Чтение 22–й страницы книги ~Ее маленькая тайна~

- Больничный не проблема, а на улице лучше не показываться. По моим прикидкам, Монаху на днях придется несладко, и он рассвирепеет.

Док посмотрел на меня и заметил:

- А знаешь, этот твой Папа действительно переживает... Он хорошо относится к тебе...

- И что? - хмыкнула я.

Док пожал плечами:

- Ничего. Я не знаю твоих планов в отношении Папы, просто... Тебе его не жалко?

- Жалко, - покаялась я. - Мне вообще всех людей жалко, а также кошек, собак и лягушек.

Док погрустил и вскоре удалился. Его настроение мне очень не нравилось. Глаз да глаз нужен за Доком...

Пару дней я лежала в своей комнате, молчаливая и несчастная. Папа подолгу сидел рядом и пытался меня утешить. От него я узнала, что дела у Сашки - хуже не бывает. Гоняют его и наши, и ваши, и старый друг Клим в придачу. Монах из города скорее всего смылся и где-то залег, его активно ищут, а пока, на всякий случай, колошматят дружков. Дело, конечно, хорошее. Дружков у него и так было немного, а теперь и вовсе поубавилось. Будь у меня время, я придумала бы для Сашки что-нибудь поинтереснее пули в затылок, но Монах меня пугал по-настоящему, и потому выбирать не приходилось. Папа злился, что прошло два дня, а результатов - кот наплакал, хотя на розыски Монаха людей отрядили немало. Работы в моргах прибавилось, только что за радость от этого, если Сашка в очередной раз ушел. Папа думал думу и хмурился, а я ласково на него поглядывала и прикидывала: "Как мне с ним быть? В настоящее время он для меня защита и опора. А его кончина, ежели таковая приключится вскорости, должна выглядеть впечатляюще". В общем, мы подолгу держались за руки, и каждый думал о своем.

Через пару дней я смогла подняться и даже погулять в саду. Потом дела мои заметно пошли на поправку. Я вновь возложила на себя заботы по дому и радовала Папу застенчивой улыбкой и мягким характером. В шахматы в эти дни играли больше обыкновенного.

К концу недели, окончательно оправившись, я позвонила Климу. На этот раз он узнал меня сразу и вроде бы забеспокоился. Я попросила его о свидании, назначив встречу все в том же парке, что и в первый раз. Отказаться он не решился.

Часа три я продумывала свой туалет, а потом отправилась к Папе и заявила, что собралась на свидание. Папа растерялся, с ходу не нашел что ответить и позвал Дока. Само собой, тот его порадовал: мол, всякие свидания очень хороши для моего полного и окончательного выздоровления. Док говорил долго, весьма кстати употребляя медицинские термины, но Папу до конца не убедил. Во-первых, тот считал, что болтаться по улицам, даже с охраной, мне сейчас не стоит, во-вторых, Папа терпеть не мог Клима вообще, а в качестве возможного зятя в особенности, в-третьих, его очень беспокоил тот факт, что романтическая встреча (как ни крути, а Клим меня таки спас) повлияет на мои чувства, а если учесть, что в голове у меня не все дома, то я и напридумаю Бог знает чего, а Клим, воспользовавшись ситуацией, поматросит да и бросит, и что тогда делать Папе? Очередная измена подорвет мое хрупкое здоровье, и чем сие кончится, ведомо одному Богу. Мысли в общем-то правильные. Иметь взрослую дочь ох как нелегко, но об этом надо было думать раньше.

В конце концов Папа свое согласие дал, но без всякой охоты. Я во время затянувшейся дискуссии лежала в своей комнате, дрыгала ногой и перечитывала Ремарка. Вкусы у нас с Климом были довольно схожи, и, если сегодня какой-нибудь дурацкий звонок не испортит мне всю малину, будет занятно.

Встреча была назначена на три часа. Витьке, из-за того что за мной не углядел, в доме было отказано. Хорошо хоть жив остался. В половине третьего мы с Толиком загрузились в его "девятку" какой-то совершенно нелепой расцветки.

- Машина военная, - заявил он. Как выяснилось, это означало, что в машине недостает многих существенных деталей: ручек, пепельниц, заднего сиденья, а дребезжала бедняжка на ходу так, что у меня сводило зубы.

Когда мы подъехали к парку, я от души порадовалась, но рановато: еще минут пять Толик выбирался из машины сам и наконец смог извлечь меня. В общем, это заняло много времени, но все равно мы приехали минут за десять до назначенного срока. Клима не было, и я торопливо припустилась по аллее на облюбованную мной скамейку. Толик вышагивал сзади, в отличие от Резо относясь к обязанностям охранника со спартанским спокойствием.

Только я устроилась на скамейке и вошла в роль, как в аллее показался Клим. Толик сел в тенечке, метрах в десяти от меня, и зевал так, что мог лишиться челюсти. Охраны Клима нигде не было видно, в парк он вошел один, правда, трое дружков остались ждать в машине возле входа.

Клим смотрел на меня и терялся в догадках, зачем я ему позвонила. Объяснять я не собиралась.

- Как хорошо, что ты опять здесь, - сказала я, сияя лицом. - Где ты пропадал столько времени?

Клим вроде бы споткнулся, но на ногах устоял. Взгляд торопливо скользнул по моему лицу, я продолжала улыбаться вполне осмысленно, и это сбивало с толку.

- Где ты был? - повторила я. Он пожал плечами.

- Сегодня?

- Ну да...

- Дома... ездил по делам...

- Дела? - удивилась я. - Зачем тебе какие-то дела? Почему тебе непременно хочется заниматься какими-нибудь делами? Это скучно. Разве нет? - Наверное, - ответил Клим, понемногу приходя в себя.

Я поднялась, взяла его за руку и повела за собой, но не по аллее, а по зеленой траве. Наклонилась, сорвала одуванчик, порыв ветра унес пушистые зонтики. Клим смотрел на меня и продолжал теряться в догадках. Вспомнил, что я чокнутая, и успокоился, а потом вдруг решил, что я очень красивая.

"Наконец-то. Для кого я, по-твоему, старалась?"

- Одуванчики смешные, правда?

- Правда, - согласился он вежливо и даже с интересом, вовремя вспомнив, кто у нас теперь в папах.

- Тебе не нравится здесь? - распахнув глазки пошире, спросила я вроде бы испуганно.

- Нет, почему... Ты сказала, что хочешь встретиться... зачем?

Этот вопрос поверг меня в раздумья.

- Разве не все равно? Какое это имеет значение?

- Да? - Клим смотрел во все глаза и совершенно не знал, как со мной разговаривать. Однако Ремарка точно любил, потому что не удрал, а продолжал идти рядом, глядя на меня со все возрастающей растерянностью. Я в свою очередь старательно воспроизводила сцену встречи главных героев из прочитанного накануне романа под названием "Черный обелиск", со сто тридцать восьмой по сто сорок шестую страницу. Через полчаса Клим, сам того не подозревая, начал отвечать очень дельно и близко к тексту. А я порадовалась: налицо благотворное влияние настоящей литературы. Еще через полчаса я резко остановилась, прижала руку Клима к своей груди и немного помолчала, вроде бы прислушиваясь.

- Это ты был там? - спросила я.

- Где? - легонько отстранился Клим, заглядывая мне в глаза.

- Там... в подвале.

- Да, я... Я нашел тебя, ты помнишь? - обрадовался он.

- Конечно, я помню.

- А что было до этого?

Я задумалась, нахмурилась и наконец ответила:

- Не хочу.

- Что?

- Не хочу помнить. Я многое помню, но не хочу. И тех троих я тоже помню.

- Кого?

- Неважно, - заупрямилась я, прижалась к его плечу и сказала:

- Ты мне снился. Странный сон. Неправдашний.

- Почему неправдашний?

- Потому что на самом деле так не бывает. Я же знаю. Я не сумасшедшая и все понимаю, просто иногда мне здесь не нравится. Вот вчера мне здесь не нравилось, и я ушла.

- Куда?

- Не знаю. Туда, где ничего нет. Только ты и я. И можно не вспоминать.

Он посмотрел внимательно и кивнул. Клима пугал этот разговор и его явная бессмысленность. Ему хотелось, чтобы я больше походила на обыкновенную женщину, но вовсе не хотелось, чтобы я стала обыкновенной.

"Очень занятный парень", - мысленно хмыкнула я.

В самый интересный момент, когда он готов был бродить со мной под липами хоть целую вечность, я развела руками и сказала:

- Мне пора возвращаться.

- Домой?

- Может быть. Я не люблю возвращаться. Там не будет тебя. Это плохо. Там вообще все плохо. Ты придешь? - без перехода спросила я.

- Куда? - не понял он.

- Не знаю. Все равно. Как сегодня. Я сбегу оттуда, и ты приходи.

- Завтра?

Я задумалась.

- Завтра? Ах да... завтра. Какое смешное слово. Ты придешь? Не оставляй меня.

- Завтра, в три? - спросил он, а я уже пробиралась сквозь кусты, торопливо махнув рукой.

- Да-да. Завтра. - Я побежала по аллее, Толик припустился следом, а Клим стоял в полном недоумении. Заметив это, Толик развел руками и крикнул ему:

- Это она после подвала такая!

На следующее утро я поехала за продуктами. На этот раз сопровождал меня парень по имени Максим. Погода была отличная, и домой я не спешила. Оттого и велела Максиму ехать в центр. Возле универмага машину оставили и дальше отправились пешком. Я шла, охранник плелся следом, проклиная женскую натуру: нет бы купить все сразу и в одном месте, куда там, потащатся за пачкой чая на край света. До магазина "Караван" оставалось метров двести, когда я увидела "Мицубиси" Клима. С шага не сбилась, головы не повернула и на удачу особенно не рассчитывала, вряд ли он меня заметил, а если и заметил, вопрос: захочет ли узнать?

Скрипнули тормоза, и джип замер у тротуара, из него появился Клим и крикнул:

- Варя!

Я сделала вид, что не слышу, и, толкнув стеклянную дверь с колокольчиком, вошла в магазин.

Клим появился через полминуты. Вошел, торопливо огляделся и направился ко мне.

- Варя...

Я повернула голову от витрины с разноцветными банками, нахмурилась и сказала:

- Здравствуйте.

Он насторожился, посмотрел внимательно. Надеюсь, ничего сумасшедшего во мне сегодня не было. Женщина пришла в магазин и выбирает чай. Клим таращил глаза, а мысли его при этом скакали, как блохи. Интересный все-таки парень.

Он взял меня за локоть, а я наконец соизволила его узнать.

- Простите, - сказала я с виноватой улыбкой и даже головой покачала. - Вы Олег, я не ошиблась?

- Я - Олег, - кивнул он, приглядываясь ко мне и хмурясь все больше.

- Хорошо, что мы встретились. Я хотела поблагодарить вас. Владимир Петрович мне все рассказал...

- Увидимся сегодня? - спросил он нерешительно.

- Что? - растерялась я.

- Сегодня, в три, в парке?

- В каком парке? - Я смотрела на него с недоумением. - Что вы имеете в виду, Олег? Я совсем не против встречи с вами, даже наоборот, я вам очень благодарна. Если бы не вы, я бы погибла в этом жутком подвале...

- Мы вчера гуляли в парке, - сказал он, не теряя надежды.

- Мы? В парке? - удивилась я. - Вы меня разыгрываете, да? - Я нерешительно засмеялась.

- Нет, - покачал он головой. - Но это не важно.

Мы пошли к машине.

Я вдруг резко остановилась, точно споткнувшись, и взглянула на него. Пристально.

- Вы... Вы... Такое странное чувство... будто бы я должна что-то вспомнить... у вас такое бывает?

- Бывает, - усмехнулся он.

Мы простились, я села в машину. Максим завел мотор, а я растерянно смотрела в окно, потом робко махнула Климу рукой. Кажется, никогда в жизни он не чувствовал такой пустоты и отчаяния. По крайней мере, когда он об этом подумал, я ему поверила.

...Я устроилась на траве за кустами, то и дело глядя на часы. Без пяти минут три. Вряд ли Клим придет. Вчера его, должно быть, постигло горькое разочарование, если он приезжал в парк. Убедился, что меня нет, и махнул рукой... Максим курил, прислонившись спиной к дереву. Я покосилась на него, а потом опять на часы.

Первым Клим заметил охранника, обошел скамью, высматривая меня.

- Эй! - позвала я громко и махнула рукой. Он торопливо протиснулся между кустами и зашагал ко мне, а я улыбнулась. - Почему ты так долго?

- Давно ждешь?

- Я? Не знаю. Наверное. Куда ты все время уходишь? Тебе нельзя быть здесь рядом со мной?

- Наверное, можно, - пожал он плечами.

- Тогда почему ты уходишь?

- Люди не могут всегда быть вместе.

- Глупость какая. Почему это?

- Не знаю... Всегда быть вместе не получается. Люди работают, занимаются другими делами, спят...

- Ты сегодня болтаешь ужасную чепуху. Скажи честно: ты просто дразнишь меня?

- Нет. - Он покачал головой и дотронулся до моего плеча. - Ты очень красивая.

- Да? Скажи мне еще раз...

- Ты очень красивая.

- Я хочу, чтобы ты всегда так говорил. Хорошо? Когда ты говоришь мне это, у тебя нежный голос. - Голос правда был нежным.

"А что, если он на досуге перечитал любимые книги? - насторожилась я. - Нет, не перечитал, ну и кто из нас в таком случае страдает шизофренией?"

В последующие дни мы еще несколько раз встречались в парке, и я упорно изображала чокнутую. Такое дуракаваляние объяснялось просто: я разыгрывала героиню Ремарка, вынуждая Клима разыгрывать героя. Конечно, он об этом не подозревал, потому что давно не перечитывал любимого автора, а зря. Впрочем, я этому обстоятельству радовалась. Для тех, кто Ремарка не читал, поясняю: речь идет об одном молодом человеке, который умудрился полюбить сумасшедшую (надо признать, она была красавицей), так вот, она его то узнавала, то нет, то принимала за совершенно другого человека. Потом девчонку вылечили, но хеппи-энда не получилось: она не пожелала его вспомнить, да и ему самому красотка в нормальном состоянии не больно пришлась по вкусу. Вот такая история.

Однако эти сцены я разыгрывала вовсе не для того, чтобы просто порадовать Клима. Была у меня одна забавная мыслишка...

В этот день Клим решил пожаловаться, что накануне в магазине я его не узнала. Посмотрев удивленно, я начала весело, до слез, хохотать.

- Какую глупость ты сказал, - немного успокоившись, покачала я головой. - Как это я могу тебя не узнать? Я отыщу тебя в самой большой толпе, как будто ты этого не знаешь. Ты меня просто разыгрываешь.

- И все-таки ты меня не узнала. Ты была очень красивой и ужасно чужой...

- А... - Я откинула со лба волосы и стала смотреть в небо. - Я знаю, о ком ты... Ты видел ее, да?

- Кого?

- Ну... ее. Она ужасно строгая и не дает мне уходить. Представляешь, она запирает меня в бельевой шкаф, чтобы я не сбежала. - Я махнула рукой. - Это она выдумала, что я сумасшедшая. Она и доктор. И еще она сердится, когда я говорю о тебе.

- Почему?

- Она... странная. Не хочет никого любить. Когда я сказала, что люблю тебя, она ужасно разозлилась.

- Ты ей сказала, что любишь меня?

- Ну да, конечно. Почему я должна скрывать это? Ведь ты не говорил, что я должна скрывать? Ты не сердишься?

- Конечно, нет.

- А ее это расстроило.

- Почему?

- Скажи: она тебе не понравилась? - не обращая внимания на его вопрос, спросила я.

- Не в этом дело. Просто она совсем чужая. Понимаешь?

- Конечно, - кивнула я. - Она такая несчастная... очень-очень.

- Почему?

- Потому что с ней произошла ужасная вещь, - подумав, ответила я со вздохом. - Она мне не рассказывала, но я все равно знаю. Мне даже кажется иногда, что я все это видела. Они вошли втроем... Нет, сначала один... и ударил ее, и разбилось зеркало, я видела осколки, а потом вошли те двое... Я помню их лица... Как ты думаешь, я все это видела?

- Что, Варя?

- То, что они с ней сделали? Или она мне все-таки рассказала?

- Там в подвале было трое мужчин?

- В подвале? Какой подвал? Вовсе нет, это было давно... разбилось зеркало. Это было в моей квартире. Она жила в ней.

- А ты?

- И я, наверное, тоже. Они ее расспрашивали о каком-то священнике... да-да, священнике, а она так страшно кричала... Я ничем не могла ей помочь... А потом взяла и убежала. Ужасно, да? Я ее бросила, и она за это терпеть меня не может. И запирает в шкаф. Ужасно глупо запирать человека в шкаф, ты не находишь? А вчера она так разозлилась... Она сказала, что видела того парня.

- Кого? - не понял Клим.

- Того, который вошел первым. Она очень испугалась и сказала, что никуда меня не отпустит, потому что они рядом.

Я поднялась с травы и отряхнула подол.

Мы пошли по аллее, тихо и неспешно разговаривая, минут через двадцать я забеспокоилась и сказала:

- Мне пора. Мы увидимся? Мне всегда грустно, когда тебя нет.

Максим, услышав последнюю фразу, ухмыльнулся и даже подмигнул Климу. Но тот этого вовсе не заметил.

- Я люблю тебя, - сказала я и пошла по аллее. А он остался стоять. Правильно, между прочим, сделал: потащись он за мной, и такая классная сцена была бы испорчена.

Рано утром кто-то заскребся в мою дверь.

"Черт", - подумала я, потому что этот кто-то отвлек меня от создания суперсценария для двух актеров. Я пребывала в расслабленном состоянии, более того, даже заплакала, одновременно чувствуя себя и героиней, и зрительницей. Неожиданный визит вызвал во мне волну протеста.

- Да! - без намека на гостеприимство крикнула я, ожидая, что войдет Док. Нет, еще хуже. На пороге стоял Резо и чрезвычайно ласково мне улыбался.

- Ты? - удивилась я. - Уже выздоровел?

- Да, - кивнул он.

- А как нога?

- Отлично.

- Неужели совсем не болит? - Я нахмурилась, а Резо забеспокоился и посмотрел на принтер, но все-таки ответил:

- Совсем.

- Я думала, ты еще хотя бы неделю будешь отлеживаться, - проворчала я. - Ладно, заходи и закрой дверь.

Он прошел, сел в кресло, вздохнул очень жалостливо и начал: