верно служить на корабле под его командой, как они уговаривались, но, если я
не оставлю корабля, тогда они сами сейчас же покинут его. Они поклялись друг
другу в этом, и все были единодушны.
ответил, чтобы он не тревожился из за меня, так как я останусь на берегу. Я
выразил лишь пожелание, чтобы мне прислали все необходимое и вручили
достаточную сумму денег. А там уже я как нибудь проберусь в Англию. Таким
образом, дело было улажено в несколько часов; команда вернулась к исполнению
своих обязанностей, и я стал думать, что мне теперь предпринять.
дальше от Англии, чем я был на своем острове. Правда, отсюда я мог проехать
сухим путем через страну Великого Могола до Сурата, потом добраться морем
через Персидский залив до Бассоры и затем, следуя по пути караванов, через
Аравийскую пустыню до Алеппо и Александрии, оттуда опять морем в Италию и
сухим путем во Францию. Я мог избрать и другой путь - дождаться одного из
английских судов, которые заходят в Бенгал из Ачина на острове Суматре, и на
нем морем вернуться в Англию; но так как я прибыл сюда, не имея никаких
связей с английской Ост-Индской компанией, то мне было бы трудно уехать на
одном из ее кораблей, разве только благодаря покровительству кого нибудь из
капитанов или агентов компании, но ни с кем из них я не был знаком.
в путь без меня. Думаю, никогда еще с человеком моих лет и в моем положении
люди не поступали так недостойно - если только это не были пираты, бежавшие
с чужих судов и высаживающие на берег всякого, кто не захочет потворствовать
их гнусностям. Впрочем, племянник оставил мне двух слуг, или спутника и
слугу, первый был помощник нашего судового агента, которого племянник
упросил остаться со мной, а другой - его слуга. Я нашел себе хорошее
помещение в доме одной англичанки, где квартировало много купцов; там жили
несколько французов, два итальянца или вернее еврея и один англичанин.
мне значительную сумму денег в золоте и чеках. Товары я не без выгоды
распродал и накупил бриллиантов Я прожил там девять месяцев, и с
англичанином мы очень подружились. Однажды утром он приходит ко мне и
говорит:
улыбается, да, насколько я вас знаю, и вам он придется по душе, когда вы его
хорошенько обсудите. Если вы присоедините свою тысячу фонтов к моей тысяче,
мы можем нанять здесь корабль, любой, какой нам понравится; вы будете
капитан, я - купец, и мы отправимся торговать в Китай, а то чего мы здесь
дожидаемся? Весь мир в движении; все божьи создания и на небе и на земле
работают, трудятся; с чего же нам то быть праздными? В целом мире нет таких
трутней, как люди; но зачем нам быть трутнями?
дружественный и доброжелательный. Прошло, однако, довольно много времени,
прежде чем мы отыскали подходящий корабль, а когда добыли корабль,
оказалось, что не так то легко добыть английских матросов. Однако, некоторое
время спустя мы нашли штурмана, боцмана и пушкаря - англичан, голландца
плотника и трех португальцев-матросов, этими людьми можно было обойтись, и
даже довольно сносно, а остальную команду набрать из индусов-моряков, какие
были под рукою.
так что еще одно описание едва ли показалось бы занимательным читателю.
Достаточно будет сказать, что прежде всего мы отправились в Ачин, на остров
Суматру, а оттуда в Сиам, где выменяли часть своих товаров на опиум и часть
на арак, - первый в большой цене у китайцев, и как раз в то время в Китае
чувствовался в нем большой недостаток. Короче говоря, мы совершили далекое
путешествие в Сускан и вернулись в Бенгалию, пробыв в отсутствии восемь
месяцев. На этом первом предприятии я нажил столько денег и так хорошо
научился наживать их, что, будь я на двадцать лет моложе, я наверное
поддался бы искушению остаться здесь и не стал бы искать иного способа
составить себе состояние. Но могло ли иметь силу подобное искушение для
человека за шестьдесят, уже достаточно богатого и покинувшего свой дом
больше из ненасытной потребности видеть свет, чем из за алчности и желания
преуспеть в нем? Я попал в такую часть света, где я раньше никогда не бывал,
- а между тем слышал о ней очень много - и решил осмотреть в ней все, что
только мог.
разные люди. Он готов был, как почтовая лошадь, вечно бегать взад и вперед
по одной и той же дороге, останавливаясь в одной и той же гостинице, лишь бы
только, как он выражался, дело его кормило; я же, наоборот, хоть был стар
годами, напоминал скорее шалого мальчишку бродягу, которому не охота два
раза видеть одно и то же. Но это еще не все. Мне хотелось быть ближе к дому,
но в то же время я совершенно не мог решить, какой путь избрать, и не мог
остановиться ни на одном. Пока я думал и раздумывал, мой приятель, искавший
себе нового дела, предложил мне другое путешествие - на Молуккские острова,
с тем, чтобы привести оттуда груз гвоздики. Мы не долго готовились к этому
путешествию; оно вышло весьма удачным: мы заходили на Борнео и еще на другие
острова, названия которых не припоминаю, и вернулись домой месяцев через
шесть. Свой груз пряностей, состоявший, главным образом, из гвоздики и
мускатного ореха, мы продали с большим барышем персидским купцам, заработав
почти впятеро больше того, что истратили, так что денег у нас была теперь
целая куча.
каботажное судно, вместимостью, приблизительно, в двести тонн; команда его
вся расхворалась или притворялась больной, так что капитану не с кем было
выйти в море. Поэтому, став на якорь в Бенгальском заливе, он опубликовал
извещение, что желает продать свой корабль. Я узнал об этом раньше своего
нового компаньона, и мне очень захотелось купить это судно. Я пошел к нему и
рассказал, какой случай представляется. Он ответил, что надо подумать - он,
вообще, был человек осторожный и не торопился в своих решениях, - но,
подумав, сказал: "Судно немножко велико, но все таки мы его купим". И мы
купили корабль и составили купчую на него, а матросов решили, если можно
будет, удержать и присоединить к своим; тогда у нас сразу составился бы
экипаж, и мы могли бы продолжать наше дело; но совершенно неожиданно для нас
оказалось, что все матросы исчезли без следа, получив вместо жалованья
каждый свою часть из денег, вырученных от продажи судна; мы не могли найти
буквально ни одного из них.
земли Великого Могола в Персию, и я очень жалел, что не присоединился к ним.
Мои сожаления, однако, прекратились, когда выяснилось, что это были за люди;
вкратце обстояло так: человек, которого они называли капитаном, был вовсе не
командир судна, а простой пушкарь, их корабль был купеческий; на Малайском
берегу на них напали туземцы, убили капитана и трех матросов; а остальные
одиннадцать человек, видя, что капитан убит, завладели судном и привели его
в Бенгальский залив, еще раньше высадив на берег помощника капитана и
пятерых матросов, не одобрявших их Поведения.
казалось, приобрели его вполне законно. Правда, нам следовало бы отнестись
осторожнее к этой покупке: мы не задали ни одного вопроса матросам, а между
тем мы наверное уличили бы их в противоречиях, которые заронили бы в нас
подозрения. Но мнимый капитан показал нам подложную купчую о продаже корабля
на имя некоего Эмануила Клостерсговена или что то в этом роде; он выдавал
себя за это лицо. Не имея никаких оснований для недоверия, мы живо заключили
сделку.
голландцев и, сформировав таким образом команду, решили вторично отправиться
за корицей и прочими пряностями на Филиппинские и Молуккские острова. Короче
говоря, я прожил в этой стране целых шесть лет, разъезжая с товарами из
порта в порт и наживая при этом хорошие деньги. В последний год мы с моим
компаньоном на этом самом корабле предприняли путешествие в Китай, но
сначала порешили зайти в Сиам, для покупки риса. В этом путешествии нам не
повезло, противные ветры принудили нас долгое время лавировать в Молуккском
проливе и между ближайшими к нему островами, и не успели мы еще выбраться из
этих опасных вод, как заметили, что наш корабль дал течь, а между тем
трещины мы найти не могли. Приходилось волей неволей искать пристанища в
какой нибудь гавани, и мой компаньон, гораздо лучше меня знавший эту
местность, велел капитану войти в устье Камбоджи; я говорю "капитану",
потому что я произвел нашего штурмана, некоего мистера Томпсона, в капитаны,
не желая брать на себя управление судном.
однажды, когда я был на берегу, подходит ко мне один англичанин - если не
ошибаюсь, он служил помощником главного пушкаря на английском ост-индском
судне, стоявшем на якоре на той же реке - и говорит: "Сэр, я должен вам
сообщить нечто для вас весьма важное". "Если это важно для меня, а не для
вас, что же побуждает вас сообщать мне это?" - "То, что вам грозит неминучая
гибель, а вы, повидимому, не имеете об этом никакого понятия". "Не знаю, о
какой опасности вы говорите; знаю только, что мой корабль дал течь, и мы не
можем найти трещины, но завтра я рассчитываю вывести его на мель, и тогда,
по всей вероятности, трещина будет найдена". "Ну, знаете ли, сэр, есть в нем
трещина или нет, найдете вы ее, или не найдете, а все таки, выслушав то, что
я имею вам сообщить, вы вряд ли выведете его завтра на мель; это было бы
совсем не умно. Разве вам неизвестно, что город Камбоджа лежит всего в
пятнадцати лигах отсюда вверх по течению, а в пяти лигах стоят два больших
английских корабля да три голландских". "Ну так что же? Мне то какое дело?"
- "Как, сударь, - воскликнул он, - человек, пускающийся в такие предприятия,
как вы, заходит в порт, не разузнавши предварительно, с какими судами он
может столкнуться там? Неужели вы обольщаете себя надеждой оправиться с
ними?"
потому что я никак не мог понять, что он подразумевает. Я попросил его