за день песка, которые вечерний ветерок доносил с прибрежных скал, и думала
о том, что это и есть счастье, это и есть та жизнь, о которой она мечтала.
Впереди ее ждали волнения и опасности, а может быть, даже жестокая, кровавая
схватка, но она знала, что через все это они пройдут вместе, и потом, когда
все закончится и снова наступит тишина, они по-прежнему будут вместе, чтобы
строить свой собственный мир и дарить друг другу самое дорогое, что у них
было: нежность, спокойствие и доброту. Она потянулась и, с улыбкой взглянув
на него через плечо, спросила:
12
но здесь, под прикрытием мыса, воздух был совершенно неподвижен. Только
резкий свист, время от времени раздававшийся в снастях, да рябь, внезапно
пробегавшая по черной поверхности моря, говорили о том, что где-то вдали, в
нескольких милях отсюда, гуляет на просторе ветер. стояла на
якоре у входа в укромную бухту. Рядом, у самого борта, так близко, что можно
было докинуть камень, вздымались высокие скалы, смутные и неясные в
сгустившейся темноте. К месту стоянки корабль постарался подойти как можно
тише -- ни шума голосов, ни звука команд не доносилось с борта и даже
якорная цепь, скользя по обитому мягкой тканью клюзу, звякала приглушенно и
таинственно. Чайки, сотнями гнездившиеся на скалах, забеспокоились было при
появлении корабля. Их встревоженные голоса звонко отдавались среди камней,
далеко разносясь над водой. Но, поняв, что люди не собираются на них
нападать, они быстро угомонились, и в бухте снова наступила тишина. Дона
стояла на палубе и вглядывалась в берег. Молчание, царившее вокруг, казалось
ей загадочным и зловещим. Ей чудилось, что они, сами того не подозревая,
попали в заколдованное царство и чайки, потревоженные их появлением, --
вовсе не чайки, а часовые, охраняющие покой здешних обитателей. И хотя места
эти были ей знакомы -- ее поместье находилось всего в нескольких милях
отсюда, -- она чувствовала себя неуверенно и неуютно. Она знала, что
приплыла сюда с недоброй целью и даже жители Фой-Хэвена, мирно спящие в
своих кроватях, на сегодняшнюю ночь стали ее врагами.
плечу. И ее, впервые с начала их путешествия, вдруг охватили раскаяние и
нелепый, примитивный женский страх. Как она могла -- она, Дона Сент- Колам,
жена добропорядочного английского землевладельца, -- связаться с шайкой
бретонцев, известных как самые отчаянные и опасные разбойники на побережье,
да вдобавок еще, повинуясь минутному порыву, влюбиться без памяти в их
главаря, о котором она ровным счетом ничего не знала. Нет, что ни говори, а
поведение ее в высшей степени неразумно. Ведь операция может в любой момент
провалиться, их всех могут схватить: и капитана, и команду, и ее, Дону, --
схватить и с позором отвести в суд, где ее сразу же узнают, а узнав,
непременно пошлют за Гарри. Ей представилось, как слух о ее позоре с
быстротой молнии разносится по городам и весям, обрастая все новыми и новыми
подробностями и вызывая повсюду презрение и негодование. Приятели Гарри
будут, похохатывая, пересказывать их друг другу; Гарри не останется ничего
иного, как застрелиться; детей отдадут в приют, и они навсегда забудут
преступную мать, сбежавшую с французским пиратом, словно какая-нибудь
кухарка со своим ухажером-конюхом. Мысли, одна мрачней другой, проносились в
ее голове. Она смотрела на застывших на палубе матросов и представляла
Нэврон, детей, спокойную, размеренную жизнь, которую они вели, свою уютную
спальню и тихий, красивый сад... Она подняла глаза и увидела, что рядом с
ней стоит француз.
словно ученик, ожидающий нагоняя от учителя, побрела за ним, лихорадочно
соображая, что бы ему сказать, если он начнет бранить ее за трусость.
присел на край стола, она остановилась перед ним, заложив руки за спину.
действительности, но со второй она никак не могла согласиться. Наступила
тишина.
который, беспечно насвистывая и засунув руки в карманы, обсуждает со своим
капитаном детали предстоящей операции! Если бы он сам был другим -- чужим,
равнодушным, неинтересным ей человеком, а не тем единственным, который
только и был ей нужен!
смеявшаяся над влюбленными, презиравшая нежные чувства, за какую-то пару
недель растеряла все свои принципы, все свое достоинство и самообладание!
вина и два бокала.
голову и пустой желудок, в особенности если ты новичок, -- проговорил он,
наливая вино в один из бокалов и протягивая ей. -- Я выпью потом, -- добавил
он, -- когда все будет позади.
салфеткой. Француз перенес его на стол. Под салфеткой оказалось холодное
мясо, хлеб и кусок сыра.
времени у нас осталось мало.
принялась за еду. Мысли, нахлынувшие на нее несколько минут назад на палубе,
казались ей теперь трусливыми и недостойными, а расправившись с мясом и
бутербродом и запив их бокалом вина, она окончательно убедилась, что страхи
ее вызваны всего лишь голодом и озябшими ногами, о чем он с присущей ему
проницательностью сразу же догадался.
улыбнулась в ответ, слегка покраснев, как провинившийся ребенок.
- Нельзя требовать, чтобы юнга сразу стал таким же отважным пиратом, как
бывалые моряки. Ну а теперь перейдем к делу.
увидела, что это карта Фой-Хэвена.
месте, находится главная стоянка. Корабли Рэшли обычно стоят чуть дальше в
устье реки, рядом с бакеном. -- И он ткнул пальцем в красный крестик,
отмечавший положение бакена. -- Часть команды я планирую оставить на борту
, -- продолжал он. -- Вы тоже можете остаться, если хотите.
бы. А сейчас -- нет, ни за что.
свечей, -- и она вдруг почувствовала себя спокойно и уверенно, все тревоги
отодвинулись куда-то далеко, и стало совершенно безразлично, поймают их или
не поймают, отведут в суд или вздернут на самом высоком дереве в парке
Годолфина. Главное, что через все это они пройдут вместе и вместе осуществят
задуманное.
он.
охраняется из форта. Кроме того, по обоим берегам ручья стоят наблюдательные
башни. И хотя часовых в них, как правило, не бывает, а ночь сегодня темная,
мне не хотелось бы подплывать туда на лодке. Корнуоллцы, конечно, большие
любители поспать, я не раз имел возможность в этом убедиться, но нельзя
рассчитывать, что во время нашей высадки все часовые будут дружно храпеть на
посту. Следовательно, остается только один выход -- подойти к пристани с
берега.
на небольшую бухту к востоку от Фой-Хэвена.
пройти по тропинке вдоль скал и с суши подобраться к ручью -- он, кстати,
чем-то похож на хелфордский, только, пожалуй, менее живописный, -- дойти до
устья и там, у самых стен города, напасть на корабль Рэшли.
забраться на скалу?
там, на койке, брюки Пьера Блана. Они достаточно чистые, он надевает их
только по праздникам. Если подойдут, рядом рубашка, чулки и туфли. Камзол, я
думаю, не понадобится -- ночь сегодня теплая.
предпочитаю оставить все как есть -- пусть даже это вдвое опасней.
затем, помолчав, спросила:
своей загадочной улыбкой, он свернул карту и бросил ее в ящик. -- Сколько
времени вам понадобится на переодевание?