read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



как переживет он войну и как потом сложится его жизнь.
Вскоре вернулся Васков. Разбросал ветки, молча сел рядом, обхватив
раненую руку и покачиваясь.
-- Женя погибла?
Он кивнул. Потом сказал:
-- Мешков наших нет. Ни мешков, ни винтовок. Либо с собой унесли, либо
спрятали где.
-- Женя сразу... умерла?
-- Сразу, -- сказал он, и она почувствовала, что он говорит неправду.
-- Они ушли. За взрывчаткой, видно... -- Он поймал ее тусклый, все
понимающий взгляд, выкрикнул вдруг: -- Не победили они нас, понимаешь? Я еще
живой, меня еще повалить надо!..
Он замолчал, стиснув зубы, закачался, баюкая руку.
-- Болит?
-- Здесь у меня болит. -- Он ткнул в грудь: -- Здесь свербит, Рита. Так
свербит!.. Положил ведь я вас, всех пятерых положил, а за что? За десяток
фрицев?
-- Ну зачем так... Все же понятно, война...
-- Пока война, понятно. А потом, когда мир будет? Будет понятно, почему
вам умирать приходилось? Почему я фрицев этих дальше не пустил, почему такое
решение принял? Что ответить, когда спросят: что ж это вы, мужики, мам наших
от пуль защитить не могли! Что ж это вы со смертью их оженили, а сами
целенькие? Дорогу Кировскую берегли да Беломорский канал? Да там ведь тоже,
поди, охрана, -- там ведь людишек куда больше, чем пятеро девчат да старшина
с наганом!
-- Не надо, -- тихо сказала она. -- Родина ведь не с каналов
начинается. Совсем не оттуда. А мы ее защищали. Сначала ее, а уж потом
канал.
-- Да... -- Васков тяжело вздохнул, помолчал. -- Ты полежи покуда, я
вокруг погляжу. А то наткнутся -- и концы нам. -- Он достал наган, зачем-то
старательно обтер его рукавом. -- Возьми. Два патрона, правда, осталось, но
все-таки спокойнее с ним.
-- Погоди! -- Рита глядела куда-то мимо его лица, в перекрытое ветвями
небо. -- Помнишь, на немцев я у разъезда наткнулась? Я тогда к маме в город
бегала. Сыночек у меня там, три годика. Аликом зовут -- Альбертом. Мама
больна очень, долго не проживет, а отец мой без вести пропал.
-- Не тревожься, Рита, понял я все,
-- Спасибо тебе. -- Она улыбнулась бесцветными губами. -- Просьбу мою
последнюю выполнишь?
-- Нет, -- сказал он.
-- Бессмысленно это, все равно ведь умру. Только намучаюсь.
-- Я разведку произведу и вернусь. К ночи до своих доберемся.
-- Поцелуй меня, -- вдруг сказала она.
Он неуклюже наклонился, застенчиво ткнулся губами в лоб.
-- Колючий... -- еле слышно сказала она, закрыв глаза. -- Иди. Завали
меня ветками и иди.
По серым, проваленным щекам ее медленно текли слезы. Федот Евграфыч
тихо поднялся, аккуратно прикрыл Риту ветками и быстро зашагал к речке,
навстречу немцам.
В кармане тяжело покачивалась бесполезная граната. Единственное его
оружие...
Он скорее почувствовал, чем расслышал, этот слабый, утонувший в ветвях
выстрел. Замер, вслушиваясь в лесную тишину, а потом, еще боясь поверить,
побежал назад, к огромной вывороченной ели.
Рита выстрелила в висок, и крови почти не было. Синие порошинки густо
окаймили пулевое отверстие, и Васков почему-то особенно долго смотрел на
них. Потом отнес Риту в сторону и начал рыть яму в том месте, где она до
этого лежала.
Здесь земля мягкой была, податливой. Рыхлил ее палкой, руками выгребал
наружу, рубил корни ножом. Быстро вырыл, еще быстрее зарыл и, не дав себе
отдыха, пошел туда, где лежала Женя. А рука ныла без удержу, по-дурному
ныла, накатами, и Комелькову он схоронил плохо. И все время думал об этом, и
жалел, и шептал пересохшими губами:
-- Прости, Женечка, прости...
Покачиваясь и оступаясь, он брел через Синюхину гряду навстречу немцам.
В руке намертво был зажат наган с последним патроном, и он хотел сейчас
только, чтоб немцы скорее повстречались и чтоб он успел свалить еще одного.
Потому что сил уже не было. Совсем не было сил -- только боль. Во всем
теле...
Белые сумерки тихо плыли над прогретыми камнями. Туман уже копился в
низинах, ветерок сник -- и комары тучей висели над старшиной. А ему чудились
в этом белесом мареве его девчата, все пятеро, и он все время шептал что-то
и горестно качал головой, А немцев все не было. Не попадались они ему, не
стреляли, хотя шел он грозно и открыто и искал этой встречи. Пора было
кончать эту войну, пора было ставить точку, и последняя эта точка хранилась
в сизом канале его нагана.
Правда, была еще граната без взрывателя. Кусок железа. И спроси, для
чего он таскает этот кусок, он бы не ответил. Просто так таскал, по
старшинской привычке беречь военное имущество.
У него не было сейчас цели, было только желание. Он не кружил, не искал
следов, а шел прямо, как заведенный. А немцев все не было и не было...
Он уже миновал соснячок и шел теперь по лесу, с каждой минутой
приближаясь к скиту Легонта, где утром так просто добыл себе оружие. Он не
думал, зачем идет именно туда, но безошибочный охотничий инстинкт вел его
именно этим путем, и он подчинялся ему. И, подчиняясь только ему, он вдруг
замедлил шаги, прислушался и скользнул в кусты.
В сотне метров начиналась поляна с прогнившим колодезным срубом и
въехавшей в землю избой. И эту сотню метров Васков прошел беззвучно и
невесомо. Он знал, что там враг, знал точно и необъяснимо, как волк знает,
откуда выскочит на него заяц.
В кустах у поляны он замер и долго стоял не шевелясь, глазами обшаривая
сруб, возле которого уже не было убитого им немца, покосившийся скит, темные
кусты по углам. Ничего не было там особенного, ничего не замечалось, но
старшина терпеливо ждал. И когда от угла избы чуть проплыло смутное пятно,
он не удивился. Он уже знал, что именно там стоит часовой.
Он шел к нему долго, бесконечно долго. Медленно, как во сне, поднимал
ногу, невесомо опускал ее на землю и не переступал -- переливал тяжесть по
капле, чтоб не скрипнула ни одна веточка. В этом странном птичьем танце он
обошел поляну и оказался за спиной неподвижного часового. И еще медленнее,
еще плавнее двинулся к этой широкой темной спине. Не пошел -- поплыл.
И в шаге остановился. Он долго сдерживал дыхание и теперь ждал, пока
успокоится сердце. Он давно уже сунул в кобуру наган, держал в правой руке
нож сейчас и, чувствуя тяжелый запах чужого тела, медленно, по миллиметру,
заносил финку для одного-единственного, решающего удара.
И еще копил силы. Их было мало. Очень мало, а левая рука уже ничем не
могла помочь.
Он все вложил в этот удар, все, до последней капли. Немец почти не
вскрикнул, только странно, тягуче вздохнул и сунулся на колени. Старшина
рванул скособоченную дверь, прыжком влетел в избу:
-- Хенде хох!..
А они спали. Отсыпались перед последним броском к железке. Только один
не спал, в угол метнулся, к оружию, но Васков уловил этот прыжок и почти в
упор всадил в немца пулю. Грохот ударил в низкий потолок, немца швырнуло в
стену, а старшина забыл вдруг все немецкие слова и только хрипло кричал:
-- Лягайт!.. Лягайт!.. Лягайт!..
И ругался черными словами. Самыми черными, какие знал...
Нет, не крика они испугались, не гранаты, которой размахивал старшина.
Просто подумать не могли, в мыслях представить даже, что один он, на много
верст один-одинешенек. Не вмещалось это понятие в фашистские их мозги, и
потому на пол легли. Мордами вниз, как велел. Все четверо легли: пятый,
прыткий самый, уж на том свете числился.
И повязали друг друга ремнями, аккуратно повязали, а последнего Федот
Евграфыч лично связал и заплакал. Слезы текли по грязному, небритому лицу,
он трясся в ознобе, и смеялся сквозь эти слезы, и кричал:
-- Что, взяли?.. Взяли, да?.. Пять девчат, пять девочек было всего,
всего пятеро!.. А не прошли вы, никуда не прошли и сдохнете здесь, все
сдохнете!.. Лично каждого убью, лично, даже если начальство помилует! А там
пусть судят меня! Пусть судят!..
А рука ныла, так ныла, что горело все в нем и мысли путались. И потому
он особо боялся сознание потерять и цеплялся за него, из последних силенок
цеплялся...
Тот, последний путь он уже никогда не мог вспомнить. Колыхались впереди
немецкие спины, болтались из стороны в сторону, потому что шатало Васкова,
будто в доску пьяного. И ничего он не видел, кроме этих четырех спин, и об
одном только думал: успеть выстрелить, если сознание потеряет. А оно на
последней паутинке висело, и боль такая во всем теле горела, что рычал он от
боли той. Рычал и плакал: обессилел, видно, вконец.
И лишь тогда он сознанию своему оборваться разрешил, когда окликнули их
и когда понял он, что навстречу идут свои. Русские...

Эпилог
...Привет, старик!
Ты там доходишь на работе, а мы ловим рыбешку в непыльном уголке.
Правда, комары проклятые донимают, но жизнь все едино райская! Давай,
старик, цыгань отпуск и рви к нам. Тут полное безмашинье и безлюдье. Раз в
неделю шлепает к нам моторка с хлебушком, а так хоть телешом весь день
гуляй. К услугам туристов два шикарных озера с окунями и речка с хариусами.
А уж грибов!..
Впрочем, сегодня моторкой приехал какой-то старикан: седой, коренастый,



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 [ 22 ] 23
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.