Чтение 22–й страницы книги ~Чего хочет женщина~

- Все помнишь? - со вздохом спросила возлюбленного Танька.

- Да заколебали вы... Помню. Поехали.

Вовка устроился в багажнике, а я сказала:

- На веселое дело идем, Вовка.

- Чего? - проворчал он.

- У него двойка по литературе. Все. Ни пуха, - махнула Танька рукой и дверцей хлопнула. А я тронулась с места.

Дача Ленчика оказалась двухэтажным бревенчатым строением за дубовым забором. Доски плотно пригнаны одна к другой, так что дом не очень-то и разглядишь: красная крыша да кусок балкона. Я подъехала к деревянным воротам, красиво обитым железными полосками, и дважды посигналила. Прошло несколько минут. Ворота стали со скрипом открываться, а я увидела Ленчика.

- Машину загонять? - спросила я, открыв окно.

- Ставь к крыльцу, - усмехнулся он. - Не стоит твоей тачке глаза людям мозолить. - Ленчик выглядел чрезвычайно довольным.

Я к крыльцу подъехала и вышла из машины, оставив дверь открытой. Во-первых, Ленчику не мешало убедиться в том, что машина пуста, во-вторых, Вовке легче - шуметь понапрасну не стоит.

Я ждала, стоя на крыльце, пока он закроет ворота, Ленчик подошел, я шагнула ему навстречу и сказала:

- Не знаю, чего мне больше хочется: сбежать или остаться.

- Остаться. Тебе просто нужно, чтобы я стал тебя уговаривать, просить и все такое... да?

- А ты будешь?

- Что?

- Уговаривать, просить и все такое? - засмеялась я.

- Не буду, - хмыкнул он.

- Может, тогда я зря приехала?

- Тебе понравится, - заявил Ленчик и обнял меня. Я вложила в поцелуй всю страсть, которую только смогла обнаружить в себе. Сильной страсти способствовал тот факт, что в доме вовсе не было никакой охраны. Ни в виде мордастых и на многое готовых ребят, ни последних технических достижений. Вообще ничего. Обычный деревенский дом за высоким забором. И Ленчик решил здесь со мной встретиться... С ума сойдешь от такого везения...

- Покажи мне дом, - попросила я, демонстрируя некоторую неловкость.

- Особенно смотреть нечего, - сказал он. - Дом как дом. Здесь рыбалка хорошая. Вот и наведываюсь.

- Рыбалка? - удивилась я. - Вот уж не знала, что ты рыбак.

- Точно. А ты моя золотая рыбка. Сколько у тебя времени? - поинтересовался Ленчик.

- Лом придет в семь, значит, в шесть мне надо быть дома.

- Тогда не стоит тратить время на ерунду, - сказал он и взял меня за руку. Я всегда уважала деловых людей. Тянуть и разводить волокиту в самом деле не стоило.

Не знаю, чего ожидал от меня Ленчик, но под напором моего бурного темперамента малость подрастерял свою обычную самоуверенность. Что у него были за подружки, мне неведомо, но в любви он был искусен, как сапожник в кондитерском деле. Тут я некстати вспомнила одну его подружку и мысленно фыркнула. В общем, как говорит в таких случаях Танька, мужиком он был на слабую троечку. Из кожи вон я лезла совершенно напрасно, и малой толики моих усилий хватило бы с избытком. Короче, слезу по случаю своей ранней кончины он из меня вряд ли выжмет.

Ленчик уже некоторое время жалобно поскуливал, уткнувшись носом в подушку рядом с моим ухом. Тут и вошел Вовка. Я испугалась, что скрипнула дверь, и тоже застонала, даже взвизгнула. Вовка вытянул руку, а меня полоснула нелепая мысль: "А ну как он и меня уложит?"

Ленчик так ничего и не услышал. Вовка нажал на курок, а я дернулась и грязно выругалась:

- Твою мать... Да убери ты его с меня.

Я сползла на ковер, стараясь не смотреть на то, что осталось на подушке. Вовка выкатил глаза, открыл рот и на меня уставился с видом деревенского дурачка в Эрмитаже.

- Чего вытаращился? - рявкнула я. - Тащи канистру. Сожги все, здесь полно моих отпечатков.

С большим опозданием я сообразила, что в доме нет ничего похожего на душ. Баня в огороде: пожалуйста. В общем, Вовке здорово досталось. Вымылась я кое-как, он меня поливал из ведра, быстро оделась и пошла к машине. Вовка, загрузившись двумя канистрами, вернулся в дом. Выскочил, открыл ворота, а когда я стремительно выехала со двора, опять закрыл.

Танька сидела на пенечке и, не стесняясь, грызла ногти. Завидев машину, вскочила:

- Ну?

- Спели.

Я занялась своим внешним видом, а Танька номерами. Хотя дом Ленчика и стоял на отшибе, кто-то из особо любопытных мог заметить машину, потому номера поменяли.

Пока мы возились каждый со своим делом, появился Вовка. Бежал он через лес, сильно запыхался и вообще выглядел неважно. Тер лицо руками и вроде бы трясся.

- Эк тебя разбирает, - разозлилась Танька, - можно подумать, в первый раз.

- Да если кто узнает... - начал он.

- Не каркай. Ленчик - покойник, и забудь о нем. Все сделал, как велели?

- Все.

- Хорошо полыхает?

- В самый раз.

- Соседи бы не бросились тушить, - нахмурилась я.

- Это вряд ли. Богатеев в народе не жалуют. Подождут, пока основательно выгорит. Вот если б ветер в сторону деревни, но ветра вовсе нет...

Мы устроились в машине и поехали на кладбище. У Таньки здесь родители похоронены, и сегодня как раз была годовщина смерти ее матери. Так уж совпало. Танька позвонила Косте.

- Ленчик помер, - сказала коротко. - Через несколько часов об этом будут знать в городе. Ты все понял?

- Лом в курсе?

- О смерти конкурента еще не знает. Ты сообщишь: сгорела дача Ленчика, там обугленный труп, Ленчик исчез, выходит, труп - он и есть. Что в этом случае делать, Лом отлично знает. Все, кто опасен, у нас под присмотром. Проследи, чтоб никто не ушел.

- Ясно. Я к Лому, будем в конторе... Вы где?

- На кладбище, у мамы годины, вот Ладуля меня и сопровождает.

Костя вроде бы удивился, но на вопросы времени не было.

Мы с Танькой зашли в будку сторожа, подружка поздоровалась и дала денег.

- Своих навещали? - заискивающе спросил слегка подвыпивший дядька. Тяга к бутылке в таком месте была извинительной.

- Да, проведала, - вздохнула Танька, - с подругой посидели, помянули...

- А я на днях прибирался... слежу за порядком то исть.

- Спасибо.

Мы простились и двинули к машине.

Какое ни на есть, а алиби. Точное время этот хмырь ни за что не вспомнит...

Вовка ждал в машине и нервничал, телефон звонил непрерывно, а спросить, кто нас домогается, он не решался. Домогался Лом.

- Ладуль, ты где?

- С кладбища едем.

- Ладуль, у меня здесь Костя, говорит, Ленчик помер...

- Что ж... Помер и помер... Ты ведь знаешь, что делать...

- Ага... езжай-ка ты домой, я кого-нибудь из ребят пришлю, мало ли что... Самому заехать вряд ли получится.

- Никого присылать не надо. Народ не сразу опомнится... Я тебя очень жду...

В одиннадцать вечера позвонил Астахов.

- Что происходит? - спросил он резко.

- Ничего особенного, - заверила я. - К утру все будет тихо.

Разговаривать далее он не пожелал, чему я не огорчилась.

Лом вернулся под утро, усталый, но довольный. Вместе с ним прибыли Костя и Саид. Победу отпраздновали скромно, по-семейному. Засиживаться не стали: нервы требовали передышки, всем хотелось спать. Оставшись с мужем, я крепко его обняла и расцеловала. Лом повел себя неожиданно: взял меня за плечи, легонько встряхнул и сказал, заглядывая в глаза:

- Вот что, радость моя, я на многие твои выкрутасы смотрю сквозь пальцы, но кое-что усвой сразу и на всю жизнь. Я своей женой не торгую... - В этом месте я вытаращила глаза, а Ломик продолжил: - Я выразился ясно?

- Гена, ты с ума сошел...

- Возможно. Ленчика пристрелили на даче, в упор, в затылок. Кого он так близко подпустил? И что делал там без охраны?

- У него что, врагов мало? - попробовала разозлиться я.

- Заткнись, - сказал Лом. - Вот что я думаю, дорогая. На даче он был с бабой, в городе им светиться не хотелось, он и потащился с ней в тихое место, да еще и без охраны, чтоб никто о бабе этой проболтаться не мог.

- Гена, - по-настоящему перепугалась я.

- Заткнись, - повторил Лом. - Спаси господи, если хоть что-нибудь услышу. В гробу я видел вашу Империю, если за нее надо женой платить... Будешь нагишом в четырех стенах сидеть, а я соберу все деньги да разведу во дворе костер, а потом пойду к кому-нибудь в подручные, кулаками махать, чтоб тебе веселее было.

- Гена, - пискнула я и заревела с перепугу.

- Все поняла? - спросил он. Я кивнула. - Не слышу.

- Поняла, - жалобно сказала я и потянулась к любимому зализывать свежие раны.

* * *

На следующий день в контору прибыла делегация. Я, против обыкновения, поехала с мужем, скромно устроилась в комнате рядом с его кабинетом с намерением послушать, что скажут умные люди. Назвав их умными, я им здорово польстила. Ситуацию они не прочувствовали и начали с претензий. Лом завелся уже через десять минут, и вокруг все стихло. Танька сидела на подоконнике, дрыгала ногами и ухмылялась, прислушиваясь к тому, что происходит в соседней комнате. Голосовые связки мужа мне было жаль, и вообще бушевать по пустякам не стоило. Я появилась в дверях и тихо сказала:

- Не изводи себя, милый. У людей большое горе, они хотят поторговаться.

Первое, что сделали люди: малость обалдели от моего появления на пороге, а еще оттого, что Лом не заехал мне дверью по носу, а подошел и пропел:

- Радость моя, тебе скучно? Потерпи немножко...

Все утро я старательно избавляла любимого от опасных подозрений, попутно наполняя уверенностью в моей искренней любви. Лом все еще находился под впечатлением и готов был простить что угодно.

Пока народ все переваривал, прошло какое-то время. Его хватило на то, чтобы самые сообразительные поняли - торговаться не получится. Нечем то есть. Хорошо, если по доброте душевной Лом живыми отпустит. Выражение на лицах прибывших сменилось, а муженек, погладив мою ручку, вдруг успокоился и даже хохотнул. Я удалилась, слыша, как он весело пропел:

- Ну, что надумали?

Нет, скучно мне точно не было.

* * *

Мы парились с Танькой в бане. Танька лежала на верхней полке и постанывала. Больше трех минут в парной я не выдержала, вскочила и кинулась в бассейн. Подружка появилась минут через пять, не раньше. Устроилась с термосом неподалеку, мне чашку чая подала. Пить, бултыхаясь в воде, неудобно, и я вылезла из бассейна.

- Хорошо, - покачала головой Танька.

- Да, - согласилась я. Хорошо-то хорошо, но чего-то Танька маялась. Я стала к ней приглядываться. Уловив мои заинтересованные взоры, подружка вздохнула протяжно и сказала:

- Вовка меня беспокоит.

- Бабу завел? - удивилась я.

- Не в этом дело. Много воли взял. Вроде шантажирует, по-глупому, но тенденция отчетливо прослеживается... придется ему спеть.

Я закашлялась и посмотрела на Таньку.

- Ты ведь его любишь?

- Люблю, конечно. Но, по-честному, тебя я люблю больше. Ну и себя, конечно, тоже... После смерти Ленчика Вовка наглеть стал. Прикинь, если Лом узнает, в каком виде тебя Вовик застукал на момент трагического происшествия.

Я поежилась.

- То-то, - кивнула Танька.

- Кого пошлем? Лишние разговоры нам ни к чему...

- Я с ним сама разберусь, по-семейному.

- Спятила? - удивилась я.

- Ну, за это время я кое-чему научилась... И вот еще что. Таблетки жрать завязывай, роди Ломику сына. Он на чужих детей смотрит с заметной тоской. Нечего мужику комплексы наживать. Поняла?

- Отстань, - отмахнулась я, но задумалась.

Через три дня машина, в которой находился Вовка, взлетела на воздух, прямо под Танькиными окнами. Хоронить, в сущности, было нечего, но Танька за ценой не постояла, церемония вышла торжественной, я бы сказала, с некоторым шиком. Певчие выводили "Со святыми упокой...", а Танюшку держали под руки. Она рвалась к любимому, собрать которого так и не удалось.

Вовкина гибель была расценена как злобный выпад поверженных конкурентов, Лома она скорее удивила, нежели взволновала, а в милиции ее и вовсе списали на обычные бандитские разборки.

- Ведь как чувствовал, - причитала Танька по дороге с кладбища, - последнее время мы и не ссорились ни разу, он меня все Танюшенька да Танечка... И вот... ох, господи. И ведь, когда уходил, посмотрел на меня и говорит: "До скорого". Улыбнулся так, по-особенному, махнул рукой и пошел... - Танькин стон перешел в рыдания, я тоже глазки вытерла, сострадающий Костя обнял Таньку, сжав ее нежную ладошку, а она доверчиво прильнула к нему. С некоторых пор они относились друг к другу с заметной нежностью, выходило, что Вовка умер вовремя, да и за Костей, по Танькиному мнению, все же следовало приглядывать. "Уж больно умный", - неодобрительно отзывалась она. Мне стало завидно чужому счастью, и я потеснее прижалась к мужу.

Ломик ужинал и сообщал мне последние новости.

- Зверек на жену жаловался. - С вестей, так сказать, политических он перешел на бытовые темы.

- Что так? - проявила я интерес к этому сообщению. Дурацким прозвищем Зверек обзавелся из-за фамилии Зверев; на настоящего зверя он не тянул и по сию пору ходил в Зверьках. Впрочем, парнем был вполне приличным, и я относилась к нему хорошо.

- Говорит, заколебала. Пацана в музыкальную школу записала, а теперь еще и в английскую. А там какой-то конкурс, экзамены, что ли, в общем, муштрует парня. И Зверек злится, на хрена, мол, мужику музыка и английский в придачу, мы и по-русски не очень, да ничего, живем.

- А ты что? - заинтересовалась я.

- Говорю, охота тебе с бабой связываться. Хочется ей пацана в эту школу отдать, сходи сам, заплати бабки, пусть учится, и жена подобреет.

- Между прочим, жена Зверька мудрая женщина, - задумчиво сказала я.

- Да? - насторожился Лом. - Это почему?

- Потому что сыну учиться надо и человеком стать.

- Оно конечно, - согласился Лом. - Чем с женой скандалить, сходил бы сам...

- Не получится, - покачала я головой. - Я сама в этой школе училась и много о ней знаю. Денег там вот так просто из его рук не возьмут. Тут знакомства важны, ну и, конечно, из какой семьи ребенок. Привилегированная школа, всегда такой была и осталась: педагоги, врачи, ну и начальство всех рангов туда деток устраивает.

Лом нахмурился и даже вилку в сторону отложил, так ему обидно стало:

- А мы что же это, рожей не вышли? И пацану Зверька туда хода нет?

- Есть. У меня там подруга завучем, устроим. Оставь телефон, позвоню его жене, поговорю. Ломик заулыбался и за руку меня к себе подтянул:

- Добрая ты у меня баба, Ладка.

- О людях надо проявлять заботу, - усмехнулась я. - Человек ты теперь большой, должен быть отцом родным, чтоб шли к тебе с любой малостью, а ты не ленись, помоги. Делу на пользу, добро вернется сторицей. - Это навело меня на кое-какие мысли. - Гена, ты кого надумал в казино оставить?

После смерти Моисеева казино заправлял Славик, наш бухгалтер, и очень этим тяготился. Дел у него и так невпроворот, надо было мужика освобождать от лишней нагрузки. Лом все никак не мог остановиться на определенной кандидатуре.

- Воробья, наверное, - пожал Лом плечами.

- Пьет, - заметила я.

- А кто сейчас не пьет, Ладушка?

- Женат третий раз за два года, жену зовет "телка", двое детей проживают на соседней улице, а папуля мимо на "Мерседесе" катит и паршивой шоколадкой не угостит. Нет, Воробей не годится, - покачала я головой. Лом удивленно смотрел, не потому даже, что я решительно отмела кандидатуру Воробья, а оттого, что хорошо знала о личной жизни его соратников.

- Кого ж тогда? - спросил он.

- А вот Зверька и поставь. Пьет мало, жену уважает, мальчишку своего любит. Человек, если ему семья дорога, по-глупому на рожон не полезет, лучше сотня и покой, чем тысяча и риск большой. Так что ставь человека семейного, ему веры больше.

Не знаю, каким образом, но мои слова достигли ушей Воробья. Еще накануне он считал себя утвержденным в новой должности, обмывал событие с дружками, и вдруг такая неудача. Воробей, собравшись с силами, поехал к Лому в контору. Но тот в таких случаях всегда проявлял завидную твердость, и Воробей отбыл несолоно хлебавши. Новость долго обсуждали, после чего среди мужиков обнаружилась похвальная страсть к семейным устоям. Из конторы вдруг разом исчезли девицы, долгое время считавшие ресторан родным домом. Теперь, появляясь по вечерам с кем-нибудь из посетителей, они могли наблюдать, как бывшие дружки всячески подчеркивают свое желание видеть их как можно дальше от себя, и о бесплатной выпивке барышням мечтать не приходилось. Очень скоро красные дни календаря стали отмечать в компании дражайших половин, так как Лом задавал тон в этом начинании. Скоро перестали и краснеть, произнося фразу "Я с женой". А я продолжала наблюдать и экспериментировать.

* * *

В октябре мы въехали в новый дом. Он мне нравился, и вообще жизнь радовала.

- Ладуль, надо новоселье справлять, - заметил Ломик.

- Надо, - согласилась я. - Если хочешь собрать своих дружков, пожалуйста. Собирайтесь и пьянствуйте на здоровье. Потом, с божьей и Танькиной помощью, я как-нибудь смогу привести дом в порядок. Но на время празднования удалюсь. Ваши пьяные физиономии для меня труднопереносимы.

- Куда? Удалишься то есть? - забеспокоился Лом. Мои отлучки он не любил и неизменно был настроен категорически против всяких поездок в одиночку.

- Не знаю. Куда-нибудь съезжу на недельку.

- Еще чего... И что это за новоселье без хозяйки в доме?

- Тогда все будет так, как хочу я.

К семи часам к нашему дому стали подъезжать машины. Из них прилично одетые мужчины помогали выйти дамам в вечерних туалетах и бриллиантах. Бриллиантов было чересчур много, но о вкусах, как говорится, не спорят. Гости чинно расхаживали по дому, говорили вполголоса, пили мало, а в целом вели себя очень прилично. По виду определить, кто бандит, а кто человек, так сказать, порядочный, было затруднительно. Никаких тебе дурацких кличек и прочих глупостей. Если их тут собирать почаще, они, пожалуй, привыкнут. В общем, я за своих порадовалась. Танька тоже.

- Глянь, что делается, - резвилась она. - Светский раут, да и только. И никаких тебе пьянок по случаю... Воробей с женой пожаловал, дражайшая с перепугу по углам прячется от благоверного. Мне, что ль, замуж выйти? Чувствую себя одинокой...