брать пищу из рук, но когда мальчик положил ее на пол, волчонок схватил мясо и
проглотил не жуя. Филька только удивился, как быстро исчез кусок такого размера.
Ребята дали волчонку еще несколько кусочков мяса. Ничего другого малыш не ел,
отказался даже от сосиски, а блюдце с молоком опрокинул, наступив лапой на край.
Хотя Филька его и кормил, волчонок все равно относился к нему с недоверием: из
своего угла не выходил, а когда мальчик поднес руку слишком близко, вцепился в
варежку зубами и стащил ее с руки.
- Ничего, постепенно приучится, - сказал Филька, наблюдая, как волчонок трясет
мордой и мотает варежку из стороны в сторону, точно принимая ее за живого врага.
Довольный победой над варежкой, малыш улегся с ней рядом и заснул. Но даже во
сне он был настроже: спал прищурившись и тихонько клокотал, если замечал
какое-то движение.
- Ладно, я пошел! Я к тебе еще завтра зайду, - сказал Коля Егоров, которому
надоело ждать, пока волчонок проснется.
С родителями все обошлось без особых осложнений. Они уже привыкли, что сын
притаскивает в дом то ежей, то морских свинок, то черепах и особенно не
протестовали против щенка. Правда мама стала как обычно ворчать: "Куда тебе
собаку, ты и за котом-то никогда не убираешь!" и Фильке пришлось давать ей
тридцать три честных слова, что он сам будет ухаживать за щенком.
"Да уж, так я тебе и поверила!" - отмахнулась мама и ушла на кухню.
- Ура! Пап, значит, его можно оставить? - торжествующе завопил Филька,
решивший ковать железо пока горячо.
- Посмотрим! - ответил папа, и отправился дремать у телевизора с газетой на
коленях.
Это папино "посмотрим" могло означать как "да", так и "нет", но Филька,
отлично разбиравшийся в оттенках, уловил, что на этот раз оно ближе к "да".
Так волчонок остался у Хитровых. Малыш быстро рос, но продолжал оставаться
диким. Лишь на пятый день он принял мясо из Филькиной руки: выхватил его и резко
отпрыгнул, прижав уши и готовясь защитаться. Но мальчик не ударил его и не
закричал, и постепенно волчонок стал к нему привыкать. Нужно было дать малышу
имя, и Хитров назвал его Черные Уши. Он не выбирал этого имени из многих других,
а оно как-то само прилипло к волчонку.
Волчонок по-прежнему не давал к себе прикоснуться, но когда мальчик подходил,
он уже не поджимал хвост и внутри него не начинало клокотать. Днем Черные Уши
обычно сидел под кроватью, а ночью, осмелев, решался на короткие вылазки до
батареи или до шкафа.
Однажды утром волчонок пережил первое в своей жизни опасное приключение. Уйдя
в школу, Филька не закрыл дверь в свою комнату, и Черные Уши отважился выглянуть
в коридор. Увидев рядом с вешалкой папины резиновые сапоги, он испугался и хотел
убежать, но, видя, что сапоги стоят смирно и не нападают на него, осмелел и
толкнул один сапог носом.
Сапог покачнулся и упал на волчонка. Заскулив, Черные Уши, не помня себя от
страха, помчался по коридору и залетел в кухню. В кухне на столе сидел белый с
черным кот. Увидев волчонка, он выгнул спину и зашипел, а после спрыгнул со
стола и, боком подскочив к волчонку, ударил его когтистой лапой.
Черные Уши испугался и хотел убежать, но, оказалось, дверь за ним захлопнулась
от сквозняка. Видя, что отступать некуда, волчонок прищурился, охраняя глаза, и,
когда кот снова хотел ударить его лапой, толкнул его мордой и укусил в плечо.
Пасть у малыша сразу забилась шерстью, и ему пришлось бы туго, но кот оказался
большим трусом. Он отскочил, вспрыгнул на мойку и принялся оттуда шипеть, но
больше не нападал.
Поняв, что победил, Черные Уши с гордостью отправился под стол. Обнаружив под
столом кошачью миску, он съел кусок рыбы и выпил все молоко.
На третью неделю своего пребывания у Фильки волчонок заметно вырос и стал с
небольшую дворняжку. Если раньше он был коротколапым и круглым, то теперь лапы у
него вытянулись, сделались длинными и неуклюжими. Своим телом Черные Уши
управлял еще плохо, но вместо того чтобы ходить спокойно, все время порывался
бежать, путался в лапах и падал.
Тогда же Филька впервые отважился вывести его на улицу на поводке. Волчонку не
нравилась, что какая-то веревка, привязанная к ошейнику, мешает ему бежать, куда
он захочет, и он то и дело принимался рычать и даже два раза укусил веревку, но
она не отпускала, и он смирился.
На улице Черные Уши вообще забыл о веревке, столько на него обрушилось сразу
новых звуков, запахов и впечатлений. Грохоча пустым кузовом, проезхал грузовик с
гравийного карьера; пролетела длиннохвостая сорока; прошла женщина с сумкой;
проехал на трех колесном велосипеде ребенок; из окна напротив донеслась громкая,
режужая чуткий слух молодого волка музыка.
Испуганный огромным неведомым миром, Черные Уши прижался к ногам мальчика,
которые по сравнению со всем окружающим показались ему самыми знакомыми и
безопасными.
В первый день прогулки Филька ограничился тем, что дважды обошел с волчонком
вокруг пятиэтажки. Черные Уши прижимался пузом к земле, старался спрятаться в
высокой траве и настороженно прислушивался к каждому незнакомому звуку. Филька
смотрел на него и ему казалось, он понимает, чем волк отличается от собаки: нет,
ни прямым хвостом, ни темными полосками на лбу и ни другим выражением морды -
это все неважно, главное его отличие - в душе. Собака зависима от человека. Она
знает, что все ее заботы возьмет на себя хозяин, волк же свободен и ни на кого,
кроме себя, не расчитывает. Именно поэтому так сложно заставить волчонка
подчиняться - он сам всегда решает, как ему поступить.
Филька уже собирался возвращаться домой, как вдруг из соседнего подъезда
выскочила его одноклассница Анька Иванова, ведя на поводке Мухтара. Мухтар,
крупный кобель немецкой овчарки, обычно относился к Фильке хорошо и вилял ему
хвостом. Но сейчас с собакой что-то произошло. Увидев волчонка, огромный пес
зарычал и стал рваться с поводка. Филька и раньше читал, что обычные собаки не
выносят волков, но никогда не понимал почему. Если бы Мухтар охранял стадо, а
Черные Уши крал из стада баранов, тогда все было бы ясно, но Мухтар вырос в
поселке и никогда в жизни не видел ни стада, ни волков - откуда же вскипела в
нем вдруг ненависть к маленькому волчонку?
- Нельзя! Пошел вон! Фу, фу! - одноклассница повисла на поводке, но,
остервенев от лая, овчарка не слушалась и продолжала вырываться.
- Беги! Я его не удержу! - крикнула Анька, которую Мухтар мотал из стороны в
сторону.
Дорога к подъезду была перекрыта овчаркой. Тогда Хитров, не задумываясь,
схватил волчонка под мышку, вскочил ногами на скамейку, и оттуда перебрался на
росший рядом клен, одна из боковых ветвей которого изгибалась как конская спина.
Сорвавшийся Мухтар лаял внизу и царапал ствол дерева передними лапами, но
достать волчонка не мог.
Черные Уши, не понимая, зачем мальчик его схватил, вцепился ему в палец и
глубоко прокусил его, но Филька, не отпуская волчонка, ухитрился перехватить его
другой рукой за шкирку так, что тот уже мог дотянуться до него зубами.
- Убери Мухтара! Скорее! - крикнул он Аньке.
- Он не убирается! Он сильнее меня! Мухтар, фу, фу! - Иванова пыталась
оттащить собаку, но овчарка сопротивлялась.
Филька сообразил, что пока Мухтар видит волчонка, он не сможет его забыть и
будет держать его на дереве, пока он с него не свалится.
- Завяжи Мухтару глаза свитером! - скомандовал он.
Совет оказался подходящим. Анька стащила с себя свитер, натянула его овчарке
на морду и сумела затащить ошалевшего пса в подъезд. Заперев его в квартире, она
выскочила на балкон. Филька как раз спустился с дерева и теперь разглядывал свой
прокушенный палец. У его ног, запутавшись лапой в поводке, тревожно скулил
перепуганный волчонок.
- Не пойму, что нашло на Мухтара. Он словно взбесился! Никогда раньше на щенят
не бросался, а этого просто разорвать хотел! - крикнула сверху Анька.
Филька хотел разъяснить, что у него не щенок, а волчонок, но подумал, что
кричать об этом на весь дом не стоит. Люди встречаются разные, и многим волк,
даже и маленький, может не понравится.
- Пойдем, Черные Уши! Лучше нам будет посидеть дома! - сказал Филька и за
поводок потянул волчонка в подъезд.
К зиме Черные Уши вырос, окреп, грудь у него расширилась, и он покрылся густой
темной шерстью. Филька думал, что волки должны быть светло-серыми, но прочитал в
книжке, что сереют только взрослые волки, шерсть же молодых темная. Волчонок
по-прежнему остался диким, не слушался никаких команд, и из всех домашних
признавал только Фильку, а на остальных рычал. По ночам, когда в окне
становилась видна луна, волчонок поднимал морду, приокрывал пасть и пытался
выть, но вой у него был прерывистым и каким-то неуверенным.
Хотя Филька старался гулять с ним лишь ранним утром и поздним вечером, вскоре
скрывать, что у него волк, а не собака стало невозможно. Слухи об этом стали
расползаться по дому, и Хитров не знал, то ли проболтался Колька, то ли молодого
волка выдавал его вид.
Но слухи - это было еще полбеды, самое страшное произошло позже. Как-то, когда
Филька поднимался с Черными Ушами по лестнице, соседка снизу стала кричать на
волчонка и замахнулась на него палкой, а он вцепился ей зубами в полу полушубка.
- Убивают! Помогите! - заголосила женщина.
Филька оттащил Черные Уши за поводок, а соседка, сыпля угрозами, метнулась
вниз по лестнице.
Когда на другой день вечером папа зашел к Фильке в комнату и молча остановился
у порога, мальчик уже по его лицу понял, о чем тот будет говорить.
- Ты о Черных Ушах? - виновато спросил Филька.
Отец сел на стул и строго посмотрел на сына:
- Ты обманывал нас, что это щенок. Врать плохо, но я еще могу тебя понять.
Дело в другом. Соседи по подъезду требуют, чтобы мы немедленно избавились от
него. Сегодня днем я встретил участкового. Он сказал, что если мы сами не уберем
волчонка, он завтра вызовет ветеринара и его усыпят.
Филька почувствовал, как ему на глаза наворачиваются слезы. Он бросился к
волчонку и загородил его:
- Что? Усыпить Черные Уши! Я им не разрешу! Я их сам всех поусыпляю!
- Веди себя как мужчина! - твердо сказал отец. - Мы должны решить, что нам
Володихин Дмитрий
Андреев Николай
Володихин Дмитрий
Никитин Юрий
Распопов Дмитрий