили уязвимые места в доспехах нападавших. Развернуться в тесном туннеле было практически негде. Бурлящая толпа заполнила его от стенки до стенки. Мятежники ни секунды не стояли на месте, останавливаясь лишь для того, чтобы нанести очередной удар. Те, кто помедленнее, падали, обливаясь кровью, под ноги сражающимся. Мало кому удавалось подняться снова. Мечи и топоры мятежников не могли пробить толстую броню Вольфов. Но у доспехов есть и слабые места - там, где соединяются несколько пластин. Надо было лишь суметь их найти. К несчастью, закованные в броню люди Вольфов могли выдержать не один десяток ударов, в то время как мятежникам хватало и одного. А еще у Вольфов были огромные топоры и сервомеханизмы, многократно усиливавшие удар, так что мятежник, подставившийся под него, падал, разрубленный надвое. И кроме того, людей в доспехах было гораздо больше, чем "отверженных" .

Мятежники падали один за другим, а оставшиеся в живых шаг за шагом отступали назад, туда, откуда пришли. Из нападавших пока погибли трое. Кому-то удалось попасть им мечом в глаз или в щель доспехов на шее. Но трое - это очень мало. Однако мятежники и не думали сдаваться. Долгая жизнь в экстремальных условиях Техноса III превратила их в не совсем обычных людей. И они гораздо лучше своих противников умели сражаться под землей. Мятежники так и роились вокруг людей в доспехах, нанося меткие удары и уворачиваясь от ответных атак. Через некоторое время они уже не отступали.

В гуще драки Руби Джорни взяла меч в обе руки и, размахнувшись, со всей силы ударила им своего противника. Лезвие описало дугу и начисто снесло закрытую шлемом голову солдата. Голова пролетела по воздуху несколько ярдов и упала в море сражающихся. На окровавленном лице застыло удивление. Рэндом расхохотался и проревел что-то в знак одобрения. Он тоже замахнулся мечом, но солдат, в которого был направлен удар, успел прикрыться закованной в броню рукой. От удара меч выпал из рук Рэндома и рухнул в кровавое месиво под ногами. Наемник широко ухмыльнулся и высоко занес меч, чтобы нанести последний сокрушающий удар. Увидев это, Руби громко закричала, но она была слишком далеко, чтобы помочь Джеку. Обуреваемый смертельной яростью, Рэндом изо всей силы ударил противника кулаком в грудь, голой рукой проломив ему доспехи. Наемник в ужасе закричал. Рэндом вырвал из его груди трепещущее сердце, расхохотался и высоко поднял свой ужасный трофей, заливая одежду кровью поверженного врага.

Все в ужасе застыли, потрясенные этим зрелищем. На мгновение битва прекратилась, а потом вспыхнула с новой силой, только на этот раз отступали уже наемники. Рэндом и Руби так и рвались вперед, и ничто не в силах было остановить их. "Отверженные", глядя на них, тоже воспрянули духом. Еще несколько латников с воплями рухнули на пол. Некоторые из их товарищей попытались было убежать, но коридор был слишком узким и пробиться назад им не удалось. Алиса-Призрак прыгнула одному из них на плечи и с ликующими воплями снова и снова втыкала окровавленный кинжал в узкую щель забрала.

Ни один из солдат не ушел живым. Их изувеченные тела были разбросаны по всему коридору, обозначая путь отступления. У мятежников тоже были жертвы, но их потери были несравнимы с потерями Вольфов. Кровь забрызгала стены и стекала лужами на пол. Рэндом и Руби радостно ухмылялись. Мятежники толпились вокруг, хлопали их по спинам и громкими криками выражали свое восхищение. Рэндом с довольным видом вытирал тряпкой кровь и улыбался всем и каждому, пока не встретился взглядом со Штормом. Тот стоял немного в стороне и тяжело дышал. Кровь пропитала всю его одежду - чужая кровь. Рука, сжимавшая меч, заметно дрожала. Шторм смотрел на Рэндома как на незнакомца. Рэндом хотел подойти к нему, но, натолкнувшись на этот взгляд, остановился.

- Кто ты? - спросил Шторм. - Джек Рэндом, которого я знал в молодости, не мог такого сделать. И никто не может, если он человек.

- Меня... Я изменился, - объяснил Рэндом. - Я теперь не такой, как прежде. Но это все еще я.

- Нет, не ты, - твердо сказал Шторм. - И я больше не знаю, кто ты.

Он повернулся и пошел прочь. Один. Рэндом не стал его догонять. В том, что сказал сейчас Шторм, была известная доля истины. Он обернулся и увидел, что Алиса-Призрак глядит на него умоляющим взглядом. Рэндом пожал плечами. Алиса повторила его жест и поспешила вслед за Штормом. Руби Джорни тем временем с рычанием и проклятиями разогнала всех поздравлявших и принялась чистить окровавленный меч грязной тряпкой, которая когда-то была шелковым носовым платком. Руби терпеть не могла поздравлений и не знала, что такое чувство товарищества. К Рэндому она даже и не попыталась подойти. Он снова пожал плечами. Как всегда, он сделал то, что должен был сделать. Ничего особенного не произошло.

Но он никогда не сможет забыть, как сжимал в руках трепещущее человеческое сердце и смеялся от радости. В этот момент он не был похож на себя. Видит бог, не был.

Внезапно в голову ему пришла другая мысль. Неужели "отверженные" нарочно подошли так близко к территории Вольфов, чтобы посмотреть, что будет делать легендарный Джек Рэндом, когда за спиной у него нет армии мятежников? На их месте он бы обязательно постарался устроить такую проверку. Но ведь ради этого они рисковали жизнью! А еще Джека очень смущал тот факт, что "отверженные" опять не взяли ни одного пленника. Даже не попытались захватить кого-нибудь живым. Чтобы выиграть войну, одной ненависти часто оказывается мало. Чаще всего побеждает тот, кто позволяет противнику сдаться, а не тот, кто хочет истребить врага до последнего человека. Но, возможно, здесь, на Техносе III, ненависть уже успела пустить слишком глубокие корни.

На открытом пространстве между фабрикой и первой траншеей шли военные учения. Церковные войска, или, как их все называли, "верные" тренировались вместе с наемниками армии Вольфов, а Тоби Шрек и Флинн снимали их на камеру. Никто не был рад присутствию репортеров, но Тоби и Флинн давно привыкли к такому отношению. Официально солдаты церкви Христа-Воителя и закаленные в боях наемники Вольфов должны были к этому времени представлять собой единую армию. На самом деле обе стороны имели свои многовековые традиции, не последней из которых была ненависть к сегодняшним партнерам. В результате тренировка быстро перешла в обычную драку. "Верные" и наемники с яростью набросились друг на друга, в полной мере демонстрируя все свои боевые качества.

Кардинал Кассар, на черных доспехах которого была нарисована малиновая шапочка, уже довольно долго и безуспешно выкрикивал всевозможные приказы. Лицо его, точнее то, что от него осталось, побагровело от натуги и не отличалось по цвету от головного убора кардинала. Вероятно, у Кассара было не все в порядке с сердцем, но никто не рискнул бы сейчас подойти к нему, чтобы сказать об этом. Он сыпал проклятиями и орал, как на параде, пытаясь силой своего авторитета заставить "верных" вести себя прилично. Но даже страшные наказания, которые он обещал ослушникам, не могли восстановить порядок. Наемники скорее подохли бы, чем уступили горстке женоподобных псалмопевцев, а церковники были полны решимости доказать этим профессиональным головорезам, на что способны люди, идущие в бой ряди святой веры. Драка превратилась в побоище. Полилась кровь и полетели головы.

Иезуиты носились между рядами, силой разнимая дерущихся - обеим сторонам от них доставалось одинаково. Так, покусывая, собирают овец собаки-пастухи. Но даже иезуиты не могли быть везде одновременно. Хотя всем абсолютно было ясно, что, если бы не они, разнять бы не удалось никого. Даже самые опытные наемники не хотели связываться с иезуитами. Они были элитой, лучшими из лучших и уступали разве что разведчикам. В битвах иезуиты сражались бок о бок со своими подчиненными и отрезали себе на память части тел поверженных врагов. Причем не только уши.

Наконец кардинал Кассар прекратил кричать. Ему пришлось что есть сил стиснуть зубы, чтобы удержать рвущиеся наружу гневные слова. Руки кардинала были сжаты в кулаки, ноги так и рвались в гущу драки. Уж он бы показал этим мерзавцам, как не выполнять приказы кардинала! Но этого он как раз и не мог сделать. Кассар знал, что Флинн снимает все, и не мог допустить, чтобы люди увидели, как он выходит из себя. До сих пор во всех его неудачах на этой планете можно было обвинить кого-нибудь - другого. Если он сейчас опозорится, на миссии можно будет поставить крест. Всем станет ясно, что кардинал не восстановит порядка на Техносе III. И тогда он окончательно испортит себе карьеру. А значит, он не должен подавать виду, что взбешен. Даже если ему сейчас придется кого-нибудь казнить. По жребию, просто чтобы показать, что он не шутит.

Тоби Шрек стоял на безопасном расстоянии от кардинала и довольно улыбался, глядя на него. Он понимал, что Кассар находится на грани апоплексического удара. Кроме того, он уже давно не видал такого жуткого бардака.

Тоби взглянул на оператора:

- Скажи мне, что ты все это снимаешь, Флинн! Первоклассный спектакль! Лучше быть не могло, даже если бы они репетировали!

- Расслабьтесь, шеф. Миллиарды зрителей уже видят это на своих экранах. Мы же с вами в прямом эфире.

Тоби ухмыльнулся. Хорошая вещь - прямой эфир. Его последний репортаж имел бешеный успех. Такого рейтинга у "Имперских новостей" еще никогда не было. Некоторые станции повторяли его по нескольку раз и платили за эту привилегию бешеные деньги. Поговаривали о присуждении Тоби и Флинну наград и, что еще важнее, больших денежных премий. Вольфы за сердце схватились, когда увидели репортаж, особенно куски, снятые в госпитале. Они даже обратились было к адвокатам, но потом Стефании каким-то образом удалось свалить вину на Валентина. Они с Дэниэлом обещали все изменить, но никаких перемен на Техносе III пока не наблюдалось.

В одном разразившийся скандал определенно пошел на пользу Тоби Шреку. Вольфы вынуждены были уступить "Имперским новостям" и позволить Тоби и Флинну передавать особо важные новости в прямом эфире. И огромная аудитория, собравшаяся перед экранами головизоров, с нетерпением ждала, что новенького они ей покажут. А оправдывать подобного рода ожидания всегда трудно. После хорошего выступления нельзя исполнять "на бис" дрянные номера. Тоби не ожидал от сегодняшней тренировки ничего хорошего. Что может быть интересного в воинских учениях? Но, кроме этого, снимать было нечего, и они с Флинном отправились сюда. Все равно никто с ними теперь не разговаривал - указания Вольфов на этот счет были весьма определенными. А зрители требовали новых репортажей. Зато теперь Тоби так и сиял, глядя, как "верные" сгоняют наемников в кучу, норовя лишний раз побольнее пнуть своих противников. Как же можно было так недооценить способности Вольфов и кардинала Кассара! Стоит им взяться за любое дело, и оно идет кувырком - прямо как эти учения. Тоби снова перевел взгляд на Флинна, который спокойно снимал весь этот хаос, профессиональным взглядом выискивая наиболее удачный ракурс. Сейчас его камера парила над полем битвы, а сам Флинн смотрел на мир через ее объектив. Мозг оператора был напрямую связан с совиным глазом его единственного инструмента. Камера так и порхала с места на место, выхватывая особенно понравившиеся Флинну детали. Несмотря на все свои недостатки (а этого добра у него хватало), Флинн был великолепным оператором. Правда, после успеха их первой передачи он сделался совсем уж невыносимым нахалом. Тоби оставалось только радоваться, что он не приперся на съемку в черной баске и боа из перьев. В какой-то момент Флинн ему именно этим и угрожал.

- Выше голову, шеф, - тихонько сказал Флинн. - По-моему, нам сейчас туго придется.

Тоби оглянулся и внутренне поморщился, увидев, что в их сторону направляется не кто иной, как кардинал Кассар. Тоби почувствовал себя очень неуютно, но постарался, чтобы на лице его это не отразилось. Такие, как Кассар, всегда пользуются чужой слабостью. Тоби вежливо поклонился кардиналу и одарил его такой приветливой улыбкой, что сам чуть не поверил в ее искренность.

- Доброе утро, кардинал. Прекрасная погода, не правда ли? По-моему, ранняя осень - самая приятная пора на Техносе III. Погода почти как в других мирах.

Но все это, увы, до первого урагана. Чем мы можем быть вам полезны?

- Для начала вы можете убрать свою проклятую камеру и дождаться, пока мы возьмем ситуацию под контроль.

- Простите, кардинал, - улыбнулся Тоби, - но ваше начальство придерживается на этот счет другого мнения. Нам было велено снимать все, что здесь сегодня произойдет.

Кассар фыркнул, но промолчал. На это у него ума хватило. Он видел приказ собственными глазами. Церкви нужна была пропаганда, чтобы усилить свое влияние при дворе, и начальство решило, что "верные" на Техносе III самый подходящий объект для демонстрации в масштабе Империи. Кроме того, пастыри надеялись, что военное мастерство "верных" и их железная дисциплина заставят людей забыть о том неблагоприятном впечатлении, которое производили церковники в последнем репортаже Тоби. Кассар бы им объяснил... но его, как всегда, никто не спрашивал. Кардинал изо всех сил стиснул кулаки, чуть не до крови поранив себе ладони, но журналистов одарил ледяной улыбкой.

- Разумеется. Уверен, что вы сумеете сделать хороший репортаж. Но учтите, что я намерен просмотреть все ваши записи. До того, как они пойдут в эфир. Церковь в бесконечной милости своей снабдила меня новейшим оборудованием для обнаружения таких вещей, как палимпсест. Так что от меня вы ничего не сумеете утаить.

Кардинал был искренне уверен, что на этот раз последнее слово осталось за ним. Он повернулся и пошел прочь, на ходу прочищая горло. На этот раз эти ублюдки, его подчиненные, вынуждены будут услышать его. А иначе... Иначе он им покажет.

Флинн задумчиво посмотрел ему вслед:

- Вы не думаете, шеф, что мы должны были напомнить ему о том, что передача идет в прямом эфире?

- Разве мы виноваты, что он не читает приказов своего же начальства? - возразил Тоби. - Не понимаю, как такой идиот мог стать кардиналом.

- Семейные связи, - пожал плечами Флинн.

- Как всегда, - согласился с ним Тоби. - Этот тип - невыносимый хвастун. Интересно, "верные" его любят?

- Шутите? Если бы не иезуиты, они бы давно ему гранату в сортир подбросили. И даже иезуиты сыты им по горло. Но у него есть свои поклонники среди иерархов. Неприкрытая жестокость высоко ценится в церкви Христа-Воителя.

- Это верно. Интересно, Кассар участвует в битвах или, как истинный пастырь, командует своими овцами из глубокого тыла?

- Вот тут Кассару надо воздать должное - он всегда дерется в первых рядах. Не думаю, что он пропустил хоть одну битву с тех пор, как сюда приехал. Перебьет уйму народу и отдыхает, довольный, как устрица. - Флинн вдруг замолчал, и на лице его появилось задумчивое выражение. - Если подумать, звучит как-то странно. С чего мы взяли, что устрицы довольны?

- Мы не о том говорили.

- А о чем?

- Вот черт, не помню, - ответил Тоби. - Ты, главное, снимай. Похоже, что они наконец угомонились. Вот жалость-то. Наверное, кардинал пригрозил им массовым распятием.

- А что, он мог. Надеюсь, что, перед тем как выполнить эту угрозу, он даст мне время установить освещение.

Тоби вздохнул:

- Похоже, сейчас у нас упадет рейтинг. Он все возьмет под контроль, учения пойдут по плану, а наши зрители переключат свои визоры на другой канал. Нет в мире справедливости.

И в этот момент начался ад кромешный. Повсюду загремели взрывы. Металлическая поверхность планеты в нескольких местах вспучилась и лопнула. От страшного грохота у Тоби заложило уши. Все поле заволокло черным дымом, в воздухе засвистели осколки металла. Наемники и "верные" забыли о своих распрях и, кашляя, бросились в укрытие. Клубы дыма поднимались в небо, закрывая солнце. В наступившем сумраке что-то горело. Все кричали, но никто никого не слышал.

Из дыр, образовавшихся в металлической поверхности планеты, выскочили мятежники. Под землей они прорыли туннели почти до самой фабрики и теперь взорвали отделявшие их от поверхности перемычки. Повстанцы палили из дисраптеров (которых у них, как известно, не было и быть не могло) и швыряли во все стороны гранаты. Наемники и "верные" попытались наконец действовать сообща, но ничего из этого не вышло. Восставшие легко прорвали их нестройные ряды, и поле битвы снова превратилось в кашу. В воздухе засверкала сталь, кровь залила неровный металлический пол.

У Тоби Шрека челюсть отвалилась от такого зрелища.

- Чтоб я сдох! - восхищенно выдохнул он. - Нет, ты только посмотри! Флинн, скажи мне, что ты это снимаешь!

- Еще как снимаю! Свет, правда, ни к черту и дыма полно, но я все равно снимаю!

Воины Империи удирали во все лопатки. Правда, некоторые из них все же сопротивлялись, собравшись небольшими группками, но остальные думали лишь о том, чтобы спасти свою шкуру. Взрывы все еще гремели, а потоку "отверженных", выплескивавшемуся из-под земли, казалось, не будет конца. Иезуиты кричали своим подчиненным, чтобы те остановились и приняли бой, но в общем хаосе их приказов никто не слышал. Повстанцы набросились на иезуитов, и те вынуждены были отступить. Численное преимущество было не на их стороне. Зато мечом иезуиты владели лучше мятежников, так что никто из них при отступлении не пострадал. Кассар метался в самой гуще событий, не в силах принять ни одного решения. Восставшие преследовали разбегавшихся наемников и "верных". Как преследователи, так и преследуемые не обращали на кардинала никакого внимания. Они просто пробегали мимо. Наконец кто-то из людей Вольфов взял себя в руки и остановился, чтобы принять бой. Все сражающиеся разбились на пары и принялись рубиться. И тут Тоби Шрек увидел знакомое лицо.

Он схватил Флинна за плечо и попытался развернуть его лицом в нужную сторону:

- Смотри! Вон туда, направо! Знаешь, кто это? Джек Рэндом, вот кто! Чертов профессиональный мятежник собственной персоной! После поражения на Холодной Скале его никто не видел. Я не знал, что он здесь, на Техносе III. А ты знал? А, черт, какая разница! Главное - снимай! Ты только подумай - Джек Рэндом вернулся и люди видят его в прямом эфире! Да такой передачи еще никогда не было!

- Если это Джек Рэндом, он хорошо сохранился, - заметил Флинн, сосредоточенно следя за движениями своей камеры. - Он выглядит моложе, чем должен бы. И гораздо опаснее. Рубится он как сама смерть. Кто это с ним?

- Старика я не знаю, - сказал Тоби, инстинктивно прикрываясь рукой от очередной яркой вспышки. - Женщина одета как охотница за скальпами, но лица ее я тоже не знаю. Потом разберемся. Снимай лучше Рэндома. Он - наша главная новость.

Прямо перед ними выскочил невесть откуда мятежник с окровавленным мечом, и Тоби с воплем отскочил назад. У повстанца были темные глаза, а кровь стекала с меча огромными каплями. Флинн тоже завопил и вызвал камеру поближе, чтобы отгородиться ею от меча. Тоби внезапно осознал, что сзади мятежников столько же, сколько и спереди, и в ужасе застыл на месте. Мятежник посмотрел на них обоих, улыбнулся, подмигнул в камеру и снова исчез в толпе. Очевидно, даже мятежники понимали, как важна хорошая реклама. Тоби с трудом перевел дыхание и тихо порадовался, что с утра решил надеть коричневые брюки.

Внезапно прозвучал свисток, и мятежники, как горох, посыпались обратно в свои туннели. Через несколько минут все они уже скрылись под металлической поверхностью Техноса III. Более того, они взорвали заранее приготовленные заряды и обрушили за собой проходы. "Верные", наемники, иезуиты и кардинал Кассар стояли, разинув рты и пытаясь понять, что же с ними произошло. Дым еще не рассеялся. Повсюду валялись трупы. Некоторые из них горели - это были те, в кого попали заряды, выпущенные из лучевого оружия. Среди погибших почти не было мятежников. "Отверженные" унесли с собой своих раненых и убитых. Было тихо-тихо.

Кассар вдруг увидел, что Флинн продолжает снимать, и двинулся к нему, вне себя от ярости:

- Ты! Сейчас же прекрати снимать! И отдай мне пленку! Немедленно!

- Простите, кардинал, - сказал Тоби Шрек, на лице которого все еще играла восторженная улыбка. - Простите, но репортаж шел в прямом эфире, по настоянию вашего же начальства. Вы не могли бы вкратце прокомментировать то, что произошло?

Кассар поднял дисраптер и выстрелом разнес парившую в воздухе камеру на куски.

Флинн смерил его свирепым взглядом:

- Мой профсоюз вам это так не оставит.

Рэндом, Руби и Шторм бежали по темному коридору вслед за "отверженными" и, задыхаясь, хохотали из последних сил. Налет прошел ровно так, как и планировалось, - с их стороны жертв почти не было, зато захваченные врасплох Вольфы понесли огромные потери. Клоны с фабрики снабдили мятежников всей необходимой информацией, в частности, подсказали, когда именно надо проводить акцию, чтобы попасть в репортаж.

Теперь "отверженные" спешили покинуть свежевыкопанные туннели и вернуться к себе, в старую часть подземелья. Сейчас нельзя было давать волю усталости. Заваленные взрывом проходы вряд ли остановят Вольфов надолго, но никто на это и не рассчитывал. На самом деле битва только начиналась. Глубоко внизу, в тесноте и мраке подземного мира, враги мятежников получат от них последний смертельный урок.

"Отверженные" бежали вниз довольно долго, а потом коридор внезапно оборвался и вывел их в большую пещеру. Рэндом пошатнулся и привалился к стене. Коридор здесь разветвлялся на несколько узеньких тропинок. Одни шли вдоль стен пещеры, другие спускались вниз. А пещера и в самом деле была огромной - как будто кто-то взял и выдолбил изнутри приличных размеров гору. Потолок находился на высоте нескольких сотен футов, а пола Рэндом просто не видел. Он так и застыл, потрясенный этим зрелищем, и казалось, не замечал, как мятежники, толкаясь, пробегают мимо и спускаются на дно пещеры. Стены огромного зала были гладкими и блестящими. Кто знает, сколько веков подряд полировали их бегущая вода и другие природные абразивы. Кое-где виднелись металлические вкрапления голубого, зеленого и золотистого цвета и грубые следы давно заброшенных разработок. Свет фонарей мятежников отражался в бесчисленных сталактитах и сталагмитах, свисавших с потолка и поднимавшихся снизу, из непрозрачной желтоватой мглы. Руби и Шторм потихоньку подталкивали Рэндома вперед, но он просто не мог сдвинуться с места. Джеку казалось, что он забрел в огромный собор и увидел наконец истинную душу Техноса III. У него даже дыхание перехватило от такой красоты. Он казался себе мухой, усевшейся на цветное стекло в окне старого заброшенного монастыря.

Наконец Рэндом все-таки заставил себя пойти дальше. Вслед за Алисой-Призраком он вступил на длинную лестницу, ведущую вниз, в клубящийся желтый туман.

Мятежники деловито забивались во всевозможные щели - засада явно была подготовлена заранее. Рэндом вдруг осознал, что для них этот потрясающий зал был просто хорошим местом для засады. "Отверженным" некогда было обращать внимание на красоту - всю свою жизнь они сражались. Алиса-Призрак провела Рэндома, Руби и Шторма к углублению в стене. Отсюда они прекрасно видели вход, а сами при этом были надежно укрыты от него за каменным выступом. Алиса усадила Шторма поудобнее, вытащила дисраптер и замерла в ожидании. Дисраптер в ее маленькой костистой лапке казался огромным. Поднимавшиеся снизу желтоватые испарения отчетливо пахли серой. "Отверженные" уже слились со стеной, как безмолвные серые тени, и терпеливо ждали появления врага. В огромной пещере воцарилось безмолвие.

Рэндом изогнулся, так чтобы его губы оказались совсем рядом с ухом Алисы-Призрака, и тихонько спросил:

- Сколько же веков этому месту?

- Кто знает? Во всяком случае, оно старше нас, а остальное никому неинтересно.

- Потрясающая пещера.

- Что верно, то верно. Прекрасное место для засады. Мы теперь полностью контролируем ситуацию. Эти бедняги из армии Вольфов даже не представляют себе, что их ожидает. Прольются реки крови, и вся она будет кровью наших врагов. А теперь тихо! Скоро они будут здесь. Достопримечательности будешь осматривать потом, когда мы всех перебьем.

Сверху послышался топот множества бегущих ног, и Рэндом припал к земле, покрепче стиснув в руке дисраптер. Ему не впервые привелось биться в таком красивом месте. В свое время, когда его мотало по разным планетам, он повидал много чудесных пейзажей. И каждый раз вокруг валялись трупы и стонали умирающие товарищи. Цели у Рэндома были самые благородные, но иногда он думал, что проливает слишком много крови. Что вспомнят о нем потомки? Повсюду он приносит только смерть и разрушения.

И тут в пещеру ворвались наемники и "верные", возглавляемые разведчиками Эйджем, Барром и Шоал, и Рэндому стало не до размышлений. Пришло время убивать во имя правого дела, во имя восстания. Смерть и ярость до краев заполнили огромную пещеру. Вспышки дисраптеров залили все кругом ярким мертвенным светом. Сверкающие силовые лучи скрещивались в воздухе и отражались от металлических стен. Под высокими сводами гулким эхом отдавались вопли раненых и боевые выкрики. Наемники и "верные" бросились под прикрытие. Ярость и жажда мести заставили их пробежать несколько миль по темным извивающимся коридорам, но, увидев вспышки дисраптеров, они сразу остановились, как будто натолкнулись на невидимую стену. Ведущие вниз узкие тропинки были усыпаны телами раненых и погибших. Уцелевшие забились под прикрытие и тоже открыли огонь. В конце концов заряды дисраптеров иссякли, и в огромной пещере снова наступила тишина, нарушаемая лишь стонами раненых да затихающим эхом. Обе стороны вытащили мечи и устремились вниз, на дно пещеры.

Зазвенела сталь. Две армии сошлись в рукопашной в желтом тумане. Никто не просил пощады - да никто бы ее и не получил. "Верные" и наемники стремились отомстить за своих погибших товарищей, а "отверженным" всегда было за что мстить. И те и другие так и рвались вперед, рассекая грудью желтый туман, как корабль - морские волны. Думать было некогда. Сверкали мечи, кровь лилась рекой. Весь пол громадной пещеры был усеян фигурками сражающихся людей.

Рэндом и Руби, как всегда, бились спина к спине. И как всегда, никто не мог пробить их защиту. Шторм рубился рядом с ними, демонстрируя многолетнюю практику владения мечом. Враги водоворотом бурлили вокруг, но справиться с этой троицей не могли. Руби Джорни, громко смеясь, поражала одного противника за другим. Наконец-то она была в своей стихии. Рэндом удовольствия от убийства не получал. Он давно уже избавился от подобных эмоций. Рэндом бился за правое дело, бился жестоко и беспощадно, но хотел только одного - чтобы все это поскорее кончилось. Шторм тяжело дышал, и с каждым взмахом меч его становился все тяжелее и тяжелее. В конце концов, он был всего лишь человеком.

И наконец случилось неизбежное. Трое знаменитых мятежников встретились с тремя разведчиками - самыми сильными бойцами армии Вольфов. Бурлящая толпа расступилась, чтобы пропустить их друг к другу, как будто исход этой схватки мог предрешить исход всего сражения. Разведчик Барр оказался лицом к лицу с Руби Джорни, Эйджу предстояло биться с Рэндомом, а Шоал - со Штормом. На мгновение они замерли, проявляя таким образом что-то вроде взаимного уважения, а потом бросились друг на друга. Вскоре толпа растащила три сражающиеся пары в разные стороны.

Рэндом прислонился спиной к металлическому сталактиту и твердо удерживал эту позицию, отражая постоянные атаки Эйджа. От одних выпадов он уворачивался, другие отбивал мечом и ждал, когда противник выдохнется. Одна беда - разведчик, похоже, выдыхаться не собирался. Наоборот, чем больше ударов разведчика не достигало цели, тем сильнее он злился и тем больше становилась его сила. Губы разведчика растянулись в ледяной улыбке, а глаза таили ярость и безумие. Рэндом присел, чтобы увернуться от очередного удара, и Эйдж срезал мечом верхушку его сталактита. Только тут Джеку пришло в голову, что защита в его случае - отнюдь не лучшая тактика. Если он не сменит тактику, то рано или поздно разведчик его убьет. И никакой Лабиринт не поможет.

И тогда Рэндом заставил свой организм работать по программе "спурт". Кровь громко застучала у него в ушах, сердце забилось быстрее. Рэндом перешел в наступление и сам набросился на Эйджа. Тот растерялся и отступил на шаг, но быстро пришел в себя и с легкостью отразил атаку. Что бы Рэндом ни делал, Эйдж даже с места не двигался. Он был разведчиком, а разведчик, пусть даже стареющий, - это самый сильный противник во Вселенной. Ведь его работа - убивать все что угодно, если оно каким-нибудь образом угрожает Империи. Но Рэндом давно уже не был "чем угодно". Он прошел Лабиринт Безумия. Он немного приоткрылся и улыбнулся своему противнику. Меч Эйджа моментально нашел брешь в его защите, но Рэндом неуловимо быстрым движением свободной руки отшиб этот меч в сторону. Теперь открыт был уже Эйдж. Какую-то долю секунды они стояли в такой позиции, а потом меч Рэндома вонзился разведчику в грудь и вышел из спины. Эйдж сдавленно вскрикнул от боли и упал на колени. Из его перекошенного рта хлынула кровь. Рэндом выдернул меч, и разведчик упал ничком, как будто только меч и помогал ему держаться. Но Рэндом на всякий случай все же обезглавил его. В конце концов, Эйдж был разведчиком

Руби включила "спурт", как только поняла, что ей предстоит биться с разведчиком. Конечно, Барр был самым старшим из них, но это не значило, что он не опасен. Любой разведчик, даже самый старый, гораздо более опасный противник, чем обычный человек. Руби рискнула схватиться с Барром лицом к лицу, а затем плюнула ему в левый глаз. На какую-то долю секунды Барр растерялся, и Руби успела выхватить из-за пояса нож и воткнуть его под ребра своему противнику. Барр тут же отскочил в сторону, но рука Руби уже успела промокнуть от крови. Руби бросилась вперед, на всю катушку используя преимущества "спурта". Медленно, шаг за шагом, Барр начал отступать. При каждом движении из раны на его боку хлестала кровь, но он не сдавался. Лицо его было бесстрастным, а движения - точными и уверенными. Но в конце концов Руби удалось силой отбить в сторону его меч и кончиком своего собственного чиркнуть по обнаженному горлу разведчика.

Кровь фонтаном хлынула из ужасной раны. Руби отступила на шаг и рукавом вытерла лоб, чтобы чужая кровь не залила ей глаза. Она довольно улыбнулась, взглянув на перерезанную глотку Барра, но улыбка тут же сползла с ее лица. До Руби дошло, что ее противник все еще на ногах. Барр был разведчиком и не хотел уходить во тьму в одиночестве. Взмахнув мечом, он бросился вперед. Руби упала на одно колено и с трудом увернулась от удара, но меч Барра срезал большую прядь ее волос. Руби вонзила меч разведчику в живот. Он вскрикнул и упал навзничь. Она отпустила меч, вскочила на ноги, обеими руками схватила голову Барра и изо всей силы ударила его затылком о торчащий из пола сталактит. Острая металлическая верхушка прошла насквозь и вышла из правого глаза. Барр конвульсивно содрогнулся и затих. Грудь его в последний раз приподнялась и медленно опустилась. Руби, тяжело дыша, вытащила свой меч и отскочила в сторону, чтобы осмотреть Барра с безопасного расстояния. В конце концов, он был разведчиком. С облегчением убедившись, что Барр действительно мертв, она встала на колени и поцеловала его в окровавленные губы. А потом вскочила и отправилась посмотреть, как там Рэндом.

Битва уже заканчивалась. Мятежники выигрывали ее с большим перевесом. На их стороне были все преимущества - внезапность, удачная позиция, знание местности, - так что ни опыт, ни жажда мести не могли помочь наемникам и "верным" выиграть эту битву. Большинство из них были уже мертвы. Все уцелевшие столпились вокруг единственного оставшегося в живых разведчика - Шоал. Напротив разведчицы стоял Рэндом, и Руби поспешила присоединиться к нему. Никто из них ни слова не сказал о Шторме. Шоал несколько секунд стояла, переводя взгляд с Руби на Рэндома и обратно, а потом невесело усмехнулась и бросилась по никем не охраняемой тропинке наверх, в коридор и прочь из пещеры. Ее подчиненные помчались за ней, и мятежники не стали их удерживать. Кто-то же должен рассказать Вольфам о великой победе "отверженных".

Все было кончено. "Отверженные" бродили среди мертвых и раненых, добивая врагов и пытаясь помочь друзьям. В подполье не было места для пленных, а дотащить их до сестер милосердия живыми не представлялось возможным. Рэндом и Руби убрали мечи в ножны и отправились искать Александра Шторма, старого боевого товарища, которого они в последний раз видели рядом с разведчицей Шоал. Руби и Джек медленно продвигались между телами погибших, переворачивали их, чтобы заглянуть в очередное окровавленное лицо... Шторма нигде не было. В конце концов они нашли его в трещине стены, далеко от того места, где они расстались. Шторм не был ранен. На лице у него не отражалось ничего, кроме обиды и возмущения.

- Я убежал, - вызывающе заявил он. - И так поступил бы любой нормальный человек, доведись ему столкнуться один на один с разведчиком. А я - нормальный человек. Я не обладаю вашей нечеловеческой силой и скоростью. Я был для нее неинтересным противником, и мы оба знали это. Так что я просто развернулся и убежал, а она не стала мне мешать. У нее было много других, более важных дел. Разве опасен для нее такой старый дурак, как я?

- Ты отлично держался, пока она не появилась, - сказал Рэндом. - Бился совсем как в молодые годы.

- Я устал и сбил дыхание. У меня до сих пор болят руки. Я старый человек и не могу биться, как в молодые годы. Ты тоже должен быть старым человеком, Джек. И ты был им, а теперь почему-то перестал. Разве не так?

- Алекс...

- Я видел тебя в деле. Человек не может быть ни таким сильным, ни таким быстрым. Даже легендарный Джек Рэндом. Я больше не узнаю тебя, Джек. Что ты такое? Фурия? Хайден? Пришелец? Я знаю только одно - ты больше не человек.

- Я твой друг, - возразил Рэндом. - Я был и остаюсь твоим другом.

- Нет, Джек. С каждым днем ты выглядишь все моложе и моложе. Никто не может одолеть тебя - даже разведчики. Но чем бы ты ни был, у таких, как ты, не может быть ничего общего с такими, как я. Возможно, ты все-таки умер, когда имперские войска захватили тебя в плен. Точнее, не ты, а тот Джек Рэндом, которого я знал.

Он развернулся и пошел прочь.

- Алекс, пожалуйста... Алекс, подожди! Я же не могу без тебя... - рванулся было за ним Рэндом, но Руби удержала его за руку:

- Пусть уходит. Он прав. Мы не те, что раньше. Мы стали гораздо лучше. И потом, зачем он тебе? Ведь теперь у тебя есть я.

Рэндом остановился и долго смотрел на ее залитое кровью лицо.

- Да, - сказал он наконец. - У меня есть ты.

Мать Беатриса велела своим сестрам приподнять одну из стен палатки, чтобы та не мешала санитарам заносить раненых. После нашумевшего налета мятежников их поступило особенно много, а госпиталь и без того был переполнен. Для новых коек места уже не хватало. Беатриса приказала вышвырнуть все койки на улицу, чтобы набить побольше раненых в ограниченный объем палатки. Теперь они лежали плечом к плечу на окровавленных простынях. Кто-то кричал, кто-то стонал, кто-то просто молча ждал смерти. Омерзительный запах крови и рвоты в сочетании с вонью разорванных кишок перешибал даже запах дезинфицирующих средств, которыми сестры обильно поливали все вокруг. Беатриса знала, что через какое-то время она привыкнет, но пока что ей это мало помогало. От жуткой вони кружилась голова, и Беатрисе пришлось схватиться за стенку, чтобы не упасть. А может, это не от вони, а от отчаяния. Беатриса и ее подчиненные делали все, что могли, и понимали, что этого недостаточно. После того как "Имперские новости" передали репортаж Тоби, ее орден и другие миссии буквально завалили медикаментами, плазмой и перевязочными материалами. Но ни врачей, ни новых сестер они так и не прислали. Технос III был не самой важной из миссий сестер милосердия, а врачи требовались везде. Сестры не могли предвидеть подобной бойни - такого количества раненых Беатриса еще ни разу в жизни не видела. Обычно они просто умирали. Теперь, когда у Беатрисы появились новые медикаменты, она смогла сохранить жизнь большинству своих пациентов. Но теперь ей стало не хватать места. Черт бы побрал этих мятежников! И Вольфов заодно. А также ее саму, за то, что ей пришло в голову прилететь сюда для перемены обстановки.

Беатриса вытерла вспотевший лоб тыльной стороной ладони, не подозревая, что размазывает по нему алую полосу крови. Когда она думала о том, что могла бы сделать, будь у нее настоящая медицинская лаборатория и современное оборудование, у нее руки опускались от отчаяния. В основном она старалась не думать об этом и делать то, что может. Взяв себя в руки, Беатриса вернулась в палатку. Лучше было бы сказать "вернулась в ад". Она медленно шла вдоль огромной палаты госпиталя, перешагивая через лежащих в проходе раненых и то и дело останавливаясь, чтобы помочь сестрам. Иногда ее помощь заключалась лишь в том, чтобы приложить на лоб очередному страдальцу прохладную руку, а иногда приходилось и держать пациента, пока хирурги его оперировали. Несмотря на новые поставки, обезболивающих все равно не хватало, и хирурги приберегали их для серьезных операций. Тем же, чьи раны были не такими тяжелыми, они просто давали в зубы кусок ткани, чтобы заглушить стоны.

Про себя Беатриса молила Господа, чтобы он дал ей силы все это вытерпеть. Тела мертвых уносили из палатки в тот самый миг, когда они переставали дышать. Во-первых, место было нужно живым, но, что самое главное, Вольфы хранили свежие тела на случай, если им понадобятся донорские органы. Представители этого клана никогда не упускали своей выгоды. Конечно, никому из ее раненых эти органы не достанутся. Право на них имеют только офицеры.