думая о том, что ждет его завтра утром, когда он дозвонится до могильщика...
легких "Vogue", их курила Оксана, и вторая, с табачком покрепче -- "Кеnt".
Два смятых окурка торчали в пепельнице -- толстый и тонкий. Ну вот... Кто-то
бывает в ее номере. Потом они сидят на балконе, курят, смеются...
шарик, отправил его щелчком в темный двор. А сколько было разговоров: мужчин
в номер не водим, я не такая, я жду трамвая... О, женщины!..
"Ну что, героиня жить будет, все у нее будет хорошо... Дяде-автору можно
двигать к дому". Он поднялся с видом доктора, навестившего легкого больного.
Маленькая психотерапия, и порядок.
пальцы. -- Да? -- кивнула печально.
боюсь холодной воды, красивых женщин и электричества...
думал он. -- Спит она с ними или не спит. Красивая баба. А я -- так, для
души. Чтобы было кому рассказать, какая она хорошая..."
спускаясь в лифте, усаживаясь в машину и разгоняя ее по набережной, чтобы
быстрее забыть этот нелепый визит: дождался своей очереди...
-- Это, наверное, малой израильтянин.
никому ничего не должен. Говорить шепотом -- значит, таиться. Он поднялся:
время зазвенел телефон. Оксана махнула рукой:
сидел. Насилу выпроводила... Представляешь себе! Оказывается, хозяин этого
казино живет в Израиле. Он собирает бригаду -- дорога бесплатно, отель
бесплатно, но с условием -- поставить в его казино не меньше двухсот
долларов. Это мне таксист из Тель-Авива сегодня за обедом рассказал. А
парниша мне плел, что у него акции. Он сам из этой бригады, приехал на
дармовщинку, думает деньжат выиграть. И меня зовет. -- Оксана усмехнулась.
-- Спонсором, наверное. А потом мечтает в постель ко мне залезть. Я их
насквозь вижу...
на ковер рядом с тумбой мини-бара -- там валялась перевернутая
фотографическая карточка с пожелтевшим оборотом и чернильной надписью на
нем. -- Давай я схожу и попрошу не беспокоить. Вежливо попрошу, не бойся. --
Он нагнулся и поднял фотографию.
смолк, словно испугавшись намерений Медведева. -- Что ты там нашел?
обернулся, нашел глазами кресло и присел на его край. Дернув кисточку
торшера, он близко поднес к глазам расплывшуюся на обороте надпись.
-- Выпала, наверное. Я сегодня альбом листала, соскучилась по своим. А потом
с ресепшена позвонили, уточняли, какого числа я съезжаю, я вставала и,
наверное, выронила. -- В зеркале отражался Медведев -- он задумчиво щурился
в верхний угол комнаты, где светился зеленый огонек датчика пожарной
сигнализации, и шевелил губами. Оксана обернулась и хитро взглянула на него:
-- Смотри, смотри, это фотокамера, она все записывает. -- Она положила
расческу. -- Потом твоей жене покажут, как ты мне массаж делал...
молча положил карточку на трюмо, -- положил так, словно двое изображенных на
ней были козырными королем и дамой.
зеркало.
ли она. -- А что ты светишься?
"Николай Павлович Медведичовский и его законная супруга Мария Леопольдовна,
1937 год". -- Она удивленно посмотрела на Медведева. -- А в чем дело-то?
дед. Оксана помнила только, что они ездили с родителями на братскую могилу
под Выборг, там были лес, речка и красные ягоды, которые она тайком ела, и
потом мать вставляла ей два пальца в рот, чтобы ее вытошнило. "Ага, под
Выборгом, -- удовлетворенно кивал он. -- В Финскую кампанию. Поселок
Щеглово? Не помнишь?" Оксана таких деталей, естественно, не помнила, не
знала и отчество прадеда -- Павла, но зато вспомнила, прикрыв глаза и на
мгновение замерев, что дед был офицером, погиб, когда маме было всего шесть
лет, и бабушка писала Сталину, чтобы им уже после войны с фашистами
возобновили какие-то выплаты, и ее вызывали в органы и чуть не посадили. "Ну
что? что? -- Оксана, устроившись по-турецки на ковре, нетерпеливо стукала
кулачком по ручке кресла, в котором сидел с фотокарточкой Медведев. --
Говори! Ты их знаешь?" Она смотрела на него снизу вверх, щурясь от яркого
света торшера и нетерпеливо улыбаясь, и напоминала капризную сестренку, от
которой взрослые скрывали семейную тайну.
прочесть в них ответ. -- Ну скажи! -- Она трясла и раскачивала его ногу. --
У, нехороший какой!.. Говори, а то сейчас укушу! Больно укушу!"
красивая женщина, с которой ему через пару дней придется расстаться,
возможно, окажется его троюродной сестрой. -- Кусай своего возможного
троюродного братца, кусай..." -- Он давал ей легкого щелбана по кумполу и
смеялся.
принималась кивать, как восточный божок с закрученной на колесико резинкой:
"Ты!.. Мой!.. Троюродный!... Братец?.. Да?" Да, говорил Медведев, если
подтвердится, что ее прадеда звали Павлом Александровичем, то у него
сомнений не будет, потому что он не Медведев, а Медведичовский, и
рассказывал ей перипетии своей фамилии, о которой он и пишет роман. "Да, да,
-- расхаживала по номеру Оксана, -- мама тайком говорила, что мы из дворян!
Не знаю, правда ли..." -- И бросалась набирать свой домашний номер.
думал о назревающих в генеалогической таблице изменениях: возможно, он
обретет троюродную сестру, которую впишет в новую клеточку, но потеряет
жену, изобразив на схеме разогнутыми скобками конец супружеских отношений...
объясню. Не волнуйся, я сама позвоню. Ну все, целую..."
внимательно посмотреть родовое древо, и Оксана беспокойно говорила: "Мне
очень хочется иметь такого братца, -- она осторожно касалась его затылка. --
Но может, просто однофамильцы?" Медведев гнал машину и терпеливо объяснял,
что однофамильцев среди дворян не было -- они все состояли в родственных
связях, однофамильцы в России начала века могли быть
Ивановы-Петровы-Сидоровы, чьи фамилии образовывались от имен собственных,
или Ткачевы, Плотниковы -- по роду занятий, а у дворян -- если однофамилец,
значит, родственник. Он говорил о дворянских книгах, которые велись по
губерниям, и попасть в которые было сложней, чем вступить в КПСС, говорил о
Геральдической комиссии при Сенате, которая по двадцать лет могла тянуть с
решением об отнесении бесспорного соискателя к дворянскому сословию...
просились меж его пальцев: "Вот так теперь и будем ходить, -- говорила
Оксана. -- Брат и сестра". В освещенной арке старого флигеля они повстречали
Джорджа -- одетого с иголочки, в начищенных ботинках и с зонтом-тростью в
руке. Он улыбался Оксане и говорил, что задумал попить греческого вина в
одной славной траттории. Еще он говорил, отведя коллегу в сторону и понизив
голос, что в номере Медведева не так давно несколько раз звенел телефон.
"Возможно, звонили из дома? Подумайте, Сергей". Он трепал Медведева по плечу
и желал им хорошего вечера.
подходил к висящей на стене миллиметровке и указывал пальцем в квадратик:
"Вот он! Николай Павлович. Твой дед! -- Он оборачивался к Оксане, призывая
убедиться в точности его предположений. -- А вот наш возможный общий прадед,
-- его палец скользил ниже, -- Павел Александрович Медведичовский. От него
ветви разбегаются, вот моя, вот ваша... Видишь? Ваша -- только твой дед..."
-- "А кем был прадед?" -- Оксана смотрела на лист, усыпанный квадратиками,
благоговейно, как на иконостас. "Действительный статский советник, --
принимался объяснять Медведев, -- жил в Петербурге на Большой Морской улице,
имел поместья в селах Обречь, Кручина, Солодково Могилевской губернии... Его
отец, генерал-аншеф Александр Иоанович..." -- Медведев перечислял звания,
должности, награды, размеры имений в квадратных десятинах и число крепостных
крестьян, коими в разное время владели их предки...
но Оксана мягко останавливала его, брала за уши и целовала в губы: "Сережа,
ты молодец!", а потом ерошила и приглаживала ежик волос и говорила, что
Посняков Андрей
Максимов Альберт
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Соломатина Татьяна
Шилова Юлия