Чтение 22–й страницы книги ~Камин для Снегурочки~

- Какой?

- Ты на себя в зеркало глянь.

Я повернулась на стуле, Ваня в этот момент уставился в посеребренное стекло, поэтому вопль "мама!" вырвался из наших глоток одновременно.

- Это что? - визжал Ванька, ощупывая совершенно лысую голову. - Где мои волосы, а?

- На полу, - без всяких эмоций сообщил Костя.

- Как они там оказались? - орал Ваня.

- Ты чихнул, - по-прежнему равнодушно ответил Костик, - а "ирокез" и отвалился.

Ванька неожиданно замолчал, я, парализованная от ужаса, рассматривала музыканта.

- И чего теперь делать? - неожиданно нормальным голосом поинтересовался Ваня.

- Череп побрить, - хмыкнул Костя, - шевелюра как-то неровно отпала, кустиками, где проплешина, где "ежик".

- Ребята, - заглянул за ширму один из администраторов, - вы идете через пять минут. Ой, Ваньк! Чегой-то с тобой?

- Он заразу подцепил, - с непроницаемым лицом пояснил Костя, - власожорка называется, чихнешь, и все! Лысый, как коленка. Очень прилипчивая штука. Видишь, и у меня начинается. Вот ты к нам заглянул, теперь все, считай, потерял кудри.

- Мама, - прошептал парень, - и что, противоядия нет?

- Если немедленно вымоешь шевелюру бензином, то она уцелеет, - сообщил Костя, наблюдая, как Ванька дрожащими руками ощупывает "стерню".

Голова парня исчезла.

- Юрка, - полетел из комнаты его вопль, - у тебя вроде канистра в багажнике есть, налей мне чуток бензина! У нас здесь инфекция!

- Почему волосы все разом выпали, - бубнил Ванька, - я заболел, да?

- Небось опять вчера девчонку в кафе подцепил?

- Ага.

- Вот и расплата, - скривился Костик, - безудержное кобелирование приводит к алопеции.

- К чему? - простонал Ванька.

- Алопеция - это лысина по-научному, - растолковал Костик, - врачи - люди деликатные, специально непонятное слово придумали, дабы нас, плешивых, не обидеть. Неприятно ведь слышать: "Лысый, лысый", а так очень красиво звучит: "У него алопеция", что-то типа "компьютеризация", "интеграция", "дегенерация", загадочно...

- И что делать? - тупо повторял Ваня.

- Хочешь, парик нацепи, - посоветовал Костик, - возьми у кого-нибудь из подтанцовки, у них этого добра полно.

Ванька вылетел из закутка. Костик упал лицом в колени и принялся стонать от смеха. Я, еле-еле придя в себя, с ужасом спросила:

- А что, эта власожорка и впрямь так заразна? Мне тоже голову бензином мыть?

- Ой, не могу, - простонал Костя, вытирая выступившие на глазах слезы, - сейчас умру! Навсегда! Власожорка! Ты посмотри на баллончик, из которого пену на Ваньку давила!

Я схватила аэрозоль.

- И что?

- Читай инструкцию!

- Не владею английским.

- Переверни, там по-русски с другой стороны написано.

Я покрутила баллон. "Мусс для мгновенного удаления волос. Способ употребления: встряхнуть упаковку, выдавить малое количество средства и распределить на необходимой для освобождения от растительности поверхности. Действует моментально как на коротких, так и на длинных волосах. При регулярном применении обволосение снижается".

Аэрозоль упал на пол.

- Ванька меня убьет! - прошептала я.

- Ага, - кивнул Костя, - когда поймет, в чем дело, то точно придавит. Впрочем, не переживай, может, и не дотумкает. Ваняша у нас мальчик горячий, на все, что шевелится, кидается, я его давно всякими болячками пугал, вот теперь он и решил, что власожоркой от очередной обожэ заразился. Ой, не могу, ну и дурак!

- Костенька, - взмолилась я, - не выдавай меня.

Парень встал, подтянул джинсы и заявил:

- На тебя-то мне плевать, но Ванька меня постоянно дразнит, потому что по бабам не бегаю. Вот пусть теперь и помучается.

Глава 23

Пока Рита записывалась в студии, я опять взяла ее телефон, вышла в коридор и позвонила в Алискино.

- Алло, - ответила какая-то девушка.

- Извините, пожалуйста, нельзя ли позвать Наташу?

- Домработницу?

- Да.

- А кто ее спрашивает?

- Э... э... подруга, очень близкая. Скажите, Таня беспокоит.

- Не звоните сюда больше, ее здесь нет и не будет! - сердито откликнулась девица.

- Уволилась, да? Сделайте одолжение, подскажите, где ее найти можно? Пожалуйста, мне очень нужна Наташа, прямо до смерти.

- Прямо до смерти, - эхом повторила девушка, - звучит в сложившейся ситуации ужасно. Наташа умерла.

- Как, - заорала я, ударяясь головой о стену, - почему?! Она же молодая, здоровая...

- Под машину попала на шоссе, - нехотя объяснила девица, - никаких подробностей сообщить не могу, знаю лишь, что она куда-то поехать решила, вышла на дорогу и под автомобиль угодила. Шофер ее сшиб и укатил.

Я с трудом приходила в себя.

- Ужасно!

- И не говорите, - подхватила девушка, - нальются по самые брови, гонят по магистралям, самим ничего, а людям беда.

Известие о неожиданной кончине Наташи подействовало на меня так, что сил реагировать на другие раздражители уже не осталось. Вид Ваньки, нацепившего на лысину кудрявый парик одной из балетных, совершенно меня не развеселил, ругань музыкантов, потерявших какие-то детали от инструментов, не испугала.

После телевидения мы покатили по концертам, домой заявились около трех утра, как всегда, в полуобморочном состоянии.

- Жизнь человека-праздника порой похожа на ужас, - сказала, трясясь от озноба, Рита.

Меня отчего-то тоже била дрожь. Не сговариваясь, мы ринулись к холодильнику и начали вытаскивать из него харчи.

- Умираю от голода, - простонала Рита, впиваясь зубами в батон колбасы.

- Не ешь "Докторскую", - с набитым ртом посоветовала я, - в ней полно холестерина!

- На себя посмотри, - хмыкнула Рита, старательно жуя огромный кусок, - сама что хомякаешь?

- Мне можно, а ты растолстеешь. Рита опустилась на стул.

- Господи, сил никаких. А с едой просто беда! До концерта ни есть, ни пить не могу.

- Почему? - поинтересовалась я, вываливая в чашку полбанки замечательно вкусного клюквенного варенья.

- А как ты себе представляешь, - протянула Рита, хватая упаковку с готовым салатом, - удобно ли с набитым желудком по сцене скакать? Один раз, еще когда в подпевках стояла, не удержалась и сожрала сосиску с булкой. Так, прикинь, она у меня во время концерта восемь раз во рту оказывалась. Проглочу, подпрыгну, здрассти вам, опять жую, глотаю, прыгаю, жую, глотаю, прыгаю, прямо офигела вся, зареклась хоть крошечку перед выступлением в пасть совать. А поскольку работа с двух дня до двух ночи, то брожу голодная. У наших вообще со жрачкой вечная беда, сплошная сухомятка и фаст фуд. У всех гастриты или чего похуже вроде язвы. Впрочем, ты права, колбасой не стоит напихиваться, меня живо в стороны несет, и майонез нельзя, и сахар, и сливки... Тяжело вздыхая, Рита пошла в ванную. Я без всяких угрызений совести слопала колбасу, проглотила пару кусков хлеба, выпила чай пополам с вареньем, сунула в рот шоколадную конфету и упала в кровать. Раздеваться и умываться было лень, снять хотя бы джинсы показалось невозможным, тело отказывалось подчиняться приказам мозга, вся кровь от обалдевшей головы прилила к наконец-то наполненному желудку. Нет, чем больше я работаю за кулисами, тем лучше понимаю: какое счастье, что сцена никогда не манила меня к себе, иначе бы я обязательно стала добиваться успеха. А похоже, наверх в шоу-бизнес добираются люди с несгибаемой волей, невероятной работоспособностью, сильным характером и желудком из нержавеющей стали. Я не обладаю подобными качествами, я всего лишь ленивая курица, просидевшая всю жизнь за спиной у сестры. Никогда мне не помочь Тане, Наташа-то погибла.

Внезапно по спине пробежал холодок, и я села. Ленивая особа, эгоистичная капризница? Что-то этот наряд жмет в боках, не нравится мне сия одежда. С какой стати я начала ныть? Еще не вечер, рано складывать лапки. Я просто обязана вытащить Татьяну из беды, может, тогда начну уважать себя. Хватит лить сопли. Завтра же поеду в Конаково, найду отделение ГАИ и не мытьем, так катаньем заставлю сотрудников показать мне учетную карточку Насти, там должен стоять ее домашний адрес. Человек не может пропасть бесследно, где-то же Звягинцева живет, покупает продукты, причесывается, ходит в кино, может, имеет любовника, подруг. Я обязательно отыщу мерзавку и запугаю. Чем? Записи-то нет, и после смерти Наташи мне уже не узнать, где хранится пленка.

Я легла и завернулась в тонкое одеяло. Ну и что? Настя-то небось ничего не знает о смерти Наташи, значит, я стану блефовать. Блеф - великое дело, он позволяет выиграть тогда, когда у вас на руках ерундовые карты, мне случалось победить соперников в покер, имея лишь простую пару. Постойте, я умею играть в покер?!

- Опять проигралась, - прозвучал в голове голос, - подчистую, в ноль! С ума сойти! Как жить станем...

Голос стих, я мгновенно вспотела. Господи, мне что, теперь так и собирать до конца дней осколки непонятных воспоминаний? Однако, похоже, я малоприятная личность: самозабвенная эгоистка, убийца, любительница детективов Арины Виоловой, теперь еще и картежница. Впрочем, все не так плохо. Ведь я имею музыкальное образование и люблю животных.

Конаково оказалось крохотным городишком, вернее, деревенькой. Местная власть была тут представлена здоровенной потной теткой, облаченной в ярко-красный сарафан с ядовито-зелеными пуговицами.

- Отделение ГАИ? - пробасила она. - Не, у нас такого нет, в Маркове оно, там наши машины регистрируют. Садитесь на автобус и ехайте.

- Вы уверены, что автоинспекция в Маркове? - осторожно уточнила я.

- Где ж еще, - пожала толстыми плечами тетка, - и больница тама, и школа. Мы слишком мелкие, чтобы тут огород городить, на все Конаково с десяток автомобилей найдется.

- Понимаете, - я принялась самозабвенно врать, - моя сестра, Настя Звягинцева, получила права в Конакове, а потом потеряла их. В Москве ей и сказали: "Езжайте по месту выдачи, там заменят". Настя человек занятой, вот я и явилась вместо нее.

Выпалив это, я замолчала. Честно говоря, я совершенно не знаю, как надо действовать в случае утери водительского удостоверения, но, похоже, глава администрации тоже не слишком сведуща в данной проблеме.

- Конаково, - растерянно повторила она, - вы уверены?

- Стопроцентно.

- Но у нас тута ГАИ нет.

- Однако в документе четко было написано название именно вашего городка!

- Ну и ну... Хотя постойте! Поняла! Отчего же вы сразу не сказали, что она сидела?

- Кто?

- Сестра ваша, - объяснила начальница, - вам к Митричу надо, он на зоне автодело ведет, небось все про права знает.

- Извините, я не понимаю.

- Ладно тебе стесняться, - по-свойски ободрила меня толстуха, - дело житейское, особенно в России. У нас полстраны сидит, а вторая половина первую стережет. Хватит прикидываться.

- Но...

- Ладно, - кивнула баба, - ежели охота выпендриваться, можешь продолжать. Только в Конакове зона есть, ИТК, исправительно-трудовая колония общего режима для женщин. Народу в ней немного, в основном за ерунду парятся, впрочем, точно не знаю, только из нашего поселка народ там служит весь, и мужики и бабы. Считай, эта зона нас кормит. Если твоей сестрице документы в Конакове выдали, то только за колючкой, больше негде. Понимаю, что ты стесняешься про отсидку рассказывать, на мой взгляд, это полная ерунда, но люди разные. Ступай к Митричу, он прямо за углом живет, дом четыре, иди ему пожалуйся, должон помочь.

В легком обалдении я дошла до нужной избы и постучалась в покосившуюся дверь. Богиня удачи распростерла надо мною свое крыло. Митрич сидел дома.

- Меня к вам отправили из сельсовета, - мгновенно заявила я, увидав мужика.

Митрич шыгнул носом и закашлялся.

- Вот дрянь приключилась, - сказал он, справившись с приступом, - тепло кругом, а я простыл, воды холодной нахлебался да обвесился соплями. Ну и где беда?

- Какая? - растерялась я.

- Машина твоя, - снова закхекал Митрич, - в каком месте застряла? Небось прямо у Светки под окном. Она, ежели кто сломается, мигом ко мне присылает.

Я улыбнулась:

- У меня другое дело, но оно тоже связано с автомобилями. Может, впустите? Все быстро объясню.

- Так входи, - посторонился Митрич, - не пугайся только, неприбрано у нас.

Узнав суть проблемы, Митрич завздыхал.

- На зоне, - сказал он, - автошкола есть, давно работает, обучаем этих басурманок хорошему делу.

- Зачем женщинам водительское ремесло? - удивилась я. - На мой взгляд, лучше дать им профессию швеи или вязальщицы. Митрич поскреб в затылке.

- Начальству видней, оно так решило. Впрочем, раньше у нас две зоны было. Справа от оврага мужики, слева бабы. В советское время тут школа имелась, десятилетка, цеха рабочие. Парни мебель делали, хорошего качества и дешево. Мы сами у них диваны брали, кресла. А девки бельишко шили, распашонки для новорожденных. Ну и автошкола существовала. Выпускали зэков в свободную жизнь с ремеслом, с рабочим разрядом и правами. Кто хотел честно трудиться, все возможности имел. Желаешь с мебелью работать? Нет проблем, иди на завод или в мастерскую по ремонту, неохота столярничать, садись за руль. Ну а после перестройки десятилетка закрылась, цеха без материала встали, чистая разруха. Потом мужиков отсюда убрали, одни бабы остались и автошкола моя. Уж на чем учу! Слезы горькие! Таратайка убогая, но едет. Одно хорошо, начальником в нашем ГАИ Иван Семенович сидит, душа человек. Когда тут все лопаться начало, я к нему сбегал и давай просить: "Уж оставьте автодело и права нам по-прежнему давайте, не отнимайте у людей шанс, хоть чему бабы научатся".

Ну, он вошел в мое положение, и теперь тем, кто хорошо курс прошел, прямо в колонии бумаги выдают. Единственная беда, что в Маркове, где ГАИ расположена, свои курсы есть, и ихний главный, Витька, все под меня копает, злобится, за конкурента считает. Хотя, ну с какого бока я ему мешаю? Ведь его клиенты ко мне на зону не поедут, и мои сиделицы к Витьке не пойдут, прям смешно. Но только он землю носом продырявил, в ГАИ всем уши прострекотал, дескать, нехорошо, что у "зонских" в правах стоит: "Выдано в Маркове". Якобы тут он один обучает, не дай бог что случится, с него спросится. Во глупость. Пришлось снова перед Иваном Семеновичем шапку ломать. Эх, отличный он мужик, нашел этот, как его... консерв... кон... кос...

- Консенсус, - подсказала я.

- Точно, - кивнул Митрич, - его самый и нашел, стали писать в правах "Конаково". Пришлось Витьке поражение засчитывать, он-то думал...

- Вы Анастасию Звягинцеву помните? - перебила я не в меру разболтавшегося Митрича.

- Нет, - ответил тот.

- Она у вас училась.

- Эх, их столько было! Разве всех упомнить. В каком году дело-то случилось?

Я вытащила права.

- Вот смотрите.

Митрич уставился на документ.

- Стеша-гипноз! - воскликнул он.

- Кто? - удивилась я.

- Ну, ее все звали Стеша, - пояснил Митрич, - а "гипноз" прозвище такое, за то, что мужики за ней словно завороженные шли. Вот ведь баба! Ни красоты, ни фигуры, вообще ничего, а аферисткой работала.

- Вы не могли бы о ней поподробней рассказать? - попросила я.

- Так я не знаю ничего, - хмыкнул Митрич, - кроме того, что ее за брачный аферизм посадили. Знакомилась с парнями, прикидывалась влюбленной, заявление в загс подавали, а уж дальше как получалось: либо она его до свадьбы чистила, либо после ухитрялась денежки утырить. Говорят, у нее паспортов штук десять было. Да зачем тебе про Стешку знать? Я улыбнулась:

- Мне просто очень надо выяснить, где она сейчас живет.

Митрич прищурился:

- А с какой целью ее разыскиваешь?

Я замялась. Что придумать? Но Митрич сам пришел мне на помощь:

- Мужа она у тебя увела? Угадал?

- Да, - кивнула я, - вы просто волшебник, сразу суть дела ухватили.

- Так опыт не пропьешь, - заулыбался Митрич, - эта Стеша ну просто оторва! Тут на нее многие глаз клали, только она умная была, от мелких нос воротила, ей хозяин зоны приглянулся, Сергей Павлович. И ведь охомутала она его, как только получилось! С виду Стеша ну совсем неинтересная, только глаза у нее... такие... в общем, "поди сюда". Ну и попался Сергей Павлович. Жена его чернее тучи ходила, они здесь жили неподалеку, дом хороший имели, хозяйство. Сергей Павлович мужик крепкий был. И огород держал, и корову, и кролей. Зинаида Михайловна, супруга его, зимой в шубе гуляла, ей тут все кланялись, а как же, начальница! Только потом Стеша Сергея Павловича в когти схватила, и он обо всем позабыл, прямо помолодел! Глаза горят! Конечно, слухи побежали, только кто ж хозяину указ? Он на зоне царь и бог. Зинаида Михайловна терпела, терпела, потом плюнула и уехала, а начальник Стеше УДО выбил.

- Что? - не поняла я.

- Условно-досрочное освобождение, - пояснил Митрич, - укатила Стеша прочь. Только зря Сергей Павлович надеялся, больше она сюда не вернулась. Да...

Митрич принялся кашлять, хватаясь за грудь.

- Во скрутило, - покачал он головой, - пополам сложило. Пить Сергей Павлович начал, он и раньше, как все, приложиться любил, а как Стешка смылась - в запой ушел и умер. Ну и баба! Только ее за ворота выпустили, машина подкатила, за рулем мужик большой такой, на кабана похож. Она внутрь села, потом из окошка выглянула и конвойному, который ее выводил, крикнула: "Прощай, Макс, чтоб этой зоне сгореть, а вам всем сдохнуть!" Вот уж попрощалась так попрощалась. Хочешь мой совет? Не ищи ее, мужа не вернешь. Стешка чистая отрава, кто отхлебнул, тот помер.

- Мне очень надо узнать хотя бы ее прежний адрес, - вздохнула я, - ну где она прописана была, когда ее арестовывали. Наверное, эти сведения сохраняются. Вдруг она на старое место вернулась!

Митрич поковырял в правом ухе.

- Глупость ты придумала.

- Это моя последняя надежда! - с жаром воскликнула я.

- Дура баба, - покачал головой Митрич, - другого заведи. Мужики как трамвай. Один ушел, следующий придет.

Я схватила его за руку:

- Неужели никто не способен мне помочь?

- Ну, - прокряхтел Митрич, - за двести долларов, думаю, Анька все сделает, она может.

- У меня нет таких денег! - с отчаянием воскликнула я.

- А сколько имеешь? - деловито осведомился мужик.

Я раскрыла кошелек.

- Вот.

Мой собеседник скривился:

- Негусто. Чего бы с тебя получить! Где работаешь?

Я окончательно приуныла.

- В таком месте, что вам ни к чему, - служу домработницей у певицы Глафиры.

- Не слыхал про такую, - начал было Митрич, но вдруг осекся. - Ну-ка подожди тут!

Я покорно осталась сидеть на захламленной веранде. Минут через пять Митрич вернулся, но не один, с ним пришла девочка, лет тринадцати по виду. Голова ее была выкрашена в зеленый цвет.

- Вы у Глафиры служите? - бесцеремонно спросила она. Я кивнула:

- Точно.

- Небось много кого знаете из артистов?