Чтение 22–й страницы книги ~Сладкий вкус огня~

- Испытательный срок ты имеешь в виду?

- Зачем все разрушать? Послушай, Серж, я сегодня думала. Так иногда
говорят: оставлю все и уйду. Но ты не можешь оставить самого себя.

- О, избавь меня...

- Я хочу сказать, тут просто книжная романтика...

- Ким, пожалуйста! Это так мучительно для меня.

- Бедняжка, Извини, пожалуйста, что я причиняю тебе боль...

- Избавь меня от твоего сарказма, ради Бога.

- Я просто думала, что ты меня еще немного любишь и... что ты...

Рыдания не давали ей закончить, и около трех часов ночи она принимала
снотворное. Я не принимал, потому что не хотел спать. Мне казалось, что
это означало бы уходить от нее дважды. Я долго наблюдал, как она лежит,
завернутая в тонкую пелену сна. "Она спит не так, как другие, - думал я. -
Может, только она и умеет спать правильно". И я вспомнил...

В то лето бессонница, которая всегда преследовала меня, достигла
тревожных размеров. Декамп испробовал все препараты, оканчивавшиеся на
"ал" и "иум". Ничто не помогало. Потом однажды вечером в Антибе во время
отпуска рядом со мной в постели появилась Ким. Я ощущал волны, которые
исходили из ее тела и проникали в мое, принося блаженное ощущение покоя и
расслабленности. По утрам я вставал юный, как Адам при сотворении мира.
Иногда в середине ночи я открывал один глаз, и где-то в моем мозгу
маленькая клеточка шептала: "Прижмись к ней". Спокойно, клетка, не говори
ничего, а то я проснусь. И сон снова наплывал на меня.

Рассвет пробивался сквозь шторы. Должно быть, я задремал под утро,
потому что меня вернул из небытия звонок консьержки. Прежде чем встать и
собрать почту, я долго лежал в кровати, смутно сознавая, что хотя у меня
под одеялом есть ноги, руки и все остальное, я совершенно утратил
способность управлять ими, не говоря о мыслях, которые ползали по полу,
как тараканы.

Но внезапно одна из них укусила меня и пробудила к деятельности.
Сегодня утром должно прийти письмо от Терезы. Они приходили не каждый день
и были очень странными. Например:

"Мне всегда хотелось построить забор вокруг дома и парка. Лучше всего
стену, но это слишком дорого. Недавно я видела в "Лями де Жарден"
объявление: продается готовый забор - его нужно только поставить. Я все
измерила своими шагами. Получилось семьсот тридцать пять ярдов. Не мог бы
ты посмотреть, как он выглядит, и привезти сюда на поезде? Он не займет
много места - там только столбы и какая-то очень прочная решетка, которая
легко сворачивается".

Последняя фраза была написана настоящими каракулями, потом письмо опять
стало очень аккуратным, как будто ее почерк обрел второе дыхание. "Знаешь,
что я говорю себе: - Этот забор будет нашим обручальным кольцом, он
окружит дом, парк и наше счастье".

Вечером того дня, когда я ходил смотреть забор, меня ожидал сюрприз.

- Я не буду сегодня к обеду, - объявила Ким.

- Почему?

- Что значит "Почему"? Меня не будет дома, только и всего.

- С кем ты будешь?

- Какое это имеет значение? С одним человеком из нашего офиса.

- С Ланжером?

- Да, с Ланжером. Как ты догадался, дорогой?

Боже, как она была хороша, когда совершала свой пчелиный танец перед
зеркалом: шаг вперед, шаг назад, шаг в сторону, осматривая себя и добавляя
последние штрихи к этой восхитительной картине - и все для Ланжера!

- Конечно, он долго ждал тебя.

- Лучше поздно, чем никогда, не так ли?

Она взяла сумочку и убедилась, что все ненужные вещи на месте.

- Что ты будешь делать, дорогой? В холодильнике есть ветчина и немного
пива. Мне надо лететь, я опаздываю.

Я впервые познал поцелуй неверной жены. Как будто черная муха села на
подбородок. Потом Ким скользнула в лифт, словно в раскрытую постель.

Вернулась она в три часа ночи слегка пьяная, сверкающая и ледяная
одновременно.

- Ты спишь?

- Я не могу спать.

Ей потребовалось не меньше часа, чтобы раздеться и приготовиться ко
сну. Все это время она напевала.

- Ты изменила мне? - спросил я, когда она, наконец, легла в постель.

- Я пыталась, дорогой, но мне не удалось...

- Что это значит?

- О, никаких анатомических подробностей. На самом деле мне это удалось.
Спокойной ночи.

- Ты не могла подождать?

Уже засыпая, она издала невнятный звук, как будто спрашивая: "Подождать
чего?"

Остаток ночи я провел, пытаясь убедить себя в том что это не имеет для
меня никакого значения. Все к лучшему, мой мальчик. Живи день за днем, как
во время войны. Думай о чем-нибудь другом. Например, о Терезе. Этот забор
действительно хорош. Семьсот тридцать пять футов, нет - ярдов. Три фута на
ярд. Это будет - трижды пять - пятнадцать, один в уме. Трижды три -
девять, и один - десять, трижды семь - двадцать один, и один двадцать два
- две тысячи двести пятьдесят футов. А сколько ее шагов?

Наутро я вновь привел мир в движение. Немного воздуха, немного воды.
Немного физических упражнений. Немного виски. Кусок мяса - и вперед, с
веселой песней. Улыбочку. Спасибо. Еще раз... Потом был ленч с Канавой.

- Это действительно крупное дело, Серж. Я хочу, чтобы ты знал.

- Весьма признателен.

- И мне хотелось включить тебя в игру... Секунду. Меня не интересуют
твои личные проблемы. Послушай: Лакруа пустил в ход свои связи. И еще
Дюсюрж. Понимаешь, чем это пахнет?

Для наглядности он стал чертить вилкой по скатерти. Девять
пересекающихся треугольников, пять указывают вниз, четыре вверх. Внутри -
четыре концентрических круга, в свою очередь содержащие квадрат с четырьмя
замкнутыми устьями. Идеограмма. Мандала. Лабиринт, из которого Канава
наконец нашел выход: путем разделения, выщепления, резкого изменения
общественного мнения, молчаливых соглашений, умно построенных бесед и
маккиавелиевых комбинации. Через два месяца появится на свет новая газета.
И ему предложили стать редактором.

- А ты будешь редактором новостей. Нет, я не дам тебе говорить. Серж,
послушай, это очень большие деньги. Видел бы ты, какие они подписали
контракты на рекламу. Он стал перечислять по пальцам, - такой шанс бывает
один раз в жизни.

- Ты говорил об этом с Ким?

- Нет-нет, пока все полная тайна. Я боюсь говорить даже с самим собой.

- А может, вы вместе решили подцепить меня на такую удочку?

- Ты идиот или только прикидываешься?

- И то и другое, - признался я.

В качестве подтверждения своих слов я достал из бумажника свое
удостоверение журналиста, порвал его на четыре части и протянул обрывки
Канаве. Это не произвело на него должного впечатления. Некоторое время он
размышлял. Потом внезапно на меня обрушилась целая тирада.

- Почему ты считаешь себя лучше всех? Между прочим, есть и другие люди.
С чего ты взял, что они глупее тебя?..

После этого оставалось только одно - напиться. Что мы и сделали.

Поздно вечером, когда я добрался до дома, у меня, должно быть спьяну,
возникла странная идея - заняться любовью с Ким.

Это было долгое и мучительное поражение. "Только никаких сравнений", -
говорил я себе и шарил во тьме в поисках волшебной страны. Вот как будто
проблеск света... я устремился к нему и снова рухнул в пустоту... Потом
попробовал еще... Думай - о той - стране - которая - не - принадлежит -
никому - которая - принадлежит - только - нам - двоим - где ты - никогда -
не был - прежде - и куда - ты - никогда - не сможешь - вернуться - без -
Нее - думай - о той - божественной - прогулке - думай - лучше не думай.

Я считал, - хотя каждая вторая клетка моего измученного тела знала,
сколь недостойно такое мнение, - что любовь с Ким - это всего лишь
блестящий спектакль. Игра потных тел, игра поз и движений, взглядов,
запахов, слов. У каждого из нас был свой острый клинок. Лезвие сверкало,
звенело, наносило укол в нужном месте и тут же пряталось. Из нашего
поединка, напоминавшего борьбу двух львят на солнечной лужайке, мы
выходили изнуренные, иногда пораненные, но здоровые и счастливые - никто
не может отрицать этого. И смеющиеся.

Но не сегодня. Ким не знала о моей неудаче - или скорее сделала вид,
будто не знает. Она была серьезна и спокойна. И сегодня мы не смеялись.
Две фигуры, распростертые на простыне. Вдруг она сказала:

- Серж... что, если бы у нас был ребенок...

Я ждал этого. На самом деле Ким однажды была беременной - через четыре
месяца после нашего знакомства. Она просила: "Что будем делать, Серж?" И я
ответил: "Как хочешь, дорогая?" - "О, у нас еще много времени..." И мы
больше не упоминали об этом.

Я обнял ее.

- Дорогая, от этого ничего не изменилось бы. Мне кажется, мы... Мне
кажется, нами движут силы, которые нам не подвластны... Все, что
происходит, где-то запрограммировано, а может нет, просто происходит, и
все...

- Но если бы у нас был кто-то еще, если...

Это не спасло бы нас. Я встал, чтобы зажечь сигарету, надеясь подрезать
крылья ее безумию. Но не тут-то было. Ким взяла зажигалку с ночного
столика.

- Иди сюда... Послушай, Серж, давай подумаем сообща... Мы так часто
говорили, что состаримся вместе. Ты помнишь? Мы всегда говорили: "что бы