Чтение 22–й страницы книги ~Верхом по темной тропе~

или медленно - зависит от силы падения и твердости камня. Иногда вода
подтачивает стену настолько, что поток прорывается вниз и оставляет арку.

Пространство за водопадом часто бывает маленькое, но в моем случае до
обвала дна реки осталось, должно быть, меньше года. Мне повезло. Там
оказалось значительно больше места, чем я думал.

И не я обнаружил его первым. Здесь побывали крысы и, судя по засохшему
калу, одно время обитал медведь. Главное было попасть внутрь. Мне удалось
провести коня по лабиринту поваленных деревьев, сломанных веток и намытых
стволов.

Вначале коню пещера не понравилась, однако скоро он успокоился. Я совсем
устал, поэтому перетащил вещи в угол и улегся. К вечеру меня стало
лихорадить. Я чувствовал жар и сухость во рту. Положение было незавидное,
совсем незавидное.

Я все еще смотрел в ту сторону, куда поехала Эм, когда появился первый из
всадников. Они здорово осторожничали, их было восемь. Один из них взглянул в
сторону водопада, но не заинтересовался.

Преследователи немного постояли и поехали дальше. Я попил, добрался до
одеяла и отключился.

Когда пришел в себя, уже наступила ночь, но я не услышал ничего, кроме
шума водопада. Долго лежал, глядя в темноту. Во рту пересохло, отчаянно
хотелось пить, но сил, чтобы добраться до воды, не было. Возможно, пролежал
бы так целую вечность, однако меня заставила двигаться мысль о коне. Его
надо было отпустить. Он много часов не ел и, если я умру, он так и останется
привязанным.

С трудом перекатившись на живот, встал на четвереньки и дополз до воды. Я
пил, пил и пил, а потом подполз к коню, ухватился за стремя и, подтянувшись,
отвязал поводья. Потом привязал их к луке седла.

- Иди, мальчик, - хрипло сказал я. - Иди домой.

И знаете что? Он не хотел уходить! Он стоял, пока я не отвел его к выходу
на тропу и не хлопнул по крупу. И даже тогда он задержался, но я упал без
сил. Последнее, что успел, - снять седельные сумки.

После этого заполз на одеяла и забылся. Когда снова открыл глаза, сочился
серый свет раннего утра. Надо что-то делать. Вначале необходимо все
обдумать, потом распределить силы. Перво-наперво следует развести костер,
затем вскипятить воду, промыть раны и сварить кофе. Седельные сумки на вид
были почти пустыми, однако в них может оказаться что-то стоящее.

Дров у меня хватало. Первое, что попалось под руку, - сухое крысиное
гнездо. Собрав его в кучу, я поднес спичку и разжег огонь. На душе потеплело
от одного его вида, и некоторое время я лежал и просто смотрел на него.

Потом залез в сумку и достал старую оловянную кружку, которую таскал с
собой несколько лет. Налил туда воды, положил кофе и вскипятил. Когда вода
прокипела, я стал отхлебывать кофе маленькими глотками, чтобы не обжечься.
Кофе пришелся кстати, это точно, и я начал оживать. Опорожнив кружку, опять
вскипятил в ней воды и занялся честно заработанными ранами.

Я был здоровым, крепким и мог переносить боль, как и всякий другой, может
быть, даже лучше. Сейчас прежде всего надо было проверить, не воспалились ли
раны. Похоже, не воспалились. Я хорошенько промыл их, как мог, перебинтовал,
а затем лег и заснул.

Проснувшись, почувствовал себя лучше. Тревожила мысль об Эм Тэлон. Я
боялся, что она не доедет домой, и беспокоился, что те восемь человек смогут
отыскать мое убежище по следам коня. Когда он прискачет на ранчо, они
наверняка подумают, что я мертвый. Барнабас знал, где меня оставил, но Эм
была здесь и ничего не нашла.

Я проверил оружие и приготовился к любым неприятностям. Мое положение
сильно походило на то, когда неприятности кусают человека за пятки и могут
закусать до смерти.

В пещере было холодно и сыро. Некоторое время лежал, обдумывая
случившееся. Я чувствовал сухость во рту и жар, и, хотя мне стало немного
лучше, сил не было даже на то, чтобы разжечь костер. Мне оставалось лишь
лежать и спрашивать себя, выберусь ли отсюда живым. В тот момент я бы не
поставил на это ни цента.

Слышался только шум падающей воды, и вскоре я опять задремал. Проснулся
от жуткого холода. Мой костерок давно погас. Но я сложил вместе несколько
веточек, снял с одной из них кору и, растерев ее в пальцах, зажег спичку и
раздул пламя.

Подкладывал в костер ветки до тех пор, пока не осталось достаточно
угольев, чтобы вскипятить кофе. Приятно было почувствовать внутри что-то
горячее.

Теперь почти все должны считать меня мертвым. Я прикинул, что пролежал в
пещере двое суток, хотя, возможно, и больше. Надо выбираться отсюда.
Хотелось на солнце и свежий воздух, да и желудок давал о себе знать. Без
коня придется туго, но постараться стоит. Если уж умирать, то на свежем
воздухе и под деревьями.

Хотя работа заняла много времени, мне все-таки удалось свернуть одеяла,
собрать оружие и доползти до выхода, волоча за собой вещи.

Когда выбрался наружу, все выглядело не так, как представлял. Было утро,
а я был уверен, что сейчас ближе к вечеру. Где-то я потерял... день? Или
два? Хотя мог пробыть в своем убежище и неделю.

Я посмотрел на тропу, по которой попал в пещеру, и не нашел никаких
следов. С тех пор, как залез, несколько раз шел дождь. Меня это не удивило,
так как высоко в горах дождь может идти каждый день в полдень, как по часам,
и чаще всего так оно и бывает. На тропе не было никаких следов - ни Эм на
муле, ни тех, кто ее преследовал, ни моих.

Опираясь на дерево, осторожно, чтобы не открылись раны, поднялся на ноги
и не спеша побрел по тропе. Мне просто хотелось идти. Куда - не имел
понятия, но куда-нибудь пониже, где можно разжиться едой.

Я много отдыхал, однако за час прошагал не меньше полумили. Река была с
левой стороны, а справа, пробиваясь к ней, вытекал ручеек. Я остановился,
лег на траву и напился. Потом захромал дальше.

Один раз вдалеке заметил оленя, изредка взлетали тетерева или похожие на
них птицы. И конечно, возле каждой россыпи камней сидели суслики. Через
какое-то время почувствовал, что не могу идти дальше, поэтому углубился в
лес, расположился на краю полянки и вытянулся на солнце. Отдохнув, тронулся
дальше, держась поблизости от тропы и не особенно торопясь. Мало-помалу
доковылял до верхних лугов, находившихся позади ранчо.

Самым легким было бы спуститься в каньон по крутому склону. Я не мог идти
подолгу без отдыха, а в каньоне меня никто не увидит, если только не
заглянет специально. Постепенно склоны стали намного круче, и я спустился
вниз к потоку, текущему на дне каньона.

Мне повезло, потому что скоро склоны превратились в сплошные каменные
откосы, тут и там рассеченные глубокими трещинами, по которым в каньон
сбегала вода. Ручей протекал почти от стены до стены, но оставалась узкая
кромка песка и гальки. По ним кое-как можно было пройти, и только пару раз
мне пришлось на несколько шагов войти в воду.

Дождевыми потоками здесь нанесло много сучьев, бревен. Я стал здорово
уставать, но негде было присесть. Неожиданно передо мной возникла вроде как
щель в стене. Она заросла кустарником и деревьями, но за ними разглядел
зеленую траву, которая могла оказаться лугом.

Пробравшись через кусты к расщелине, увидел перед собой большой луг,
однако прежде чем добраться до сухой земли, мне пришлось проковылять через
болото.

Сил совсем не осталось. Бок болел, а слабость была такая, что хотелось
упасть и больше не вставать. Мне нужен был отдых, но в таком состоянии, как
мое, трудно даже осмотреться и выбрать место. Огромные облака поднимались
высоко над горами, ловя последние отсветы солнца. Я медленно начал отдирать
от бревна, на котором сидел, сухие куски коры, затем с трудом поднялся и
начал разжигать костер.

Прислонив винтовку к дереву, стал рубить лапник для подстилки. Тяжелый
револьвер на бедре мешал работать. Пришлось его снять и повесить на ветку.
Затем, срубив еще несколько ветвей и сделав подобие шалаша, с трудом
дохромал до костра и нагнулся, чтобы подбросить веток в огонь. Я присел на
колени, тяжело дыша и чувствуя, как голова наливается свинцом. Вдруг услышал
шаги по мху и начал было поворачиваться, когда меня что-то ударило.

Я упал, пытаясь схватить револьвер, но его не оказалось. Сквозь пелену
боли увидел ноги нескольких лошадей...

- Ну-ка, дай ему, - это был голос Джейка Фланнера. - И как следует.

Что-то опять меня ударило. На этот раз я плашмя упал на траву и сухие
листья. А они били и били. Но теперь боль не чувствовалась - только тяжесть
сильных ударов. Первый удар оглушил, выбив все чувства.

Кто-то ударил сапогом в бок, и я ощутил теплую струю крови там, где
открылась рана. Протянул было руку, но уцепиться было не за что, и я потерял
сознание.

Меня привел в чувство дождь. Ужасный ливень, низвергавшийся с неба
потоками. Он возвратил мне сознание и боль, но двинуться с места я не мог.
Только лежал под дождем, как бы впитывая его, а потом снова отключился.

Они подумали, что на сей раз прикончили меня. Это была первая мысль, и
она осталась со мной. Может, они правы. Может, я уже умер, а это - ад?

Я промок насквозь, но ночь уже кончалась. Близилось утро, хотя солнце еще
не взошло. Постепенно я стал что-то вспоминать. Они стреляли в меня...
Припомнил гром выстрелов и жгучую колющую боль. Стреляли по меньшей мере три
раза... Странно, как я это запомнил.

А если все так, то почему я еще жив? Как вообще мог хоть что-то
соображать? Чувствовать? А я чувствовал. Чувствовал боль, смертельную
усталость, чувствовал, что мне хочется умереть, не вставая. Но вся штука в
том, что я упрямый. Слишком многие желали моей смерти, чтобы вдруг взял и
угодил им. Я открыл глаза и долго лежал, глядя на вымокшие
коричневато-зеленые листья и влажный ствол.

Неважно, что они сделали или пытались сделать, - я все еще живой.
Человек, способный ощущать, способен драться. Не по мне было помирать здесь,
как собака в кустах, не взыскав долги. Джейк Фланнер сам пришел за мной. С