глубокомыслием профессионального советчика, - ответил Мортимер, - я бы
сказал: уж если вас так угнетают размеры капитала, вы можете найти утешение
в мысли, что его очень легко убавить. А если вам и это покажется
затруднительно, можете утешиться еще одним соображением: найдется множество
охотников помогать вам.
недоумении. - Ничего, знаете ли, не вижу хорошего в том, что вы говорите.
брови.
- Когда я еще служил десятником в "Приюте" - до того как он стал "Приютом",
- мне это дело очень нравилось. Старик был сущий татарин (не в укор его
памяти будь сказано), зато смотреть за работами с раннего утра до позднего
вечера было очень приятно. Жалко даже, что он нажил такую уйму денег. Для
него же было бы лучше, если б он поменьше о них думал. Будьте уверены,
заботы ему и самому были в тягость! - вдруг сделал он открытие.
мистер Боффин, - так, боже милостивый, ежели разобрать все как следует, одно
за другим, разве от денег можно ждать добра? Когда старик в конце концов
поступил по справедливости с бедным мальчиком, ничего хорошего из этого не
вышло. Беднягу убили в ту самую минуту, когда он, можно сказать, подносил
чашку с блюдечком к устам. Теперь я могу сказать вам, мистер Лайтвуд, что мы
с миссис Боффин всегда заступались за беднягу, и как только старик нас за
это не честил! Помню, однажды миссис Боффин высказала ему напрямик свое
мнение насчет родственных отношений, а он сорвал с нее шляпку (она почти
всегда носила черную соломенную шляпку, для удобства, на самой макушке) и
пустил колесом через весь двор. Как не помнить! А в другой раз, когда он,
мало того что сорвал шляпку, но и дошел до личностей, я ему чуть было не дал
по шее, да миссис Боффин бросилась нас разнимать, и я угодил ей прямо в
висок. Она так и повалилась, мистер Лайтвуд. Как подкошенная!
Боффин".
говорю теперь, когда все уже позади, чтобы показать вам, что мы с миссис
Боффин всегда стояли за детей, как оно и следует по христианству. Мы с
миссис Боффин заступались за девочку, заступались и за мальчика; мы с ней
шли против старика; а ведь он каждую минуту мог выгнать нас на улицу, не
глядя на все наши старания. А миссис Боффин, - продолжал он, понизив голос,
- до того дошла, что при мне прямо в лицо назвала его бессердечным негодяем.
Теперь, когда она стала модницей, ей, может, неприятно про это вспоминать.
лука... при Азенкуре и Креси *.
Боффин, мало-помалу расчувствовавшись и начиная таять (что свойственно
всякому жиру), - когда ему было всего семь лет от роду. Ведь когда он
вернулся, чтобы вступиться за сестру, мы уезжали из города насчет одного
контракта - там надо было сначала просеивать, а потом уже возить - а мальчик
приехал, да и опять уехал, пробыв дома не больше часу. Так вот, ему было
тогда всего семь лет. Он уезжал в эту заграничную школу один-одинехонек, все
его забросили, и зашел он в наш домик (во дворе теперешнего "Приюта")
погреться у огня. На нем был жиденький такой дорожный костюмчик. За дверями,
на пронзительном ветру, стоял его тощий чемоданчик, который я должен был
донести до парохода: старик и слышать не хотел о том, чтобы дать ему шесть
пенсов на кэб. Миссис Боффин, тогда еще совсем молодая женщина, пышная как
роза, стала на колени перед огнем, согрела руки и начала оттирать щеки
ребенку: а как увидела, что у него слезы на глазах, то заплакала сама,
крепко обняла его за шею, словно хотела защитить, и говорит мне: "Я бы все
на свете отдала, лишь бы убежать отсюда вместе с ним!" Не могу сказать, чтоб
мне это было приятно, но только после этого я стал еще больше уважать миссис
Боффин. Бедняжка прижался к ней, а она к нему, а потом, когда старик позвал
мальчика, он сказал: "Пора идти! Благослови вас боже!" - а сам так посмотрел
на нас обоих, словно в смертной тоске. Как он посмотрел! Я проводил его на
пароход (сначала угостил любимыми его лакомствами), подождал, пока он уснет
на своей койке, и только после того вернулся к миссис Боффин. Но сколько я
ни рассказывал, как я его оставил, все напрасно, ей казалось, что он смотрит
точно тем же взглядом, каким смотрел тогда на нас обоих. Но в одном
отношении это пошло нам на пользу. Своих детей у нас не было, и нам всегда
хотелось иметь хоть одного. Но только не после этого. "Оба мы могли бы
умереть, - говорила миссис Боффин, - и наш мальчик смотрел бы вот так же на
чужих". Бывало, по ночам, когда стояли большие холода, или завывал ветер,
или дождь лил как из ведра, она просыпалась вся в слезах и вскрикивала:
"Неужели ты не видишь его лица? Боже, приюти бедняжку!" А потом, с годами,
это у нее прошло, как многое проходит.
мусор, - вяло улыбаясь, сказал мистер Мортимер.
сердил скептический тон Лайтвуда, - много есть такого, чего я никогда не
находил среди мусора. Так вот, сэр. Мы с миссис Боффин все старели да
старели на службе у хозяина, пока его не нашли мертвым в кровати. Тогда мы с
женой запечатали шкатулку, которая всегда стояла на столике рядом с
кроватью, и так как мне приходилось слышать, что Тэмпл - это такое место,
где берут подряды на всякий адвокатский мусор, то я и отправился сюда искать
адвоката, увидел, как ваш молодой человек давит мух на окне перочинным
ножиком, окликнул его, не имея тогда еще удовольствия быть с вами знакомым,
и таким способом добился этой чести. Потом вы и еще один джентльмен в таком
неудобном галстуке под маленькой аркой на подворье святого Павла...
Гражданского права.
Боффин. - Ну, да вам лучше знать. - Потом вы и доктор Скоммонс взялись за
дело, написали все это как нужно, приняли меры, чтобы разыскать бедного
мальчика, и, наконец, нашли его, а мы с миссис Боффин частенько говорили
друг другу: "Вот мы и опять его увидим, при более счастливых
обстоятельствах". Но этому не суждено было статься, а печальнее всего то,
что деньги в конце концов так ему и не достались.
Лайтвуд.
этому-то я и веду; ведь мы столько ждали именно этого дня и этого часа.
Мистер Лайтвуд, это было злодейское, жестокое убийство. Оно, неизвестно для
чего, обогатило нас с миссис Боффин. За поимку и осуждение убийцы мы
предлагаем десятую часть нашего капитала - награду в десять тысяч фунтов.
этом стоим.
легкомыслием частного лица, а с глубокомыслием профессионала, - что
предлагать такую огромную награду - большой соблазн: это может навести на
ложные подозрения; появятся подстроенные улики, фальшивые обвинения. Обещать
такую награду - значит играть с огнем.
решили столько отложить на это дело. А надо ли будет открыто назначать такую
сумму в новом объявлении от нашего имени...
означает нас обоих, - вот об этом вам самим придется подумать, когда будете
составлять бумагу. Но это первое поручение, которое я даю своему адвокату,
вступив в права наследства.
коротенькую заметку очень ржавым пером, - с удовольствием принимает ваше
поручение. Будет еще что-нибудь?
но так, чтоб как можно крепче: насчет того, что весь капитал я оставляю
"моей возлюбленной жене Генриетте Боффин, единственной душеприказчице".
Напишите как можно короче, вот этими самыми словами, но чтобы оно было
крепко.
Лайтвуд стал осторожно нащупывать почву:
вы говорите "крепко"...
должна к чему-нибудь обязывать миссис Боффин?
вам вздумалось? Я хочу закрепить все имущество за ней, чтоб его уж никак не
могли у нее отнять.
хочет? Безусловно?
бы! Хорошенькое было бы дело, ежели бы я вздумал к чему-нибудь обязывать
миссис Боффин. В мои-то годы!
мистер Лайтвуд пошел проводить мистера Боффина к выходу и чуть было не
столкнулся в дверях с мистером Юджином Рэйберном. Свойственным ему
невозмутимым тоном Лайтвуд произнес: