ко сну или я бывал не в духе и не расположен рассказывать; в таких случаях
это была нелегкая работа, но ее надо было исполнять, ибо, разумеется, не
могло быть и речи о том, чтобы вызвать разочарование или неудовольствие
Стирфорта. И по утрам, когда, утомленный, я хотел бы поспать еще часок, было
нелегко просыпаться и, подобно султанше Шахразаде, вести длинный рассказ,
пока не раздастся звон колокола. Но Стирфорт был настойчив; и, поскольку он
в свою очередь объяснял мне арифметические задачи, примеры и вообще все, что
было для меня слишком трудно, я ничего не потерял при такой сделке. Впрочем,
надо отдать мне справедливость. Мною руководили не желание извлечь пользу и
не себялюбие, да и не страх перед Стирфортом. Я восхищался им, любил его, и
одно его одобрение являлось для меня достаточной наградой. Оно было так для
меня драгоценно, что и теперь, когда я вспоминаю об этих пустяках, сердце у
меня сжимается.
поводу весьма открыто и причинил, как я подозреваю, огорчение бедняге
Трэдлсу и остальным мальчикам. Обещанное письмо от Пегготи - какое это было
для меня утешение! - прибыло через несколько недель после начала занятий, а
с ним прибыли пирог, лежавший, как в гнезде, среди апельсинов, и две
бутылочки смородиновой настойки. Как повелевал мне долг, я сложил эти
сокровища к ногам Стирфорта и просил ими распоряжаться.
ты будешь смачивать им горло, когда рассказываешь.
Но, по его словам, он давно заметил, что я иногда начинаю хрипеть - как он
выразился, у меня "скребет в глотке" - и потому каждую каплю надлежит
употребить для упомянутой им цели. Итак, настойка была заперта в его
сундучок, он собственноручно отливал ее в пузырек и давал мне глотнуть через
гусиное перо, просунутое в пробочку, когда, по его соображениям, я нуждался
в подкреплении. Иногда, дабы усилить ее действие, он бывал так мил, что
выжимал в пузырек апельсинный сок, подбавлял имбирю или мятных капель. И
хотя я не уверен, выигрывало ли на вкус питье от этих экспериментов и можно
ли было рекомендовать перед сном и рано утром такую смесь как целительное
для желудка средство, но я выпивал его с благодарностью, и такая
заботливость очень трогала меня.
произведения. Нашей затее, я уверен, не угрожал конец из-за недостатка книг,
а настойки хватило почти на все это время. Бедняга Трэдлс - когда я думаю об
этом мальчугане, мне почему-то всегда хочется смеяться, хотя на глазах у
меня слезы, - бедняга Трэдлс играл роль хора: он делал вид, будто корчится
от смеха в комических местах повествования и трясется от страха, когда речь
идет о волнующих событиях. Но очень часто это было мне помехой. Помню, чтобы
нас рассмешить, он стучал зубами при каждом упоминании об альгвазиле,
участвовавшем в приключениях Жиль Блаза, а однажды этот злосчастный шутник
так шумно изобразил приступ ужаса, когда Жиль Блаз встретился в Мадриде с
главарем шайки разбойников, что его услышал бродивший по коридору мистер
Крикл, который и высек нарушителя порядка в спальне.
благодаря этим рассказам в темноте, и в этом отношении наша затея могла
причинить мне вред. Но меня воодушевляло то обстоятельство, что в моем
дортуаре ко мне относились как к своеобразной игрушке, а мой дар рассказчика
приобрел в пансионе широкую известность и привлек ко мне внимание, хотя я
был самым юным учеником. В школах, где царит неприкрытая жестокость, вряд ли
могут обучать хорошо, даже безотносительно к тому, стоит ли во главе их
тупица или человек знающий. Мне кажется, ученики моего пансиона были так же
невежественны, как любые другие школяры; их слишком много запугивали и
колотили, чтобы учение пошло впрок, и они могли добиться успехов не больше,
чем тот, кто, живя среди постоянных мучений, терзаний и невзгод, старается
добиться преуспеяния в жизни. Но мое детское тщеславие и помощь Стирфорта
все-таки побуждали меня трудиться, и хотя это не избавляло меня от
наказания, тем не менее я представлял собою исключение среди учеников, так
как настойчиво подбирал крохи школьной премудрости.
я вспоминаю с благодарностью. Мне всегда было тяжело видеть, как Стирфорт
старается унизить его, не упуская случая оскорбить его чувства или подбить,
на это других. Долгое время это мучило меня еще и потому, что Стирфорт, от
которого я не мог скрыть тайну точно так же, как не мог утаить от него пирог
или какой-нибудь другой осязаемый предмет, - Стирфорт очень скоро узнал от
меня о двух старухах, к которым водил меня мистер Мелл; и я всегда опасался,
как бы он не разболтал об этом и не начал его допекать.
и под звуки флейты, никто из нас, я уверен, не думал о возможных
последствиях посещения богадельни столь незначительной, как я, особой. Но
этот визит имел непредвиденные последствия, и вдобавок очень серьезные.
натурально, вызвало великую радость учеников, в классе во время утренних
занятий было очень шумно. Трудно было справиться с мальчиками, вздохнувшими
радостно и облегченно; и хотя ужасный Тангей два-три раза появлялся со своей
деревяшкой и брал на заметку главных нарушителей тишины, это не произвело
никакого впечатления, ибо ученики знали, что завтра им все равно попадет,
как бы они себя ни вели, и, несомненно, считали более мудрым насладиться
сегодняшним днем.
потревожить мистера Крикла, а для прогулки погода была неподходящая, и
потому после полудня нам приказали идти в класс, хотя и задали более легкие
уроки, чем обычно. В этот день, как всегда по субботам, мистер Шарп уходил
завивать свой парик, и мистеру Меллу, привыкшему выполнять подсобную работу,
пришлось управляться с учениками одному.
созданием, как мистер Мелл, то в этот день, когда шум и гам достигли самой
высшей точки, я уподобил бы мистера Мелла одному из упомянутых животных,
которого травит тысяча собак. Я вижу его - вот он склоняет над книгой,
лежащей на пюпитре, голову, которая трещит от боли, поддерживает ее
костлявой рукой и тщетно старается продолжать урок, несмотря на рев и гвалт,
от которых даже у спикера палаты общин закружилась бы голова. Мальчишки
вскакивают со своих мест, играют в "четыре угла", одни хохочут, поют,
болтают, другие пляшут, улюлюкают, шаркают ногами по полу, третьи вертятся
вокруг мистера Мелла, скалят зубы, строят рожи, передразнивают его и за его
спиной и прямо перед его носом, издеваются над его бедностью, над его
ботинками, над его фраком, над его матерью, надо всем, что с ним связано и
что они должны были бы уважать.
пюпитру. - Что это? Это же невыносимо! Можно с ума сойти! Мальчики! Как вы
смеете держать себя так со мной?!
комнату, и вижу, как все замерли, - одни от изумления, другие чуть-чуть
испугавшись, а некоторые, быть может, смущенные.
стоит, прислонившись спиной к стене и заложив руки в карманы, и когда взор
мистера Мелла останавливается на нем, он складывает губы так, словно только
что свистел.
говорите?
мгновенно воцаряется тишина, а один из учеников, собравшийся за его спиной
снова изобразить его мать, передумывает и делает вид, будто ему нужно
очинить перо.
- тут мистер Мелл кладет мне на голову руку, сам того не замечая, как мне
кажется, - или что я не видел, как вы всего несколько минут назад подбивали
малышей на разные наглые выходки против меня, то вы ошибаетесь.
ошибаться, - холодно отвечает Стирфорт.
мистера Мелла начинают дрожать, - чтобы оскорблять джентльмена...
мистер Мелл приказывает ему замолчать.
вам ни малейшей обиды... Вы уже не ребенок и достаточно умны, чтобы понять и
этого не делать... - губы мистера Мелла дрожат все больше, - значит, вы
поступаете низко и подло... Можете сесть или стоять, как вам будет угодно.
Копперфилд, продолжайте.
погоди... Вот что я вам скажу, мистер Мелл, раз и навсегда: вы осмеливаетесь
называть меня низким и подлым, но вы-то сами - наглый нищий! Нищим вы были
всегда, вы это знаете, но теперь оказывается, что вы наглый нищий!
быть, у обоих было такое намерение - не знаю, но я вижу, как все каменеют, и
вдруг среди нас появляется мистер Крикл рядом с Тангеем, а в дверь
заглядывают испуганные миссис и мисс Крикл. Мистер Мелл облокачивается на
пюпитр, закрывает лицо руками и сидит неподвижно.
сипенье мистера Крикла слышно столь отчетливо, что Тангею нет нужды
повторять его слова: - Мистер Мелл, надеюсь, вы не забылись?
и судорожно потирая руки. - Нет, сэр... нет. Я опомнился, я... нет, я не
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Русанов Владислав
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Корнев Павел