провалится, а его мать из-за этого устроит истерику.
в ответ на вопрос его мамы рассказал и о своей работе в Хартфорде. Бобби
показалось, что про бухгалтерию он говорит не так охотно, как о катании на
санках со снежных горок, но его мама вроде бы ничего не заметила. И вот Тед
добавки попросил.
том числе доктора Гордона, администрации Стерлинг-Хауса и отеля "Уоррик".
делала, когда он жаловался, что его лихорадит.
у нас в гостиной, так и мне лучше называть его Тедом. Можно?
Бобби подумал, какая это хорошая улыбка - дружеская, искренняя. Он не
понимал, как можно устоять против нее. Но его мать устояла. Даже теперь,
когда она отвечала Теду, ее рука с бумажной салфеточкой сжималась и
разжималась в знакомом тревожном движении неудовольствия.
обменялись рукопожатием, будто только-только познакомились.., но вот Бобби
знал, что его мама уже составила твердое мнение о Теде Бротигене. Если бы ее
не загнали в угол, она бы не доверила ему Бобби. Даже и через миллион лет.
Думается, вам, мальчикам, захочется разок перекусить вечером не дома - Бобби
любит "Колонию", если вы не против, - а может, вам захочется сходить в кино.
Ну, не знаю, что там еще, но кое-что в загашнике иметь не помешает, верно?
аккуратно засовывая конверт в передний карман своих домашних брюк, - но не
думаю, что мы сумеем потратить десять долларов за три дня, а, Бобби?
ее любимое присловье вместе с "у дураков деньги не держатся". Она вытащила
сигарету из пачки на столе у дивана и закурила не совсем твердой рукой. - С
вами, мальчики, все будет в порядке. Наверное, время проведете получше, чем
я.
точно".
***
Бидермена, и утром в семь часов Лиз и Бобби Гарфилды стояли на крыльце и
ждали. В воздухе была разлита та ранняя тихая дымка, которая возвещает
наступление жарких летних дней. С Эшер-авеню доносились гудки и
погромыхивание густого потока машин, устремляющихся к месту работы, но
здесь, на Броуд-стрит, лишь изредка проезжала легковушка или пикап. Бобби
слышал "хишша-хишша" обрызгивателей на газонах, а с другого конца квартала
неумолчный "руф-руф-руф" Баузера. Лай Баузера казался Бобби Гарфилду совсем
одинаковым, что в июне, что в январе. Баузер был неизменным, как Бог.
плащ, и она курила сигарету. Накрасилась чуть сильнее обычного, но Бобби все
равно вроде бы разглядел синеву у нее под глазами - значит, она провела еще
одну беспокойную ночь.
по склону "меркьюри" мистера Бидермена (не то чтобы вульгарный, но все равно
грузная машина).
нагнулась. - Чмокни меня в щечку, Бобби. Я тебя не хочу целовать, чтобы не
размазать помаду.
запах ее волос, ее духов, ее пудры. Больше он никогда уже не будет целовать
ее вот с такой, ничем не омраченной, любовью.
машину мистера Бидермена, которая изящно свернула с середины мостовой и
остановилась у их дома. Лиз нагнулась за своими двумя чемоданами (что-то
много - два чемодана на два дня, решил Бобби), но он уже ухватил их за
ручки.
к машине, постукивая высокими каблуками. Бобби шел следом, стараясь не
морщиться от веса чемоданов.., да что она в них наложила? Одежду или
кирпичи?
то хорошо. Мистер Бидермен уже вылез из машины, небрежно поцеловал его мать
в щеку и вытряхнул из связки ключ багажника.
называл его "приятель". - Волоки их к заднему колесу, а я вдвину их на
место. Женщины всегда тащат с собой все хозяйство, верно? Ну, да знаешь
старую поговорку - жить с ними нельзя, и пристрелить их тоже нельзя, если ты
не в Монтане. - Он оскалил зубы в усмешке, которая напомнила Бобби, как
ухмылялся Джек в "Повелителе мух". - Взять у тебя один?
Бидерменом. Плечи у него ныли, шея нагрелась и начала потеть.
с остальным багажом. Позади них его мама смотрела в заднее стекло и
разговаривала с двумя другими мужчинами, которые ехали с ними. Она
засмеялась чему-то, что сказал один из них. Бобби этот смех показался таким
же естественным, как деревянная нога.
узкий, с широким лицом. Щеки у него всегда были красными. В бороздках,
оставленных в его волосах зубьями расчески, виднелась розоватая кожа. Он
носил очки с маленькими круглыми стеклами в золотой оправе. Бобби его улыбка
казалась такой же неестественной, как смех его мамы.
колени и взмахнул воображаемой битой. Бобби подумал, что вид у него очень
глупый.
- в лучах утреннего солнца широкий золотой браслет слепил глаза, - а потом
похлопал Бобби по щеке. Бобби пришлось стиснуть зубы, чтобы не отдернуть
голову. - Ну, пора сдвинуть этот фургонище с места! Держи хвост пистолетом,
приятель! И спасибо, что одолжил нам свою мамочку.
повел. Это понравилось Бобби даже меньше, чем смотреть, как этот тип чмокал
ее в щечку. Он поглядел на раскормленных мужчин в строгих костюмах на заднем
сиденье - второго фамилия Дин, вспомнил он - как раз вовремя, чтобы
заметить, как они тычут друг друга локтями. Оба ухмылялись.
дверцу перед его матерью, а она поблагодарила и скользнула внутрь, чуточку
подобрав платье, чтобы не мялось, ему захотелось попросить ее никуда не
ездить: до Род-Айленда слишком далеко. Даже до Бриджпорта далеко. Ей лучше
остаться дома.
Бидермен захлопывал дверцу и обходил машину к дверце водителя. Он открыл ее,
постоял и опять по-дурацки изобразил бейсбольную подачу. Только на этот раз
он еще по-идиотски покрутил задницей. "Ну и нимрод же!" - подумал Бобби.
сказал мистер Бидермен.
заднего сиденья. Бобби не совсем понял, что такое он сказал. Но, наверное,
что-то смешное, потому что Дин захохотал, а мистер Бидермен подмигнул ему в
этой своей манере "между нами, друзьями, говоря".
восьми.., не позже десяти. Тебя точно это устраивает?
Бидерменом и этими двумя ржущими идиотами у тебя за спиной. Этими нимродами.
Пожалуйста!"
смеха ("Свинью - бей Глотку - режь!" - подумал Бобби) и включил скорость -
Провидено или хана! - вскричал он, и "меркьюри" отъехал от тротуара,
развернулся к противоположному и покатил к Эшер-авеню. Бобби стоял на краю
тротуара и махал вслед "мерку", а тот проехал мимо дома Кэрол, мимо дома
caiui-Джона. У Бобби будто кость засела в сердце. Если это было какое-то
предчувствие - если его стукнуло, - то на будущее он обошелся бы без этого.
стоял около в халате, шлепанцах и курил сигарету. Волосы, которые пока не
возобновили знакомства со щеткой, торчали вокруг ушей смешными белыми